— Еще на каком! Не зря же я слесарь. Обращаться умеешь?…
Через десять минут я вырулил со двора и не спеша потрещал на «макаке» по шоссе в сторону Пудожа. К знакомому перекрестку с военной дорогой. Туда, где был установлен ржавый знак «Движение запрещено». Туда, откуда через час должен был появиться серый «Уазик», отправленный за продуктами.
С Витьком мы заключили сделку, устраивающую обоих. На все время постоя у бабы Маруси я получал в аренду его мотоцикл, но взамен он по ночам мог использовать мой «Москвич», чтобы возить на озеро девок и неизвестно (вернее, известно) чем заниматься с ними на заднем сидении. Ко всему прочему, я обещал еще раз угостить его пивом.
Несмотря на яркое солнце, было прохладно, и я успел замерзнуть, пока добрался до перекрестка. Развернулся, раскинул мозгами, стоит ли прятать мотоцикл в кусты и, решив, что не стоит, поставил его на обочине и начал делать вид, что копаюсь в моторе. По моим прикидкам, до встречи с «Уазиком» оставалось около сорока минут.
За шестьдесят — туда и обратно — проделанных мною километров, я не встретил на военной дороге ни единого человека. И ни одной машины. Оказалось, что мне тогда повезло. На самом деле движение здесь было что надо. Сегодня за полчаса мимо меня проехали два «Урала», ГТТ и белая «Нива», за рулем которой сидел тип с подполковничьими погонами. Он с подозрением покосился в мою сторону, притормозил и, кажется, даже имел желание что-то спросить, но передумал и попылил вглубь полигона. Сейчас мне было на него наплевать, но нехорошо было бы встретить такого любопытного обладателя больших звезд где-нибудь в районе будки «Пизанская башня» и сломанного шлагбаума. Пришлось бы прикидываться придурком-дачником. Или совать ему под нос свою комитетскую корку. Или бить по башке и прятать его и белую «Ниву» в кусты.
«Уазик» появился без опоздания. Подъехал к перекрестку, пропустил две фуры с финскими номерами и начал тяжело набирать ход в сторону Пяльмы. Я дождался, когда он отъедет подальше и потрещал следом за ним, не боясь его потерять и примерно зная, куда он направляется.
Пунктуальный «Уазик» не обманул моих ожиданий. Конечным пунктом его путешествия оказалась Большая Озерная улица — центр сосредоточения поселковых магазинчиков и ларьков. Там же находился маленький рынок, где торговали клубникой, свининой и семечками. «Уазик» припарковался напротив дощатого павильончика со странной вывеской «Мясо-Маркет-Колбасы» и, когда я подъехал к нему, на тротуар из кабины уже выпорхнула светловолосая девушка — очень даже симпатичная девушка, — вооруженная ворохом пакетов и сумок. Она еще не успела скрыться в магазине «Продукты», как наружу выбрался водила-пилот и начал топтаться возле своей машины.
Я купил семечек и, поплевывая себе под ноги шелухой, начал праздно шататься по другой стороне улицы. Делая вид, что очень интересуюсь тощими ляжками трех малолеток, тусующихся возле «Мяса-Маркет-Колбас». Ни у кого я не должен был вызывать никаких подозрений. Дачник-бездельник, и только. Возможно, чуть-чуть педофил, немножко маньяк. Но уж никакие агент службы МИ-6.
А вот водила «Уазика» подозрения у меня вызывал. И уже через пять минут я был уверен в том, что он не просто вылез из-за руля, чтобы размяться после нелегкой тряской дороги. НЕ ПРОСТО! Он наблюдает за тем, чтобы что-нибудь не подсунули под его машину. У него такая инструкция. И он выполняет ее буквально и тщательно. С озабоченным выражением лица.
Так вот почему машину не осматривают перед въездом на остров. Они полностью доверяют своему пунктуальному и дисциплинированному пилоту-водителю. Ну что ж… И на старуху найдется поруха. Придумаю что-нибудь. Не привыкать.
Одна из девчонок показала мне язык. Я ответил ей тем же. И еще раз внимательно огляделся. Если в следующий раз «Уазик» будет стоять на том же месте… и если отвлечь водителя… и если рядом не будут торчать подобные тонконогие дуры, то за тем, как я устанавливаю под машиной фугас, могут наблюдать лишь продавцы крайних прилавков рынка. А там сейчас торгуют бананами и помидорами двое кавказцев. За этих можно не беспокоиться. У них всегда хата с краю: «Нычива иэ видэл, нычива нэ слышал». Можно даже и не просить их помалкивать. А немногочисленные прохожие, спешащие по своим делам, я уверен, не обратят никакого внимания на то, как кто-то что-то химичит с выхлопной трубой серой машинки. А если и обратят, то сделают вывод: «Чинит». И все объяснения. Здесь, слава Богу, не Москва и не Питер, где обывателям на каждом шагу мерещатся теракты и покушения.
Я высыпал семечки из пакетика в карман своих камуфляжных брюк, оседлал мотоцикл и поехал по Большой Озерной в направлении местного узла связи. Малолетки проводили меня ехидными взглядами. Водитель «Уазика» не обратил на меня никакого внимания. Я был для него пустым местом. Во всяком случае, мне очень хотелось, чтобы это было именно так…
До Алины удалось дозвониться на удивление быстро. За минуту мы договорились о встрече, — ничего лишнего, никакого мусора в разговоре, — и я, весьма довольный собой, отправился радовать бабу Марусю хорошим аппетитом и примерным поведением, остановившись по пути около бревенчатой избы с банальной вывеской «Магазин», чтобы купить фумигатор от комаров. И две бутылки портера.
* * *
После обеда я не поленился дойти до Онежского озера. Несмотря на солнечный день, оно оказалось унылым и серым, от него ощутимо сквозило холодом, а на неспокойной свинцовой поверхности иногда проступали белые пенистые барашки. Если бы я действительно оказался писателем, то навряд ли на этом неприветливом берегу сумел бы найти свое «утраченное вдохновение», изловить упорхнувшую музу. Волны шумно ласкали гладко вылизанный песок, приземистые сосны на берегу бесстыже выставили напоказ обнаженные корни. И ни единою человека вокруг — ни рыбаков, ни вездесущих мальчишек.
Я обнаружил турник, сооруженный из куска арматуры, и минуту беспомощно болтался на нем, позорно подергивая ногами. Потом спрыгнул вниз и долго смущенно ковырял носком ботинка плотный песок… Да, Слава, допился. А ведь когда-то мог легко подтянуться двадцать пять раз.
Мне взгрустнулось, у меня испортилось настроение, и я поспешил убраться подальше с этого края Земли. Вглубь человеческой цивилизации, радовавшей мой слух далеким гулом машин, собачьей брехней и детскими криками. Туда, где меня дожидалась общительная баба Маруся и две бутылки портера. Фумигатор от комаров и роман Джона Уиндема — его я обнаружил на полочке у себя на веранде.
Туда, где сегодня мне предстояло засесть за изготовление бомбы, которая положит конец Йозепу Кезамаа.
Что она будет собой представлять, я обдумал уже несколько раз. Со всеми самыми маленькими деталями. Самыми незначительными нюансами. И был уверен на сто десять процентов, что если эта зараза сумеет добраться под днищем «Уазика» до места своего назначения, то безногому академику крышка.
Взрывное устройство представляло собой два независимых друг от друга фугаса. Первый из них, слабый, безоболочный и способный поражать лишь взрывной волной, приводился в действие дистанционным взрывателем и должен был, во-первых, создать под днищем воздушную подушку и подбросить машину вверх, во-вторых, вышибить из-под Кезамаа коляску, а в третьих, заставить сдетонировать второй фугас, в десятки раз более мощный и начиненный доброй порцией мелких осколков. Осколки начнут вылетать из-под «Уазика» в тот самый момент, когда он уже приподнимется в воздух, а поэтому вертикальная составляющая угла поражения значительно увеличится. Если бы я решил обойтись только одним фугасом, то рисковал бы тем, что взрывная волна и осколки пойдут по низу на высоте примерно в полметра. И взрывное устройство искалечит машину, сомнет, словно фольгу, колеса инвалидной коляски и… Все. Шансов отделаться лишь ушибами и нервным шоком у академика хоть отбавляй. При моей же схеме с упреждающим слабым взрывом, бомба не только сплющит машину и уничтожит коляску, но еще и нафарширует тело и голову моей жертвы металлом. Хотя при той мощности заряда, что я запланировал, вполне достаточно голой взрывной волны.
Вечером, дождавшись, когда Витек укатит на «Москвиче» «делать дискач», я еще раз на последней странице блокнотика проверил свои расчеты и, тщательно зашторив большие окна веранды, начал колдовать над «изделием 2547», детонаторами и «конструктором «Лего». Я планировал потратить на всю работу около часа, но, даже не напрягаясь, уложился в двадцать минут. Схема устройства была из самых элементарных, а знания по минно-взрывному делу в диверсионной школе вбили мне в голову настолько крепко, что за двенадцать лет они не утратили своего изначального блеска. Разве что несколько потускнели на фоне технического прогресса. Но это не страшно… Я достал из защитных футляров, к которым налипла всевозможная железная шелуха, два мощных магнита и закрепил на них фугасы. Потом один из них засунул в рюкзак, второй спрятал в маленькой алюминиевой кастрюльке и задвинул ее под кровать.
