Лицо «автоматчика» неприятно передернулось. Упрек был справедлив. Во все времена активистов привлекали для строительства зоны. По законам лагеря подобная работа считалась самой сучьей.
Но на такое «автоматчики» были не способны. Хотя они и потеряли свой прежний черный цвет, но и «красная» мантия была не для них. И отношение к активистам у них было не менее сложным, чем у «черных» к администрации.
— Строить зону… это не про нас, — буркнул Рука и, тряхнув пустым рукавом, добавил: — А может, ты меня загалчить хочешь?
Спокойно так спросил. Даже где-то равнодушно. Но Фартовый подозревал, какие нешуточные бури могут в этот момент подниматься в его груди.
— Ты не кипятись, — примирительно улыбнулся Фартовый. — Я не о том. Зону и без нас раздвинут, хотим мы того или нет. Найдутся работнички. У хозяина сейчас не только об этом голова болит, ему план гнать нужно! На нем три карьера висят, вот он и тянет из мужиков жилы. А на карьерах тоже людей расставлять нужно, а кто же их тогда охранять будет? — Не дождавшись ответа, Жора удовлетворенно протянул: — То-то и оно!
— Так к чему ты клонишь? — несколько раздраженно спросил Рука.
— Мне сорока на хвосте новость принесла, что не сегодня, так завтра у нас «красные» дубачить будут.
Глаза Руки от удивления округлились:
— Это как?
Фартовый остался доволен произведенным эффектом:
— А вот так! Раздадут «красным» винтовки и заставят блатных с мужиками стеречь! Барин давно жалуется, что конвойных не хватает. Вот ему Москва и дала добро.
Разговор начинал приобретать сложный оборот.
— А что же ты от меня-то хочешь? — недовольно спросил Рука.
— Твои архаровцы у барина на хорошем счету. Все-таки за ними боевой опыт. Я уверен, что они будут первыми, кому раздадут стволы. На КПП уже стоят мои люди, они могут открыть ворота в любую минуту. Кого я опасаюсь, так это дубарей с вышек. В их руках пулеметы, они могут враз всех положить. Вот здесь «автоматчики» и пригодятся. Как только им винтовки выдадут, так пускай снимут красноперых с вышек.
Рука всерьез задумался. Фартовый предлагал забить кочергу. А это дело серьезное и попахивает немалым кипешем. Если через колючку ломанется весь лагерь, то вряд ли кто будет способен остановить такую армаду. А если бунтарей вооружить винтовками, то получится вполне боеспособный отряд.
Рука всерьез рассчитывал умереть на зоне. Не потому, что на воле его никто не ждал, а в силу воровского мировоззрения, которое он впитывал в себя сызмальства. Подобная смерть была почетна, и втайне о такой кончине мечтал едва ли не каждый вор. Помирать на шконаре куда лучше, чем сгинуть где-нибудь в овраге от ментовской пули. Пусть уж лучше в последнюю минуту рядом окажутся кореша, с которыми хавал хозяйскую хавку, чем какой-нибудь бездушный лепила.
Но во всей этой философии имелся один существенный момент. С некоторых пор Рука не был прежним вором, а это уже другой коленкор. Нельзя сказать, чтобы он успел перековаться в «красного», но «черным» его тоже уже нельзя было назвать. Получался какой-то серый окрас, а это было обидно.
Вместе со сменой цвета претерпели трансформацию и его прежние воровские воззрения. В чем-то он мог отойти от канонических заповедей, завещанных иванами да громилами — столпами прошлых криминальных эпох. Например, мог пойти на побег!
От этой мысли пахану сделалось необыкновенно легко. Суровое лицо на какое-то мгновение подобрело, губы слегка дрогнули, обнажив желтоватые клыки. Почему бы не начать жизнь сызнова? Укатить, к примеру, куда-нибудь на Черное море, в Сочи, в Одессу! Самое подходящее место, чтобы встретить старость. А если иметь золотишко в запасе, то житье-бытье будет вполне сытным.
Бабу отыскать тоже не проблема. Мужиков повыбила война, а потому даже однорукий, но справный мужик для одинокой женщины будет в радость. Завалить на какую-нибудь разудалую малину, отыскать маруху посговорчивее да махнуть в теплые края!
— Так что ты скажешь? — нетерпеливо поторопил Фартовый.
— А не сорвется? Конвойные тоже сидеть сложа руки не станут.
— Я все продумал, — горячо заговорил Жора. — Для начала подпалим промзону. А в другом конце зоны устроим кипеш. А когда дубаки ломанутся, чтобы усмирять, так твои архаровцы поснимают из винтовок на вышках всех цириков. Зона наша. А мы врассыпную!
Рука крепко задумался. План был нехитрый и на первый взгляд выглядел вполне реальным. Сразу за колючкой начиналась тайга, и был хороший шанс оторваться от преследования. Риск, конечно же, присутствует, но как без него? Без него даже кошелек у дряхлой старухи не сопрешь.
Ване Трубилину были известны случаи, когда осуществлялись массовые побеги при режиме куда более строгом. А полгода назад произошел и еще более удивительный случай. В лагере близ Салехарда зэки подняли бунт, во главе которого стоял боевой летчик, Герой Советского Союза. Разоружив охрану, они по всем правилам боевого искусства направились в другой лагерь. В коротком бою сумели перестрелять дубаков и освободили зэков из этого лагеря.
Часть из них впоследствии рассосалась в тайге. А вот наиболее воинственные, вдохновленные победами, устремились к третьему лагерю, где тоже произошло серьезное сражение. На их усмирение была отправлена целая дивизия НКВД. Большая часть зэков была перебита, но летчику удалось скрыться. Может быть, в это самое время он загорает где-нибудь на Черноморском побережье и вспоминает свой рейд по лагерям ГУЛАГа.
— Многие полягут, — наконец произнес Рука.
Фартовый улыбнулся. Возражение, которое походило на согласие.
— Большое дело не обходится без потерь, сам понимаешь, лес рубят — щепки летят. Но шанс, чтобы уйти, большой! Сразу за зоной начинается лес, а зеленый прокурор не выдаст. Я тебе еще и адресок дам, где затаиться сможешь, когда прорвешься, — пообещал Фартовый.
Рука не ответил на предложение, гнул свое:
— Нужно ломануться во все стороны, тогда появляется шанс спастись многим.
Разговор Фартовому нравился все больше. Он напоминал обсуждение деталей. А обсуждать было чего.
— Согласен! Четвертый и второй бараки ближе всего стоят к локалке. От них мы прорыли норы к самому забору. Осталось только столбы приподнять, под колючкой пролезть, и мы на воле.
— Вижу, что ты все продумал.
Фартовый довольно заулыбался:
— Я об этом уже давно думаю, как только первую машину заприметил. Чекисты ничего просто так не делают. Они через нашу зону золотишко перевозят. Лучшего места для перегрузки и не придумаешь. Сам посуди, тут такая охрана, что никто посторонний и не подсунется. За забором, да еще за колючей проволокой! Это лучше всякого Гохрана будет.
— Надо обсудить со своими, — задумчиво протянул Рука. Идея побега все более вдохновляла его и выглядела вполне реально. Помнится, в штрафбате и похуже было, но ничего, как-то выкарабкался.
— А сам-то ты что думаешь?
— Попробую уговорить.
— Ночью надо бежать. Тогда верняк!
— Только как ты думаешь до золотишка добраться? Эти парни тоже не дураки, а потом, на поясе у каждого из них по противотанковой гранате.
— Как только начнется заварушка, мы их просто перестреляем, — горячо заверил Фартовый. — А если все-таки рванут гранатой, так золото от этого не испортится.
— Верно, не испортится. И когда ты думаешь начать? — настороженно спросил Рука.
— А чего тянуть-то с хорошим делом? — радостно спросил Фартовый. — Как только следующая машина прибудет, груз привезет, а потом другая приедет его забирать, тогда и начнем.
Дело было стремным. Конвойная рота не будет стоять на месте, полоснет из всех стволов, да так, что чертям станет страшно! Половина навсегда успокоится еще до того, как первая группа прорвется через ограждение.
— Да ты не дрейфь, — нажимал Фартовый. — Все будет путем! Я провода натянул. Как соскочим, нас на воле пригреют. Золота там столько, что на несколько жизней хватит, — вспыхнули азартом глаза Жоры.
— Мне бы одну хорошо прожить, — задумчиво протянул Ваня.
— Ну так что скажешь?
— Хорошо, ждем груз, — не без колебания согласился Рука.
Глава 12 ЗЕЛЕНЫЙ ПРОКУРОР
Спал Степан Куприянов всегда очень чутко. Достаточно было человеку задержать на нем взгляд, как он тотчас просыпался. Возможно, кого-то удивил бы подобный феномен, но сам Степан относился к этому совершенно спокойно, считая, что направленный взгляд столь же материален, как, к примеру, вода или свет. Вот и сейчас, даже пребывая в глубоком сне, он вдруг ощутил нешуточную опасность. Подсознание, которое продолжало бодрствовать даже во время сна, подсказывало ему, что какая-то серьезная опасность находилась очень близко. До нее можно было дотянуться ладонью и подушечками пальцев почувствовать ее горячее дыхание. В какой-то степени Степан обладал врожденным чутьем на опасность и теперь, вытянувшись на лежанке, ощущал ее каждой своей клеткой. Приоткрыв глаза, Куприянов увидел, как Коробов извлек из кобуры его «ТТ», поднес к глазам, вчитываясь в дарственную надпись на стальной пластинке. Затем привычным движением отстегнул магазин и вставил свой, после чего аккуратно убрал пистолет на место.
