Увидев окровавленную одежду Коли и раненого Сергея, Лёня заскрежетал зубами от злости и бессилия остановить этот произвол. Ему не надо было ничего объяснять. Быстро отправив бабу Клаву за ужином для ребят, Лёня принялся осматривать пацанов. Самые большие опасения вызывал Коля, так как была большая вероятность повреждения внутренних органов. Никакой аппаратуры по части рентгена в санчасти, разумеется, не было, и приходилось опираться на свой профессионализм и опыт. К счастью, никаких отрывов органов Лёня не предположил, были только сильные ушибы. Обработав их и сделав необходимые уколы, он уложил Колю в постель. О возвращении в казарму не могло быть и речи. У Сергея на ногах и ягодицах были небольшие ранки. Лёня насчитал их пять. Оказав ребятам помощь и накормив их, Лёня прошёл в процедурный кабинет. Он проводил ревизию лекарств, когда к нему зашёл Артист.
– Смотрю – знакомые всё лица! – парень прошёл к окну и стал лицом к врачу: очевидно, чтобы его было лучше видно. – Я давно вас приметил. Всё думал: вы не вы? Какими судьбами в наших краях, не меня ли ищете?
Лёня оторвался от пересчёта лекарств и посмотрел на часы. Время было двенадцать ночи. Покачав головой, он посмотрел на ночного гостя, который в уличной обуви прошёл в процедурный кабинет, не соизволив даже спросить разрешения, не говоря уже об элементарном "Здрасьте". И каково же было его удивление, когда, присмотревшись, он узнал парня, обвинявшегося в убийстве его отца, и которого он оперировал. Глаза сами спустились на шею, но парень был в свитере, и было неизвестно, крестик отца по-прежнему у него или нет.
– Выйди из кабинета. Это тебе не проходной двор, – Лёня сурово посмотрел на вошедшего.
Надо сказать, что в душе Артист испытывал удовольствие, что так легко облапошил наивного Лёню, спасшего ему жизнь, и даже был горд тем, что самого подполковника обвёл вокруг пальца. Увидев в лагере Лёню, он был весьма удивлён, что судьба свела их вновь, и, посчитав, что это какой-то добрый знак, решил с ним не конфликтовать. И сегодня, направляясь в санчасть, он не собирался открывать правду -наоборот, рассчитывал даже выпить с доктором на брудершафт, полагая, что спирт у того наверняка есть. Но неприветливость доктора его завела, и благостные намерения улетучились.
– Да бросьте вы, доктор, выкаблучиваться! Здесь моя территория: что хочу, то и делаю. Ничего, помоете – не обломитесь, – и он демонстративно сплюнул на пол.
Коля лежал через стенку в соседней палате и слышал разговор. Он в любую минуту готов был прийти на помощь доктору, потому даже сел на кровати, хотя до этого времени лежал. Не только Коля услышал, что пришёл Артист, но и медсестра тоже.
Она была у себя в комнате, готовясь ко сну.
– Интересно, кто это так поздно? – шёпотом произнесла она и встала с кровати.
Потом на цыпочках, потихоньку подошла к шкафу, что стоял у стены.
Открыв дверцу, раздвинула свои вещи. На задней стенке шкафа был вырезан кусочек, как раз в размер кирпича. Просунув руку в отверстие, медсестра аккуратно вытащила кирпич. Теперь она всё хорошо слышала, хотя видеть не могла, так как с другой стороны стены на этом месте висела полка.
Она затихла, чтобы не пропустить ни слова.
Лёня не ответил на слова Артиста, понимая, что, возможно, перед ним бандит, который ни перед чем не остановится. Артист, между тем, продолжал.
– Я вот не могу никак понять, каким ветром вас сюда занесло. Это, между прочим, закрытая территория. Посторонним вход воспрещён.
– Если ты надеешься, что я стану перед тобой отчитываться, то зря стараешься, – Лёня не смог промолчать и ответил – если не грубо, то вызывающе, это точно.
– Зря вы, доктор, из себя смельчака строите и со мной ссоритесь. Я ведь вас предупреждал – это моя территория, – голос Артиста стал угрожающе жёстким. – Мне сказали, что вас Николай Фёдорович на работу принял. Не знаю, что вы ему там наплели, но, наверное, не то, что были в полиции, где, кстати, мы с вами и познакомились. Может, вас подполковник нанял – меня выследить. А? Так или не так? Что молчите?
– Да кому ты нужен? – огрызнулся Лёня.
– Да? А чего тогда вы здесь ошиваетесь?
Артист сделал паузу, но Лёня промолчал.
– Молчите? Вот думаю, не подбросить ли мне мысль начальству, что вы – подстава, агент, так сказать, полиции. А что тихий, неприметный – паук, который делает своё чёрное дело: плетёт паутину, а потом – бац, и спецназ тут как тут! – Артист, заметив растерянное лицо Лёни, громко захохотал.
– Что, испугались? И правильно сделали. Наше начальство надо бояться…
– Не надейся, никого я не испугался. Выйди, мне надо работать, – раздражённо бросил Лёня.
– Грубо вы со мной. А я, между прочим, поблагодарить вас пришёл, – Артист закурил. Чувствовалось, что он на взводе. Лёня понял это и промолчал. Но, похоже, Артиста уже было не остановить, потому как он презрительно продолжил:
– Вы меня, можно сказать, от тюряги спасли, хотя … вряд ли это сделали бы, если б знали, что я вашего батяню замочил. Я его ножичком по горлу полоснул. Сам виноват: нечего было за Саньку заступаться, – Артист в подробностях рассказывал об убийстве.
– Что?! Что?! – Лёня сначала опешил от столь наглого признания, но потом, осознав сказанное, побагровел от злости и, сжав кулаки, кинулся на парня.
– Ну, ну, поосторожней! Я ведь могу и вас, как вашего батю, словно овцу зарезать, – парень с размаху ударил Лёню ногой в живот, не дав ему даже приблизиться к себе.
На вид Артист был худенький, но жестокость придавала ему недюжинную силу. Лёня отлетел и, не удержавшись, упал на пол. Тут в дверях показался Коля. Он помог врачу подняться.
– Ты чего, Артист, тут права качаешь, тебе же русским языком сказали – выйди, – сжав кулаки, Коля стал приближаться к парню.
– Колян, ты чё, своих не узнаешь? Или может ты на его сторону переметнулся, думаешь, лучше лечить будет? – Артист выбросил сигарету и достал нож.
Лёня тем временем, схватив табуретку и минуя Колю, кинулся на парня.
– Сволочь!.. – столько ярости и ненависти было в этом слове, что силы у Лёни даже прибавилось, и он, изловчившись, сумел ударить по руке Артиста, выбив у того нож, заодно задев и опрокинув на пол штатив капельницы. Бутылочка раствора, которая там висела, с грохотом разбилась об пол.
– Сука! – в бешенстве Артист схватил настольную лампу, стоящую на подоконнике, и кинулся на Лёню,
