За ним последовал человек. В комнату ворвался свежий воздух. И появился свет. Террорист с автоматом бросился вперёд. Это был огромный человек с руками, похожими на тиски. Ввалившийся в комнату человек, маленький и тонкий, казалось, утонул в этих руках. Но внезапно раздался грохот. Руки верзилы стали похожи на студень в рукавах, и автомат грохнулся на пол.
Человек одним движением превратил голову террориста в нечто вроде надутого бумажного мешка.
Помощник премьер-министра вытаращил глаза от изумления.
— Я никогда не видел движений такой быстроты и эффективности. Это не человек. Я не знаю, что это.
— Он появился из одного старого дома, который я знаю, — сказал Арисон, который не стал прятаться или уклоняться от удара.
— Вы. Я ищу вас, — сказал Ремо.
— Я здесь, — сказал Арисон. — Я ожидал вас. И вы здесь. Разве вы не получили моё послание?
— Я жду.
— Уйди с моего пути.
— Вы сделали всё возможное, чтобы я появился здесь, а теперь говорите, чтобы я ушёл с вашего пути.
— Ваши люди всегда стоят на моём пути. Как только я собираюсь устроить себе маленькое развлечение, вы всегда причиняете мне беспокойство. Синанджу — самый большой источник беспокойства во все времена. Посмотрите на этот старый бесхозный дом Граникуса, который знал, как угодить мне. Вы убили его прежде, чем он мог развязать гражданскую войну.
— Кто вы? — спросила Хазел Тарстон.
— Я тот, кому не нравится, когда ему мешают, — сказал мистер Арисон.
— Я ваш спаситель, — сказал Ремо премьер-министру. — Или вы имели в виду не меня?
— Я имела в виду вас обоих. Уйдите с моего пути, пожалуйста.
— Секундочку, — сказал Ремо. — Я только прикончу этого парня.
— Будьте нашим гостем, но, пожалуйста, позвольте мне выйти первой, — сказала премьер-министр. Она увидела типов из Скотланд-Ярда, которые вошли в комнату через пролом, сделанный незнакомцем. Она попросила их подождать.
Худощавый незнакомец поднял с пола каменный блок, который должен был весить около тонны. Он сделал это мягким движением. Потом он двинулся на Арисона, стараясь, чтобы тот не уклонился от удара. Но тот не стал уклоняться от удара. Он прошёл через камень и через стену, говоря на прощанье:
— Счастливо повеселиться.
Камень разбился подобно шрапнели, легко ранив премьер-министра в руку, а другой маленький осколок попал в голову её помощника. Этот незнакомец ославил после себя тайну. В то время как Арисон совершал своё движение через камень, худощавый незнакомец двигался через плотные ряды агентов Скотланд-Ярда.
Он оторвался от полиции на дороге, ведущей в Бат, но позднее, из разговора с американским президентом, Хазел Тарстон узнала, что этот незнакомец был американцем и его послали спасти английского премьер-министра.
— Он изумительно двигался, — сказала премьер— министр. — Но кто этот Арисон и какую террористическую группу он представляет?
— Мы всё ещё не знаем этого.
— Хотелось бы действовать более оперативно, чтобы лучше предотвращать подобные действия неприятеля.
— Именно это нас и беспокоит, — сказал президент.
Он не сказал своему союзнику, что Гарольд В. Смит из «Кыо» не выходит из стратегической комнаты, занимаясь этим феноменом. Были проанализированы все современные методы ведения войны, к анализу этого даже подключили различные группы из военных академий, но всё это не дало никаких результатов. Было ясно только одно: с появлением этого человека войны стали происходить гораздо чаще, чем за всю безумную историю человечества.
Ремо вернулся в Синанджу вместе с Пу в большом недоумении. Но хотя он ничего не сделал с мистером Арисоном, он придумал план, как поступить с Пу. Он оставит её жить в большом доме на холме, как это и приличествует жене Мастера синанджу.
Там он попросил Чиуна поговорить с ней.
— Как американец, я хочу, чтобы моя жена приняла участие в нашем бизнесе, — сказал Ремо.
— Большая глупость, похожая на все американские вещи.
— У Пу есть несколько хороших идей насчёт того, как управлять Домом синанджу.
— Действительно? — спросил Чиун. Он скрестил свои длинные пальцы и успокоился.
— Да, она думает, что мы должны принять во внимание наших родственников. Ты знаешь, что это значит. Лично я не собираюсь идти по этому пути. Но я хочу, чтобы ты поговорил с ней.
Ремо говорил это с открытым лицом. И так же открыто Чиун сказал, что он будет в восторге.
Он позволил Пу занять место напротив себя. Она разливала им чай. Чай Чиуна был немного теплее проточной воды. Её чай был обжигающим и чёрным. Ремо сел между ними с выражением невинности на лице.
Пу начала с похвал Мастерам синанджу, а потом постепенно перешла к рассказам об их жёнах. Ремо никогда раньше не слышал этих историй.
Оказалось, что Пу знала бесконечное количество этих историй про каждую из жён Мастеров и, казалось, получала от них удовольствие. Чиун только кивал. Но на самом деле он был не согласен со всем, что она говорила. Когда она закончила, было далеко за полночь и вода в Западно-Корейском заливе была чёрной, как грифельная доска.
— Кто будет выполнять твои требования? — спросил Чиун.
— Я, дорогой свёкор.
— Тогда я могу только пожелать тебе счастья с Ремо, потому что вам принадлежит только его часть, но не моя. Что касается Ремо и меня, мы уже привели свои дела в порядок.
— Но что же получит Ремо?
— Всё, что я найду возможным ему дать. Это традиция синанджу.
Ремо заметил, что кровь отхлынула от круглого лица Пу.
— Смотри, любимая, — сказал он. — Если ты чувствуешь какой-нибудь обман в этом браке, ты можешь его расторгнуть сейчас.
— Нет, — сказала она. — Ни один Мастер синанджу даже не думал о том, чтобы расторгнуть брак.
Чиун улыбнулся и оставил Ремо с Пу, которая следила за его имуществом лучше, чем американская налоговая инспекция. Но прежде чем уйти, Чиун сказал:
— Когда в следующий раз мистер Арисон позовёт, а он сделает это, я пойду с тобой. И я покажу тебе, как с ним справиться.
— Чиун знает его?
— Я думаю, да, — ответил Ремо.
Он говорил со Смитом из дома пекаря. Жена пекаря была в новом платье от Гаррода. Она готовила вечерний обед и поэтому встретила Ремо довольно— таки непочтительным жестом и презрительной улыбкой. Должно быть, она считала его простофилей.
Ремо проигнорировал её. Нигде в мире он не встречал такого неуважения к себе, как в Синанджу. Особенно от семьи Пу. Он мог бы изменить такое положение дел, но для этого необходимо было удовлетворить притязания Пу.
Чем больше он думал обо всех этих вещах, чем больше он думал о прекрасной Пу, тем больше он не хотел заниматься любовью с этой женщиной. Ни одного раза. Никогда.
И не потому, что Пу была толстой. Вес в хорошенькой женщине может быть даже привлекательным. Пу была по своей сути очень неприятным человеком. Она была похожа на болото, которое засасывает каждого, кто к нему приближается.
За три минуты в отеле «Давид» она приобрела замашки важной дамы, матроны.
Она вернулась из Лондона подобной худшим представителям британской королевской семьи, которые относились ко всем окружающим только с одной меркой: можно ли его удостоить своей милости, или проигнорировать.
И она собиралась стать его партнёром в бизнесе.
Она использовала свою мать как кнут. Ремо чувствовал, что он может стать похожим на пекаря — доброго, но внутренне опустошённого человека. Он стал походить на раба.
Ремо никогда не слышал от Чиуна ни одного слова о его жене или о том, как он ухитрился прожить с ней. Но Мастера синанджу в жизни всегда имели что-то ещё. Они были синанджу. Это было больше чем жена или любовница: это было важнее всех родственных связей.
Это было близко Ремо, родившемуся в Нью-Йорке, в Америке, и впитавшему тысячелетнюю историю Мастеров синанджу. Несмотря на то, что они с Чиуном по многим вопросам занимали диаметрально противоположные позиции, по своей сути они были одинаковы. Более одинаковы, чем близнецы. Он не смог бы объяснить этого Смиту.
— Он узнал Арисона. С самого начала. Ещё в индейском лагере.
— Кто он?
— Он не хочет этого мне рассказать, — ответил Ремо.
— Почему? Не знаю, понимаешь ли ты, что мы снова с ним встретимся. Но когда это случится, ты можешь не справиться с ним.
— Я остановлю его.
— Ты не сможешь, Ремо, — сказал Смит.
Они обсудили в подробностях все три инцидента, и Смит задавал ему обычные вопросы. Они обсуждали это снова и снова. Время шло, и Смит всё сильнее начинал беспокоиться.
— Чем больше мы это обсуждаем, Ремо, и чем больше я анализирую эту ситуацию, тем всё более убеждаюсь, что этот человек, или система, или что-то там ещё, не может быть остановлен. Он может остановиться по собственной воле, а не потому, что ты с ним что-то сделаешь.
