Живков тоже стрелял и тоже удачно. Завалил кабанчика, правда, размером поменьше, но не кабан было главной целью.
— Товарищи, у всех ли налито? — Продолжил Леонид Ильич. — Кабаны, конечно, прекрасно, да. Люблю охоту… Но кроме этого славного дела нам с товарищем Живковым удалось договориться по целому ряду вопросов. Я рад, что недопонимание, возникшее между нашими народами в последние полгода, мы преодолели. Я предлагаю выпить за советско-болгарскую дружбу. Ура!
Брежнев картинно отвёл локоть в сторону, поднёс стопку ко рту и медленно влил в себя содержимое. Все собравшиеся последовали его примеру. Выпили ледяную водку, стукнули по столешнице посудой и загремели приборами, раскладывая по тарелкам простую охотничью закуску.
Мусаэлян старался водки не пить, а только делать вид. Водку он не любил, состояние опьянения тоже ему не нравилось, а вот поснимать новым инструментом было интересно. Тем более что компактный «Olympus» так и просится в руки. Размер всего с пачку сигарет, зализанные обводы, спрятанный куда-то вглубь объектив. Очень примитивная машинка, но размеры подкупают. Малое фокусное расстояние объектива не ставит жестких требований к наводке на резкость. Для репортажной съёмки лучше не придумаешь. Сейчас самое время опробовать новую технику. Вожди сейчас выпью, расслабятся, и могут получиться очень интересные сюжеты.
* * *
Вечером состоялся телефонный разговор Живкова с Джуровым. Так как все разговоры в гостевом особняке на Ленинских горах прослушивались и фиксировались, Живков ограничился простой констатацией факта успешного начала переговоров.
— Принципиально Леонид дал согласие на строительство обеих баз, даже попросил ещё одну площадку присмотреть. Вот только условия поставил пока такие, что если им следовать буквально, мы можем по миру пойти.
— Товарищ Живков, — голос Джурова в трубке выдаёт озабоченность. — А какие-то перспективы просматриваются?
— Завтра протокольное заседание, там и будем торговаться. Я думаю, что в результате к нашему заготовленному варианту и придём. Какие новости дома?
— Очень интересные новости, только не дома, а у соседей. По сообщению нашего человека из окружения Чаушеску, тот очень на нас рассержен и говорит, что будет с американцами разговаривать. Предмет переговоров наш человек не смог узнать, но я думаю, что всё идёт именно так, как ты говорил.
— Вот она — государственная мудрость! — усмехнулся Живков. — Нам даже ничего делать не пришлось. Все сами на встречу идут. Я думаю, русские оценят, что я первым сообщу завтра им о почине «Дунайского гения». Им точно понравится. Думаю, можно будет советскими базами ограничиться. Как противовес пускай будут американские у румын.
Однако первым ему стать не удалось, так как уже в новостной программе «Голоса Америки» было дано сообщение о слухах по поводу переговоров между представителями Румынии и США. Правда, речь шла только о слухах. К тому же о предмете переговоров ничего не сообщалось. Однако всем было понятно, что речь может идти только об американском защитном «зонтике» для строптивой страны «потомков римлян».
На следующий день за завтраком Живков обратился к Брежневу с предложением сделать в СССР сеть домов советско-болгарской дружбы.
— Дорогой Леонид Ильич, я уверен, что для наших народов будет очень полезно познакомиться поближе. Я же в курсе, что у вас в стране сложилось несколько, если так можно выразиться, пренебрежительное отношение к Болгарии. Для этого, бесспорно, имеются основания. Наша страна невелика ни по размеру, ни по влиянию в Мире…
— А ничего, что вы были союзниками немцев в прошедшей войне? — Брежнев поднял глаза от стакана простокваши, который он разглядывал с отвращением. — Все у нас понимают, что вы не воевали, что встретили Красную Армию как освободителей, что войну даже успели объявить и всё такое… Но осадочек остался…
— Вы совершенно правы! — Живков был воодушевлён. Его вдохновило спокойствие собеседника. — Для того чтобы «осадочек» растворился нам и пригодятся центры болгарской культуры в СССР. У нашей страны очень богатая, древняя и интересная история. Множество памятников европейской цивилизации, прекрасный субтропический климат, горы, море, термальные источники…
— То есть в Болгарии мы сможем строить подобные центры?
— У нас и сейчас в каждом городе есть болгарско-советской дружбы. Поэтому я и решил поднять этот вопрос, чтобы перенести полезный опыт культурного обмена и на территорию вашей страны. Особенно хорошо будет, если такие центры возникнут в отдалённых районах, таких как Урал, Сибирь, Дальний Восток.
— Сначала вы влезете к нам с культур-мультур всякой, а потом американцы…
— Какие американцы? — от неожиданности Живков даже поперхнулся. — Откуда они возникнут?
— У вас болгар всегда так, — чуть зазевался и у вас уже немцы заправляют.
— Нет, ну если вы так считаете, то процедуру подбора кадров можно и объединить, чтобы ваш КГБ проверял всех кандидатов.
— Само собой, по-другому и обсуждать нет смысла. — Брежнев мысленно похвалил себя за проницательность. — Ладно, Тодор, договоримся. Идея не так уж и плоха.
— Вот, кстати, о культуре. Леонид Ильич вы же знаете, что у нас в Варне каждое второе лето проходят балетные конкурсы на открытом воздухе? Настоящий праздник красоты и грации. Я уже не молод, но когда в семьдесят восьмом году открывал очередной конкурс, моё сердце трепетало как у юноши. Какие там были девочки!
Брежнев глухо и сдавлено засмеялся. — Что, Тодор, седина в голову, бес в ребро? Поди какую-нибудь балеринку оприходовал?
— Нет, Леонид, — Живкову не понравилась шутка. — Я серьёзно сейчас. Приезжай к нам в августе, сам посмотришь, отдохнёшь, подлечишься. Мы такой бальнеологический комплекс в Тузлате построили, не хуже чем Баден-Баден, как помне, так даже лучше.
— Жарко у вас в августе, — вздохнул Брежнев. — А так дело хорошее… Ты, Тодор, это… не обижайся на старика… Указание на строительство центров я дам. Только ты пойми, сейчас у нас Олимпиада на носу. Такие деньжищи вбухали… Столько строек затормозили по всей стране. В августе точно не смогу.
— Мы согласны строить за наши деньги, — тут же поспешил заверить Живков. — Нам только участки будут нужны. За участки у вас мы будем готовы предоставить участки в Болгарии. Вы — нам, мы — вам.
ГЛАВА 9
У ВЕРБЛЮДА ДВА ГОРБА ПОТОМУ, ЧТО ЖИЗНЬ БОРЬБА
25 апреля 1980. Новосибирск. Рогов, Комарович, Мельников.
Конец апреля выдался на удивление жарким. Снег сошёл ещё в середине месяца, а зелень из-под чёрных ноздреватой корки пробиться не успела. Грязь, что всю зиму скапливалась на сугробах, высыхая на ярком апрельском солнышке, поднималась в воздух. Серые столбы завивались в спиральные жгуты и поднимались к небу, как какие-нибудь торнадо, достигая высоты пятого этажа.
В помещениях тоже было жарко, потому что централизованная система отопления не регулировалась, а отключать отопление городские сети опасались. Погода весной переменчива, как сердце красавицы из известной оперы композитора Верди.
Зачет по экономике строительства проходил в лабораторном корпусе, расположенном на окраине студгородка. Поэтому Паше выходить можно на остановку раньше. Весенний ветер резким рывком наполняет салон трамвая пылью. Все немногочисленные пассажиры, трясущиеся в нём, тут же становятся на одно лицо, припорошенные слоем зимней высушенной грязи.
В отличие от Комаровича Мельникову наоборот приходится ехать на остановку дальше. Впрочем, это не сильно влияет на настроение обоих. Занятые окончанием работы над конкурсным проектом, парни совсем запустили текучку.
Борис надеялся, что Тамара ему поможет со сметой, но у той случилась внезапная командировка по её делам кафедры. Пришлось великому архитектору в срочном порядке срочно всё бросать и сочинять расчёт самому.
— Борис, показывайте вашу смету, — Нижальский подзывает, сидящего у самой стенки, Мельникова. — Что это вы у самой стеночки спрятались? Не подготовили курсовую сметку? Проходите, посмотрим, насколько сможете обворовать народное хозяйство.
