— Тормози… — приказал старший лейтенант Россомахин.
Васек остановился. Старший лейтенант выпрыгнул из кабины с уставным рапортом. Видимо, он знал этого подполковника. Выслушав рапорт, пожал протянутую руку. Вышел из кабины и Васек, но остановился перед машиной, не подходя к офицерам, пока не позвали.
— Спускайтесь туда, — махнул рукой подполковник, — я сейчас подойду. А это и есть тот самый рядовой, за которым я мусор подбираю?
— Он самый и есть, товарищ подполковник, — нисколько не смутившись, ответил Васек. — Рядовой Ладогин.
— Спускайтесь…
Внизу стояло много машин, и военных, и гражданских. Ждали, когда будет возможность проехать. Такую возможность обещали, потому что по другую сторону ямы самосвал высыпал очередной груз щебня. Судя по всему, у него это был третий или четвертый рейс. Чуть подальше стоял трейлер, с которого съезжал бульдозер. Дорожных строителей заставили работать оперативно. Но оперативно обычно делается только временный ремонт. А в мире не существует ничего более постоянного, чем временное. Васек уже много раз встречал на дорогах Дагестана большие участки, где ямы были засыпаны щебнем, но асфальт поверху никто не укладывал. Теперь он догадывался, что это за участки такие. Здесь же, перед ямой, стояли и оставшиеся грузовики колонны, и полицейские машины, а сами местные полицейские, собравшись кружком, что-то громко обсуждали. Двое полицейских охраняли одну из двух машин «Скорой помощи» с автоматами наизготовку. В распахнутые задние двери было видно, что в машине перевязывали какого-то бандита. Он был не в камуфлированном костюме, а в черной униформе. Во второй машине «Скорой помощи» задние дверцы тоже были распахнуты, видимо, для прохлады. Там прямо на полу лежали три скрюченных обгорелых тела, которые опознать сейчас было невозможно не потому, что они были накрыты простынями, а потому, что сильно обгорели. Один из них был, видимо, майор Марголин, второй — подполковник-строитель, а третий — водитель первой машины, наиболее пострадавшей от взрыва. Рядом с дорогой, на земле, лежали двумя рядами тела убитых и обгоревших военных строителей и водителей и тела убитых бандитов. Удовольствия такое соседство никому не доставляло, потому их пока даже на дорогу не подняли. Когда еще проедет сюда машина из морга…
Началась новая нудная процедура собеседования со следователями. Причем здесь были две бригады следователей: одна — из военного следственного комитета, вторая — из республиканской ФСБ. Офицерам пришлось писать рапорты в двух экземплярах, и не под копирку, поскольку и там и там требовались только первые экземпляры, а Ваську отвечать на вопросы сначала одного следователя, потом другого и дважды подписывать протоколы. Хорошо еще, что оставшиеся в живых военные строители и водитель, а также пленный раненый бандит были уже допрошены. Поэтому старший лейтенант Россомахин еще до начала допросов позвонил и вызвал вертолеты для двух взводов спецназа.
Допросы наконец завершились, осталось дождаться, когда закончится засыпка ямы щебнем. Подъехали еще три машины с недалекого карьера, в яму спустился бульдозер и начал выравнивать насыпь. Как говорили наблюдавшие за работой полицейские, еще одну машину щебня привезут, и этого хватит. Когда привезли щебень, бульдозер немного в сторону отъехал, а потом начал его растаскивать. Ровного полотна все равно не получилось. Яма чувствовалась даже визуально, и требовалось еще хотя бы три машины со щебнем. Но, как понял Ладогин, на сегодня работы хотели прекратить. Полицейские сразу стали выставлять ограничительные и предупреждающие знаки по обе стороны. Если кто-то и попадет здесь в аварию, будет сам виноват — нужно за знаками следить.
Незадолго до окончания строительных работ Васек увидел, как с противоположной горки спускается «уазик»-«буханка». Точно такая же машина была у них в батальоне, и ездил на ней обычно капитан Савушкин. Почему-то подумалось, что это именно он и едет. Так и оказалось. Батальонную машину Васек узнал по мятому с правой стороны бамперу. «Уазик» остановился, раскрылись дверцы, и из него вышли солдаты и капитан.
Савушкин слегка суетливо проскользнул на негнущихся ногах прямо перед работающим бульдозером и оказался перед подполковником, руководителем следственной бригады. Представился и спросил:
— Машины разрешите забрать?
— Какие из них? — спросил в ответ подполковник.
— Все. Сейчас подъедет колонна, там большегрузный автокран и трейлеры. И из сгоревших можно что-то снять и восстановить. Наш автопарк постоянно запчастей требует.
— Мы в принципе уже все осмотрели, все сфотографировали. У меня возражений нет. Можете забирать.
— Спасибо, товарищ подполковник.
— Вы не в курсе, капитан, из морга машина вышла?
— Нет, товарищ подполковник. Нас попросили в кузове целого грузовика привезти тела погибших в морг. Ладогин!
— Я, товарищ капитан! — шагнул вперед Васек.
— Навоевался? Вот ты и повезешь тела. Наших. А бандитов повезет другая машина. Нехорошо их вместе везти, не по-людски как-то…
— У меня здесь «КрАЗ», товарищ капитан… — попытался отговориться Васек.
— На «КрАЗ» я кого-нибудь посажу.
— Глохнет часто, а я уже приспособился.
— Что с ним?
— Трамблер надо менять.
— Проще всю машину списать. Она свое давно уже отъездила.
— Трамблер сменить, еще год ездить будет.
— Если только ты служить останешься… На этом «КрАЗе»…
— Нет, товарищ капитан. Восемь дней осталось, и домой.
— Вот ведь упрямый… — выругался капитан. — Короче, повезешь убитых в судмедэкспертизу.
— Я не знаю куда.
— Это в морге. В Махачкале.
— Махачкала большая.
— Я выделю офицера, — сказал руководитель следственной бригады, — он покажет дорогу.
Вопрос был решен. А Ладогину следовало потерпеть восемь дней и смириться с мыслью, что капитан Савушкин эти оставшиеся дни будет срывать на нем свое дурное настроение. Он уже и так, вместо того чтобы похвалить рядового за успешное участие в боевых действиях, о которых словом не обмолвился, начал его, что называется, «гонять».
Старший лейтенант Россомахин, стоявший рядом, молча смотрел на все это и только в завершение вступил в разговор:
— Товарищ капитан, рядовой Ладогин своими успешными действиями в бою и дальнейшей помощью спецназу ГРУ заслужил поощрение, думаю, даже государственную награду. Представление на медаль вы сами напишите. А я приложу свой рапорт в подтверждение представления. Я завтра заеду к вам в автобат и рапорт привезу.
— Какое еще представление… — хотел было возмутиться капитан, но, встретившись взглядом со старшим лейтенантом, прикусил язык. — Хорошо. Я напишу. Или комбат напишет, я не знаю, как это делается. Не доводилось пока сталкиваться…
В завершение событий пришлось делать самое неприятное — из кузова бортового «КамАЗа» сняли и уложили в кузов другой машины скамьи, а прямо на голый пол переносили и укладывали убитых солдат, военных строителей и водителей. Укладывать старались аккуратно. Васек даже сбегал с лопатой в ближайший ельник, нарубил еловых лапок и подложил их под головы убитым, чтобы о кузов не бились. Самое сложное занятие из всего этого — перенос обгорелых тел, которые остро и неприятно пахли. Перчаток не было. У некоторых из военных строителей были при себе грязные и рваные рабочие рукавицы, они ими и пользовались. У кого ни рукавиц, ни перчаток не было, переносили обгоревшие тела голыми руками. Васек свои рукавицы в машине не нашел и поспешил без них на помощь товарищам. Сгоревшие кожа и мясо прилипали к пальцам и ладоням, отрывались от тел и приставали к одежде тех, кто носил тела. Когда работа была закончена, Васек убежал за свой самосвал, где на краю дороги видел кучку смерзшегося песка, и стал оттирать им руки и одежду. Но тут его начало рвать, и рвало долго, до боли в пустом желудке, уже одной зеленой желчью. В это время к рядовому подошел капитан Савушкин:
— Слабак ты, Ладогин. Никого не рвет, только тебя…
— Вся голова этим запахом забита, — пожаловался Васек. — Мозги пропитались…
— А еще медаль выпрашиваешь…
— Я никакой медали не выпрашиваю, — твердо проговорил Ладогин и посмотрел на капитана так, что тот шарахнулся от рядового.
Возвращаясь к машине, Васек увидел рядом с ней прислонившегося спиной к колесу старшего лейтенанта Россомахина. Лейтенант Лутченков стоял рядом. На коленях у Россомахина лежал планшетный компьютер, на котором он что-то отслеживал, а потом прямо с него позвонил кому-то.
— Оперативный отдел республиканского управления ФСБ. Майор Исправников… — раздался голос в компьютере.
— Товарищ майор, снова Россомахин. Вы отслеживаете передвижения Гулоханова? А то он, как я вижу, республику покидает.
