Ну, есть неопровержимые документы насчет отмывания денег на Западе. И о мошенничестве с банковскими кредитами тоже имеются. Так разве это теперь сенсация? Деньги на Западе теперь только нищий да глупый не отмывает.
Слов нет – и порнушка самопальная, и документики разные, и доносики, и записи – все это хорошо. Особенно накануне утверждения кандидатуры Хомуталина на губернаторство. Но на туза козырного такой компромат никак не тянет. Потому что компромат этот слишком далек от народа, от его каждодневных проблем да чаяний.
Но вот пожар на Залинии – дело другое. Это событие многих в городе нашем затронуло. Вон сколько народа без крыши над головой осталось: до сих пор по знакомым да родственникам ютятся, а у кого таковых не имеется – в заброшенных пионерлагерях да на турбазах обитают.
Конечно, тут и дураку понятно, кому пожар выгоден был: Петру Владимировичу. Однако какими логическими доводами ни оперируй, без твердых свидетельских доказательств доводы эти в воздухе зависают. В такой ситуации народу надежного исполнителя предъявлять надобно. Это и будет козырным тузом.
Есть у чекиста такой свидетель-исполнитель?
Конечно же, есть!
…Катит машина Владимира Ивановича по пустынному утреннему городу. Выходной сегодня у Янчевского – можно и на дачу смотаться, от дел служебных отдохнуть, другими проблемами заняться.
В дачном погребе, кстати говоря, и обитает тот самый свидетель-исполнитель, которого, при неблагоприятном стечении обстоятельств, народу продемонстрировать можно. Зависит этот человек от чекиста. И притом так сильно зависит, что совершит все, что ему хозяин прикажет. Поджог, например. А потом, если потребуется, признается в содеянном. Но обязательно заявит при этом: не собственного удовольствия ради, мол, действовал, подкупил меня человек нехороший…
– Алло, Сэмон Гэнадьевич? Прывэт, дорогой. Это Булат Амыров.
– Доброго вам утречка!
– Какой добры, издываэшса, да? Ты знаэш, что у нас ночью произошло?
– Мой заместитель сразу же доложил. Но мы уже нашли.
– Как, ужэ? Вай, ты смотры – прямо Шэрлок Холмс какой-то! И гидэ этот козол, а? Ко минэ на Клымовка вэзы! Любой дэнэг дам!
– Нет, вы меня неправильно поняли. Преступника мы еще не арестовали, хотя и стараемся.
– А что тогда нашлы?
– Грузовик, который у вас угнали.
– Гидэ стоит? На вокзалэ? Руслан, дорогой, съезды на вокзал, забэры наш «Урал», а? Слыш, Сэмон Гэнадьевич, а долго твоя прокуратура-шмакуратура бандыта Ывана Зарубына искат будэт?
– Это уже не по нашему ведомству. Но когда найдут – сразу нам сообщат. Да, чуть не забыл: сегодня утром патруль ГИБДД задержал в районе городской автодороги двух подозрительных: Сивакова Николая и Шеина Леонида. Задержанные утверждают, будто бы являются внештатными сотрудниками фирмы «Ритуал».
– Руслан, дорогой, обожды… Алкашэй, которы памятнык вчэра обрабатывал, как звалы? Адын длыннавалосы, грязный, вонючый такой, а у другого харя с сыпью, тожэ вонючый и грязный. Гидэ оны? В отдэлэныи? Руслан, дорогой, на обратном путы забэрош алкашей Колю и Лоню, сюда доставыш. Толко по дороге нэ бей. Алло, Сэмон Гэнадьевич! А как оны в районэ кольцовой оказалыс? Молчат? Ладно, у нас нэ милицыя, у нас заговорат. Ну все – ловитэ преступныка. Успэхов. И нэ забуд – как толко поймаетэ…
– Да о чем речь! Как только, так сразу…
…Как только перемахнул Зарубин через забор, так сразу в Катином дворе и оказался. По сторонам осмотрелся – нет ли чего подозрительного? Вроде бы нет. Потом на окна Катюшины глянул. Лишь одно окно светом озарено – кухонное. А на улице что? Пустынна улица утренняя, лишь напротив, у гастронома, какие-то грузчики ошиваются.
Поправил Иван обрез, в петельке висящий, и за поленницу нырнул. Присел на корточки, чтобы никто его не заметил…
Теперь в гости к Ефимовой только так ходить можно. Из соседнего двора. Через забор. И то не сразу.
Перемахнул Иван через ограждение, приоткрыл дверь.
– Катюша… – шепчет.
Встрепенулась хозяйка – не поняла сразу, кто ее кличет.
Бросила Катя кастрюли, к гостю навстречу заспешила. Не удержалась – на шею бросилась, расцеловала всего. Слез от радости удержать не может.
Зашел Иван, за стол опустился грузно. Смотрит на стены простреленные, на рамы оконные, пулями покореженные. Виновато так смотрит – ведь из-за него в этом доме такой погром учинили!
– Дай-ка, Катюша, я тебе денег на ремонт дам! – говорит.
– Да что ты, Ванечка! – Катюша руками всплеснула. – Ни к чему мне твои деньги! И так как-нибудь проживу! Главное, что ты сам жив-здоров вернулся! Ой, чуть не забыла – чемоданчик, который ты у меня оставил, сейчас отдать? Менты у меня обыск делали, все искали что-то… Но чемоданчик-то твой не нашли.
– Не к спеху…
– А у нас тут тако-ое случилось! Знаешь, что ночью на Климовке произошло?
– И что же?
– Пожар. Кто-то офис бандитов этих кавказских ночью поджег. Всю ночь машины пожарные туда-сюда с сиренами сновали!
– А сам он сгореть не мог? – Зарубин улыбается.
– Не знаю… Только в ту же ночь угнали с их двора машину – ну, ту самую, на которой они памятники с кладбищ воруют.
– А сама та машина уехать не могла? – Иван, лукаво так.
Осеклась Катя. Хотела было спросить гостя о чем-то, но передумала.
– Давай-ка я тебя накормлю!
Режет хозяйка спелые огурцы-помидоры, крошит белоснежное сало на доске разделочной, да носом все время подозрительно шмыгает.
– Послушай… – спрашивает. – Это от тебя так бензином несет?
Взглянул Зарубин на свои руки, понюхал. Так и есть – бензином.
– Да, – признался и, из-за стола встав, к умывальнику двинулся.
Протянул Зарубин руку к мыльнице, и от движения резкого выпал обрез из петельки под курткой. На пол с глухим стуком упал.
Обернулась Катюша на странный звук. Сперва на пол взглянула и, увидев, что из-под полы гостя вывалилось, вздрогнула.
– Господи… Ружье-то у тебя откуда?
Невозмутим Зарубин. Точно каменный сфинкс среди песков египетской земли. Поднял оружие, осмотрел, обратно в петельку сунул, да поглубже, чтобы вновь не вывалилось.
– Не ружье это, Катя, а обрез, – отвечает. – Откуда, спрашиваешь? Из-под земли достал. Да нет, серьезно. Откопал я его, Катя, вот что. А бензином мои руки потому пахнут, что пользовался я им… Сегодняшней ночью.
Подняла Ефимова глаза на Ивана и – неуверенно так:
– Стало быть, пожар на Климовке…
– Да, Катя… Это я ночью их долбаный офис поджег. И машину я тоже позаимствовал: не на своем же горбу мне надгробье на кладбище волочь! Так что памятник родительский уже там стоит, где ему и положено. А я офис для того сжег, чтобы мародерам неповадно было и с других могил кресты-памятники воровать!
Села хозяйка за стол. На гостя в ужасе смотрит.
– Ой, Иван, нет в тебе страху! Не буди лихо, пока оно тихо!
Наклонил Иван голову в знак согласия.
– Хорошая поговорка, Катя, но не по адресу. Кто на кладбищах наших беспредел-то творил? Кто лихо будил – я или басурмане пришлые? Вот то-то. Должны они мне были, вот я долг и забрал. Ладно. Посидел я у тебя – пора и честь знать. Спасибо за хлеб-соль. Пойду я…
Поднялась хозяйка из-за стола. Не в лицо гостю смотрит, а в пол почему-то.
– Постой, Иван… Мне тебе сказать что-то надо.
– Что?
– Вещь одну… Важную-важную.
Враз посерьезнел Зарубин.
– Ну, говори…
– «…А теперь – о грустном. Как только что стало известно, сегодня ночью в нашем городе произошел очередной пожар. В течение получаса дотла сгорел офис закрытого акционерного общества «Ритуал», расположенный в районе Климовки. Как сообщил нашей радиостанции начальник противопожарной охраны города, причиной возгорания стала неисправность электропроводки…»
Мчится автомобиль Янчевского по утреннему шоссе. Льется из динамиков песнь задушевная. После каждой песни – информация из жизни нашего города. Вроде последней, о пожаре на Климовке.
Услышал Владимир Иванович сообщение, удивился несказанно.
Странно все это: стоял себе «Ритуал» четыре с половиной года, не было там никакой неисправной электропроводки.
Стало быть, завелись у наших кавказцев враги. Да такие крутые, что даже не убоялись поджог сотворить.
Притормозила машина на перекрестке, на пыльный проселок свернул. Проехал метров триста, перед воротами запертыми остановился, посигналил.
На воротах – вывеска скромная: ДАЧНЫЙ КООПЕРАТИВ «РУЧЕЕК». Слева и справа – нескончаемый забор из сетки ячеистой. За забором домики нарядные.
Открылись ворота, въехала машина на главную аллейку и в самый конец покатила. Вон у синей речки дача Владимира Ивановича стоит: небольшая нарядная избушка с резными наличниками.
