– Спасибо за сегодняшнюю великолепную работу, – произнес он. – Я перед вами в долгу. И буду в долгу, пока и сам чего-то для вас не сделаю. Так что просите, не стесняясь.
Все молчали.
– У Фрелих остались в Вайоминге родители, – сказал Армстронг. – Ни братьев, ни сестер. Я говорил с ними сегодня. Они одобрили мысль о воскресной заупокойной службе.
И опять никто не произнес ни слова.
– Я хочу присутствовать на ней, – продолжал Армстронг. – Собственно говоря, я буду на ней присутствовать.
– Я бы вам этого не советовал, – сказал Стайвесант.
– Разумеется, я уважаю ваше мнение. Но тут обсуждать нечего. Если придется, я отправлюсь туда один. Я жив лишь потому, что умер другой человек.
– Она знала, на что идет, – отозвался Стайвесант.
– Спасибо. Спасибо вам всем. Я, собственно, и пришел для того, чтобы сказать это.
Личный охранник понял намек и повел Армстронга к двери. Три минуты спустя из его машины поступил радиовызов. Армстронг был в безопасности и ехал в Джорджтаун.
Ричер и Нигли, выйдя из конференц-зала, обнаружили Суэйна уже у лифта одетым в плащ.
– Я собираюсь домой, – сказал он.
– Через час, – ответил Ричер. – Сначала покажите нам папки с документами.
Папок было двенадцать. Одиннадцать содержали необработанные данные – газетные вырезки и интервью. Двенадцатая – исчерпывающее резюме первых одиннадцати. Эта была толста, как средневековая Библия, и читалась, будто роман.
История начиналась с родителей. Мать выросла в Орегоне, перебралась, чтобы окончить колледж, в штат Вашингтон, потом снова вернулась в Орегон. Начальный период основанного ею фармацевтического бизнеса занимал три страницы.
Затем описывалось образование, полученное отцом. Приводилась дата начала военной службы и дата ухода в отставку по причине ухудшения здоровья, однако никаких деталей не сообщалось. Он тоже был уроженцем Орегона и, вернувшись к гражданской жизни, женился на аптекарше. Вскоре у них родилась дочь, а два года спустя – Брук Армстронг.
Отец умер от удара вскоре после того, как Армстронг покинул дом ради учебы в колледже. Армстронг провел семь лет в двух университетах – сначала в Корнеллском, штат Нью-Йорк, потом в калифорнийском Стэнфорде. В Стэнфорде он познакомился с девушкой из Бисмарка. Оба учились в аспирантуре на политологов. Они поженились, обосновались в Северной Дакоте, и Армстронг начал свою политическую карьеру в законодательном собрании штата.
– Здесь вроде ничего? – спросил Ричер.
– Как и где бы то ни было, – ответил Суэйн.
– Так чем же, собственно, объясняется ваше «ощущение»? Кто и почему так сильно ненавидит Армстронга?
– Точно не знаю, – ответил Суэйн. – Ощущение – оно и есть ощущение.
– Ладно, – сказал Ричер. – Отправляйтесь домой. Суэйн поспешно удалился, а Ричер принялся перелистывать страницы, посвященные остальным годам жизни Армстронга. Нигли перебирала бесконечные исходные материалы. Примерно через час оба сдались.
– Выводы? – спросила Нигли.
– Что-то от меня все время ускользает. В ходе кампаний люди, как правило, в средствах не стесняются, так? Используют все, что позволяет им предстать в выгодном свете. Вот тут говорится о его матери. Зачем?
– Чтобы привлечь на свою сторону независимых женщин и мелких предпринимателей.
– Хорошо, кроме того, имеются данные о компании отца.
– А это для привлечения бизнесменов.
– Вот именно, – сказал Ричер. – Однако подробности его службы в армии опущены. Обычно, если твой папа служил в армии, ты кричишь об этом во все горло. А здесь – ни единой подробности. Это бросается в глаза.
– Его отец умер бог знает когда.
– Не важно. И что значит «отставка по причине ухудшения здоровья»?
– Ну, это вряд ли связано с Армстронгом. Отец ушел в отставку еще до его рождения. И умер тридцать лет назад.
Ричер кивнул:
– И все же мне хотелось бы узнать о нем побольше. Наверное, придется расспросить самого Армстронга.
– Нет необходимости, – ответила Нигли. – Я сама могу все выяснить.
Ричер зевнул.
– Ладно, выясни. Завтра с утра.
– Я сделаю это ночью.
– Тебе надо поспать. Это подождет.
– Я теперь больше не сплю.
Ночной дежурный вызвал машину, довезшую их до мотеля в Джорджтауне, и Ричер отправился прямиком в свою комнату.
Там было тихо и пусто. Его охватило ощущение утраты. Ему не хватало Фрелих. «У меня предчувствия насчет сегодняшнего дня. Думаю, именно сегодня мы либо победим, либо потерпим поражение», – сказала она. «Поражение – это не по нашей части», – ответил он.
Постель была холодная, свежие простыни коробились от крахмала. Он скользнул под них и пролежал с час, глядя в потолок и напряженно размышляя. А после заставил себя заснуть.
В шесть утра его разбудил звонок от портье мотеля, а минуту спустя кто-то стукнул в дверь. Ричер выкатился из постели, завернулся в полотенце и посмотрел в дверной глазок. За дверью стояла Нигли с чашкой кофе. Ричер впустил ее, сел на кровать, а Нигли прошла мимо него к окну. Вид у нее был напряженный. Похоже, она всю ночь так кофе и пила.
– Итак, отец Армстронга, – произнесла она. – Его призвали в самом конце войны в Корее. В боях никогда не участвовал. Однако получил звание второго лейтенанта и был определен в пехотную роту. Рота стояла в Алабаме.
Ричер сонно кивнул. Отхлебнул кофе.
– Какой-нибудь идиот-капитан, гоняющий солдат на бесконечные учения, – сказал он.
– Да, и взвод Армстронга на них обычно побеждал. Он был строг и жесток. Если кто-то давал маху и взвод терял очки, он здорово выходил из себя. Дважды ему это сходило с рук. Однако в третий раз он сильно избил человека, и его выставили. В общем-то, дело замяли – его отправили в отставку по причине стресса, вызванного боевыми действиями, хотя боевым офицером он не был.
Ричер скривился:
– Сколько было пострадавших?
– О них можно забыть. Один погиб во Вьетнаме, другой умер лет десять назад в Палм-Спрингс, третий живет во Флориде, ему уже за семьдесят.
– Дохлый номер, – сказал Ричер.
– Зато это объясняет, почему во время избирательной кампании об отце ничего толком сказано не было.
– Есть шансы, что Армстронг унаследовал характер отца?
– Дело возможное, – ответила Нигли, – но, думаю, будь это так, этот самый характер уже давным-давно проявился бы.
Ричер глянул в окно.
– Мы видим Армстронга не таким, каким видят его обычные люди, – сказал он. – Почти для любого жителя страны все эти политиканы на одно лицо.
– И что же?
– А то, что Армстронг проделал в ходе кампании одну абсолютно фундаментальную, элементарную вещь. Привлек к себе внимание всей страны. Думаю, это и стало причиной.
– Каким образом?
– Ну, допустим, его лицо попалось на глаза человеку, который знал его в прошлом.
– Например?
– Скажем, когда-то давным-давно Армстронг, вспылив, избил тебя. Или унизил. Прошли годы, и вдруг – нате вам, его физиономия появляется во всех газетах. Что бы ты сделала?
– То есть ты говоришь о своего рода мести.
Ричер кивнул:
– Это объясняет слова Суэйна о том, что кто-то хочет заставить его страдать. Причины могут быть связаны с Армстронгом как с человеком. И могут быть очень личными.
Нигли перестала расхаживать по комнате и уселась в кресло.
– Все это очень шатко, – сказала она. – Люди обычно справляются с такими вещами.
– Ты же не справилась с тем, что заставляет тебя неприязненно относиться к чужим прикосновениям.
– Ладно, – ответила она. – Нормальные люди справляются с ними.
– Нормальные люди не похищают женщин, не отрезают пальцы и не убивают ни в чем не повинных людей.
– Хорошо, – согласилась Нигли. – Будем считать это нашей версией.
Ричер не ответил.
– Пора двигаться, – сказала Нигли. – В семь у нас встреча с Бэнноном. Ему мы что-нибудь скажем?
– Нет, – ответил Ричер. – Да он и слушать не станет.
В конференц-зал Ричер с Нигли пришли последними. Бэннон и Стайвесант уже сидели там.
– ФБР своих агентов в Грейс, штат Вайоминг, посылать не станет, – сообщил Бэннон. – Такова просьба Армстронга.
– Мне это подходит, – сказал Ричер.
– Вы зря тратите время, – сказал Бэннон. – Эти ребята хорошо знают что к чему. Они уже поняли, что его заявление – ловушка. Они там попросту не появятся.
Ричер кивнул:
– Это не первая поездка, которую я совершу впустую.
– Пришли результаты баллистики, – сказал Бэннон. – Ружье, найденное на складе, – то самое, из которого стреляли в Миннесоте.
– А как его доставили сюда? – спросил Стайвесант.
– Наверняка могу сказать только, как его сюда не доставляли. Не по воздуху. Мы проверили все самолеты, садившиеся в восьми аэропортах. Ничего подозрительного.
– То есть его привезли в машине? – спросил Ричер. Бэннон кивнул:
