— Здесь ждите! — приказал эмир минерам и бегом отправился к входу в ущелье, увидев одновременно, как со стороны передних скал в том же направлении бежит с винтовкой наперехват Снайпер. И за ним тоже никто не бежал. Видимо, Заур приказал точно так же, как эмир, ждать его. Но сам побежал. Зачем? Он думал так же, как Бахтияров. Он хотел знать, есть ли им куда возвращаться. Кроме того, Снайпер, вероятно, чувствовал свою вину. Почему вертолет прилетел на поиск именно сюда? Наверное, потому, что сюда проехал полицейский «уазик», угнанный Снайпером. Конечно, не умышленно, но Заур показал направление поиска. Однако здесь много ущелий. И возможно, и не по их душу прилетел вертолет, а ищет что-то другое.
В узкий проход Снайпер и эмир Абдулмалик вбежали одновременно. Зауру бежать было дольше, но он моложе и ноги у него быстрее. Однако за поворотом вертолета уже видно не было. И тут они услышали сначала очередь из ручного пулемета, а потом залп вертолетных НУРСов и грохот.
Эти звуки чуть-чуть притормозили их бег, но не остановили. Кто стрелял из пулемета? В кого? Это требовалось узнать. Вертолетный двигатель и вертолетные винты сильно шумели. Казалось, вертушка находится рядом. Однако, когда эмир со Снайпером оказались около поворота и встали один по правую стенку, с автоматом в руках, второй по левую, с «винторезом», они увидели, что вертолет уже далеко, но не летит, а завис в воздухе, примерно над входом в «нору». А над склоном, на высоте чуть ниже вертолета, поднялось облако пыли. И, чтобы пыль не закрывала видимость, вертолет поднялся выше. Здесь, в тесном ущелье, «Ночной охотник», если это был действительно он, казался каким-то железным монстром из фантастического фильма.
Облако пыли быстро оседало. И обнажало разрушенные скалы. Камни, казалось, даже оплавились от залпа НУРСов. И эмир Абдулмалик, и снайпер догадались, что произошло.
— Кто-то из наших… — сказал Бахтияров категорично.
Да это и не подлежало сомнению, потому что больше здесь некому было стрелять из пулемета. Тем более из ручного. А что с помощью ручного пулемета сделаешь бронированному военному вертолету! Чтобы его подбить, нужна автоматическая пушка. А ручной пулемет, в лучшем случае, способен поцарапать краску на обшивке.
— Поднялся кто-то посмотреть, — понял Снайпер. — Нервы не выдержали.
— Или глупой славы захотелось. Хотел вертолет сбить. А получил славу глупца.
Снайпер поднял винтовку и стал рассматривать склон в прицел.
— Верхнего выхода у нас теперь нет. Завалило полностью. И проход, скорее всего, обрушился. Хорошо хоть, только один выход. Второй пока целый, и там пулеметчика не вижу.
— Сам только по вертолету не стреляй, — предупредил Бахтияров.
— Если только бронебойной пулей…
— Я видел однажды, как пьяный чеченец бил по танку бейсбольной битой. Танкист долго терпел, потом, когда тот антенну сломал, переехал его тяжелой машиной.
— У вертолета гусеницы не того калибра. Да он и не поймет, откуда в него стреляли.
— А ему и понимать не надо. Там столько электроники напичкано, что она сама все покажет и сама пушку наведет. Здесь только «Стингером» можно…
— И долго он нас держать будет? — недовольно спросил Снайпер.
— Как вся пыль осядет, полетит дальше или назад. Нам что делать?
— Заниматься своим делом. Как решили…
— Нам слишком много идти по открытому пространству. Долина — это не горы. Там не спрячешься. А если вертолет назад повернет? А если он не один здесь? Они, кстати, и в темноте нас прекрасно рассмотрят и уничтожат. С авиацией мы воевать пока не готовы. Возвращайся к своим. Как только вертолет удалится, отправляемся назад, в «нору». Операция отменяется.
— А как же без дивертисмента?
— Пусть менты радуются. Обойдутся в этот раз без дивертисмента. В следующий раз сдвоенный устроим. Я что-нибудь придумаю.
* * *
Появление боевого вертолета очень не понравилось эмиру Бахтиярову. Предположений по поводу того, зачем он прилетал, было два. Первое — вертолет выслали потому, что Снайпер сильно «достал» ментов. Но ведь их и раньше сильно доставали, а всегда обходилось без действия авиации. И потому второе предположение казалась более логичным — в районе готовились к проведению какого-то мероприятия и старались обезопасить себя от возможных неприятностей. Вертолет искал в горах, конечно же, джамаат Бахтиярова. Получив пулеметную очередь, он уничтожил выход на склон. Что это даст? Вертолетчик может сообщить, что уничтожил нескольких моджахедов. Возможно, вертолетчик подумает, что полностью покончил с джамаатом. Но в любом случае вполне вероятно появление здесь спецназа, который будет искать вход в «нору». Вход хорошо замаскирован. Найти его, не зная, где он, практически невозможно. Пусть ищут. Войти в «нору» они все равно не смогут. Каждого, кто поползет под камень, сразу пристрелят. Да и наверху остался целым один выход. Стрелять можно будет и оттуда. Посадить там Снайпера, и он один удержит вход в «нору».
С этими мыслями эмир Абдулмалик возвращался к своим людям после того, как вертолет улетел. Весь джамаат слушал и наблюдал за действиями вертолета, который вернулся из ущелья, обследовав его, видимо, до конца. Это не так и далеко для летающего танка. А потом свернул в следующее ущелье, чтобы и его обследовать. Значит, просто прочесывают горы.
Подобные прочесывания не являлись повседневной практикой. Федералы к чему-то готовятся. Только к чему?
Эмир приказал снять с машины рацию, которая, возможно, смогла бы дать ответ на интересующий его вопрос, и дал команду возвращаться. На душе было пасмурно. Бахтияров никогда еще не останавливался на половине дороги, не завершив операцию. Должно быть, это и действовало на нервы. Но отказываться от малого ради достижения чего-то большего — это тоже искусство. А эмир чувствовал в появлении вертолета начало какого-то большого местного мероприятия, где он в состоянии отвести себе не самую последнюю роль…
Оставив взвод на попечение старшего сержанта и старшего прапорщика, Солмагаров засел за работу, считая ее тяжелой и длительной. Однако длительной она не получилась. Уже через два часа к нему в казарменный закуток зашел сам Полковников и сообщил, что он отправил карту капитану Исламбекову и тот вылетает вместе с вертолетом спецназа ГРУ на точку, где засекли со спутника работающий мобильник. Спросил, как продвигается у старшего лейтенанта подготовка материала для «дезы».
— Кажется, уже заканчиваю. Много материала и не надо. Несколько косвенных указаний. Именно косвенных, не прямых. Косвенные данные — это когда идет обсуждение самих данных. Так лучше доходит. Например, провести обыски в домах, где, возможно, хранится оружие. Составить списки неблагонадежных жителей района с тем, чтобы в нужный день всех их задержать или просто по каким-то своим каналам вызвать в Махачкалу или еще куда-то. Вплоть до того, чтобы отправить ложные телеграммы с вызовом. Всякие такие мелкие, но серьезные мероприятия, призванные, если посмотреть со стороны, обеспечить чью-то безопасность. Я минут через пятнадцать закончу и доложу вам, товарищ подполковник.
— Давай, «пушкин», старайся… — выказал командир отряда свое удовлетворение. — Я потом все прочитаю. Можешь на штабном компьютере набрать и распечатать. А то я рукописный текст плохо разбираю. Все равно кому-то набирать придется, а чем меньше людей будет об этом знать, тем вернее сработает.
— Хорошо, товарищ подполковник. Представлю в печатном варианте. Одновременно с компьютера перешлю капитану Исламбекову, чтобы ознакомил психолога. Или, чтобы не отсылать по открытым каналам, с курьером отправлю. Он уже должен скоро вернуться. Вертолетам ночью в горах неуютно.
— Работай… А «Ночному охотнику», кстати, безразличны день и ночь. Он всегда летит только по приборам. Там, я слышал, на пару пилотов сорок мониторов…
* * *
Солмагаров работал… Он намеренно не старался сделать фразы литературными, потому что полицейские, даже в эфире, не говорят литературным языком. Скорее всего просто потому, что не умеют. Но матерщины Олег Павлович себе не позволил. Это уже передающие сообщение на свое усмотрение смогут порадовать один другого крепкими словцами. Без этого у ментов даже в прямом эфире не бывает. Разве что подчиненный, разговаривая с начальником, бывает иногда относительно скромным. Но таких диалогов Солмагаров не составлял. Все его диалоги сводились не к приказам, а только к обсуждению приказов, которые получило полицейское начальство района сверху, из МВД республики. В обсуждении можно многое себе позволить. Можно возмутиться, можно пожаловаться, можно усомниться в возможности исполнения. Это все краски, эмоции, которые должны волнами доходить до эмира Бахтиярова и будоражить его воображение. Завершив работу, старший лейтенант перечитал написанное и сам удивился тому, что это именно он сотворил такой хитрый литературный опус, составленный из эмоциональных диалогов.
