– Вы, Бзоу Гозарович, сегодня рано домой отправились, – сказал вдруг старик.
– Я не домой. На работу нужно заглянуть, – будто оправдываясь, проговорил Ахуба, не сразу сообразив, что человек назвал его по имени-отчеству, то есть уже знал, с кем имеет дело.
– На службу… Это дело святое… – сказал старик.
Уж теперь-то, после того как прозвучало слово «служба», Бзоу Гозарович сразу сообразил, что этот человек знает о нем гораздо больше, чем могли бы сказать любители поиграть на набережной в нарды. Работу службой обычно называют люди военные.
– Дело святое, – мрачновато согласился подполковник.
– А я хотел вас в гости пригласить. Чаем угостить, поговорить кое о чем.
– О чем? – спросил Бзоу Гозарович и внимательно посмотрел в глаза пожилому мужчине. И только тут вдруг заметил, что эти глаза, слегка мутные от возраста, принадлежат очень умному человеку.
– Есть у меня разговор интересный. И для вас интересный, и для меня тоже, как мне кажется. И касается напрямую вашей службы и вашего будущего.
В глаза этому человеку смотреть не следовало, понял подполковник Ахуба, но было уже поздно, и он, сам не понимая, как и почему, вдруг согласился.
– В принципе, у меня дела на службе не срочные. Они могут и подождать.
– Вот и хорошо, товарищ подполковник. Меня зовут Мизан Сетович. Фамилия моя Барателия. Генерал Барателия. В отставке – генерал. Уже много лет в отставке. Почти тридцать. И погоны за эти годы ни разу не надевал.
Так состоялось знакомство подполковника службы государственной безопасности Абхазии с отставным генералом военной разведки Советского Союза, но все еще резидентом ГРУ в Абхазии Мизаном Сетовичем Барателия.
Резидент ГРУ работал в Сухуми пусть и не на легальном положении, но, по крайней мере, не был нелегалом. И не имел оснований сильно скрывать свой род деятельности от абхазских спецслужб. Но вообще-то, просто отставной генерал – таковым значился. В досье, которое Ахуба потом уже посмотрел, было написано, что отставной генерал проходил службу в Генеральном штабе ВС СССР. Это настолько же растекаемое понятие, как просто сказать, что служил он в Советской армии. И ничего не говорилось в досье о его настоящем статусе. А статус, оказывается, был. Генерал продолжал служить, поскольку серьезные разведчики, как говорит пословица, даже на пенсии остаются разведчиками, если вообще уходят на пенсию, потому что они могут и в статусе пенсионеров продолжать разведывательную работу. Но теперь стало ясно, что генерал имел желание наладить сотрудничество между заинтересованным управлением ГРУ и подполковником СГБ. То есть хотел произвести банальную вербовку. При этом подробно описал выгоды, которые получит Ахуба от такого сотрудничества. И не только он сам, но и его управление, то есть не только личное благополучие вышло бы на новый этап, но и служебная карьера имела бы возможность к существенному развитию, поскольку технические возможности управления космической разведки ГРУ начали бы работать на Бзоу Гозаровича. Взамен требовалась только информация оперативного характера. Естественно, не вся информация управления, а только доступная подполковнику Ахубе. Генерал не просил невыполнимого.
Государственной изменой, учитывая отношения, складывающиеся между Россией и Абхазией, согласие на вербовку назвать было бы невозможно. Кроме того, Ахуба, как и большинство абхазов, имел одновременно и российское гражданство вместе с собственно абхазским. А как можно обвинить гражданина России в государственной измене, когда он работает на разведку России? Это невозможно. Да и не было в службе подполковника таких страшных секретов, что могли бы составлять государственную тайну. Опять же, государственная тайна может быть таковой в отношении Грузии, но при этом не быть в отношении России. Тем не менее само понятие«вербовка»резало слух.
Но и отказаться от такого сотрудничества было почему-то очень сложно. Взгляд отставного генерала мешал даже тогда, когда подполковник смотрел в стену или же себе под ноги. Но Барателия не торопил. Он сам предложил подумать и обратиться, когда «плод созреет».
И вот, кажется, плод начал созревать…
* * *Давид Вениаминович Кольчугин не успел сделать и трех шагов от проходной, как откуда-то, словно из-под земли, вырос крепкий человек среднего роста и в гражданской одежде. Даже, скорее, эту одежду можно было бы назвать спортивной, а не гражданской.
– Подполковник Кольчугин? Я не ошибся?
– Я. Так точно.
– Капитан Молочаев. Вас командующий предупредил?
– Предупредил. Сережей тебя зовут?
– Так точно. Пойдемте, товарищ подполковник, к нашей машине. Мы уже ждем вас в готовности. Можем выезжать в Жуковский.
– Я еще не готов. Мне следует моего спутника из машины забрать, потом ключи от самой машины отнести на проходную. Дежурный за ними помощника пришлет.
– Командующий про спутника ничего не говорил.
– Мы с ним этот вопрос согласовали. Я не могу его здесь оставить. Не с кем.
– Ребенок?
– Почти сынок. Младшой…
Капитан пожал плечами и двинулся за Кольчугиным. Если командующий в курсе, значит, что-то изменилось после того, как капитан получал инструктаж. Дело обычное. Впрочем, когда сам спутник покинул машину и остановился рядом с хозяином, Молочаев, скорее, растерялся, чем смутился. Но быстро пришел в себя.
– Порода вроде бы не служебная…
– У этой породы служба особая. Спасать на воде. Мы же вроде бы в Сочи направляемся?
– В Сочи.
– Значит, будет где поплавать. Море большое.
– Только нам не к морю, нам в горы.
– Выберем время и до моря доберемся. Нас купальный сезон не волнует. С нашей шерстью можно даже в проруби купаться.
Молочаев только головой покачал, но на собаку смотрел добро, если не с восхищением. Видно, что человек собак любит, решил Давид Вениаминович. А это для подполковника уже было своеобразной положительной характеристикой человека
– Свою собаку имеешь, капитан? – спросил Кольчугин.
– У меня овчарка. Простенькая, даже без родословной. Мы по выставкам не ходим.
– Мы тоже не ходим, – ответил Кольчугин. – Мы просто живем друг с другом рядом, и оба этим счастливы. Хотя и родословная у нас почти королевская. Все предки чемпионы разных стран и народов.
Так они перешли на соседнюю стоянку, где стоял микроавтобус «Газель» с открытой боковой дверцей. За рулем сидел солдат, а в салоне уже ждали два человека в такой же спортивной одежде, как и капитан Молочаев. При приближении Кольчугина оба вышли, чтобы познакомиться с новым командиром группы.
– Старший лейтенант Старобубнов, – представился гигант со спокойным взглядом.
Пожимая руку старшему лейтенанту, подполковник Кольчугин невольно сравнил его со своим Валдаем. Два великана в группе, это уже хорошо.
– Зовут как? – поинтересовался Давид Вениаминович, чтобы сразу наладить более тесный контакт с бойцами.
– Только не спрашивайте, откуда такое редкое имя. Мне самому оно нравится. А зовут меня Серафимом. Серафим Иванович.
– Серафим, значит, пламенный. Хорошее имя, – согласился Кольчугин. – А все же, почему так назвали? Или секрет?
– Вообще-то не секрет. У меня родители уже в возрасте были, а детей не имели. Мама моя молилась, чтобы Господь даровал ей ребенка. А потом ей приснился преподобный Серафим Саровский и сказал, что через год она родит сына. Тогда еще второго обретения мощей преподобного не было, и поклониться ему было негде. Мощи, кажется, в Питере в музее атеизма хранились. Их только через три года после моего рождения в Дивеево перенесли. Но я родился. И назвали меня родители в честь святого русского.
– Хорошее имя, – еще раз сказал Кольчугин и повернулся к последнему члену группы.
– Старший лейтенант Сичкарь, – представился второй, невысокий, худощавый, в очках, далеко не спортивного вида, а о боевом виде уже и говорить не приходилось. Тем не менее руку пожать Кольчугину он постарался изо всей силы, что, впрочем, подполковника не впечатлило.
– Это наш прикомандированный компьютерщик, объяснил капитан Молочаев. – Командование думает, что нам очень потребуется его помощь.
Молочаев просто объяснил ситуацию, предвидя вопрос подполковника Кольчугина о явно не боевой внешности Сичкаря. В серьезный боевой марш по горам Давид Вениаминович не взял бы с собой такого офицера. Может быть, у человека есть, конечно, характер и терпеть он умеет. Но помимо характера в марше требуется еще и физическая подготовка. А ее у старшего лейтенанта, судя по всему, как раз и не было. А в руках у него был странный металлический цилиндр с двумя ручками с торцов.
– А это что за техника?
– По рекомендации старшего лейтенанта Старобубнова, товарищ подполковник, начал заниматься.
