— Сколько просят?
— Десять тысяч баксов. Проканителишься — Лавровка больше даст. Правда, менты пока еще им не намекали. Но если в течение суток не выплатишь, то намекнут и торговаться начнут.
— За информацию или за наезд?
— Смотря какие финансы наскребут. Если сотню кусков в «зелени» соберут, то и наезд организуют. От ОМОНа в полном составе ты не отмахаешься. Да и не станут вас в куче брать, по домам пройдутся. Но это, конечно, маловероятно. Лавровка все-таки не Солнцево. А вот за информацию тысяч пятнадцать им отстегнуть вполне по силам. На меня Лавровка, конечно, зуб не подымет, тебя лично тоже не решится воспитывать, а вот мальцов, которые парней замочили, могут обидеть.
— Если они это сделают, — скривился Сэнсей, — я Лавровку в Грозный перепашу. А Филю Рыжего, который у них за верхнего, уделаю не хуже, чем наши неизвестные друзья Ростика. Они и так до фига выступают, я смотрю. Забыли, блин, что такое «Куропатка»? Могу напомнить!
— Ты, Алеша-сан, — вежливо заметил Ворон, — шибко крутой что-то стал. Но выдрючиваться надо аккуратно, без лишнего понта. А то крылья пообломают.
— Тебе виднее… — совсем не покорным тоном произнес Сэнсей, намекая на птичью кликуху шефа.
— Короче, ты с ментами рассчитаешься или на тебя должок повесить?
— Все равно, как я понял, оплата через тебя пойдет. А насчет должка, так ты сперва вспомни, когда последнюю проводку оплатил. И взнос мадам
Портновской на наш счет еще не поступил. Спиши с себя, я согласен.
Ворон мрачно посмотрел на Сэнсея, у которого были красные от недосыпа глаза и очень большое желание сделать что-то в духе Курбаши или Фрола. Сегодня с ним не стоило разговаривать излишне резко — это Ворон печенкой почувствовал.
— Ладно, не будем рычать, братан, — примирительным тоном заметил он. — Все понимаю, устал ты, не выспался, перенервничал. Но я тебе все-таки напомню, что резкостей в нашем мире не любят. И бабки, извиняюсь, сейчас решают больше, чем количество стволов. Если хочешь со мной ругаться, ругайся. Сам берись за дело, ворочайся в Лутохино, крути финансы, контролируй, договаривайся с поставщиками. О, смотри-ка, огонь в глазах резко уменьшился! И правильно, что уменьшился. Потому что жизнь — это не только «от бедра — и веером». Или какой-нибудь там уракэн по морде. И ты через полтора месяца самостоятельной жизни останешься не только без штанов, но и без стволов, потому что бесплатно на тебя твои бойцы пахать не будут. А без стволов ты — сявка, понял? Понял, понял, я по глазам вижу. Молодец.
— Я-то понял. — Сэнсей действительно приутих, потому что в общем финансовом положении конторы ощущал себя глухим профаном. — Но и ты пойми, что я маленько покруче «шестера». И если кто-то из твоих друзей заметит, что мы не в ладах, то может быстренько поменять твое финансовое положение. Стволы — они в переходный период очень даже нужная вещь. «Винтовка рождает власть!» — это товарищ Мао сказал.
— Ты еще идеи Чучхе процитируй, — усмехнулся Ворон, хотя сердце у него несколько екнуло. «Друзей», которые могли бы перекупить у него сэнсеевскую команду, имелось предостаточно. Конечно, Сэнсей вполне мог и блефовать, но черт его знает, какие ему могли сделать предложения? Зато его сорок бойцов вовсе не были блефом. Конечно, у Ворона, если посчитать по всей области, набралось бы человек двести, но это был совсем не тот товар, да и собрать их в кучу он просто не сумел бы: эти ребята тихо жили по своим городам и поселкам, стригли местных торгашей и держались за штаны Ворона по одной простой причине — за Вороном была «Куропатка». Именно ее грозного имени боялись те, кто при всех других условиях послал бы Ворона в дальние страны или просто на три буквы. Ехать на разборку с «Куропаткой» вызвались бы лишь неопытные юнцы, не понимающие, что жизнь дается человеку один раз…
Прочно внедрились в областной блатной фольклор мифы и легенды о том, как курбашисты в 1995 году начисто и без потерь ликвидировали контору Вовы Черного, как они якобы (на самом деле все не так было) положили в гроб прокуроров Балыбина и Грекова, как Фрол с миллиардом долларов и заложниками (профессорами-атомщиками, конечно!) улетел в Штаты, перед тем расстреляв вблизи «Куропатки» четыре джипа самого крутого областного авторитета Степы (и это была лажа, но народу нужны герои!). Конечно, все эти саги и былины состояли из достоверных фактов не больше чем на четверть, и в области были люди, которые знали, как все было на самом деле, но тем не менее авторитет «Белой куропатки» был высоким.
И если бы, упаси Господь, кто-то в области узнал, что у Ворона с «Куропаткой» напряги, то коммерческим интересам его был бы нанесен непоправимый урон.
— Нам не надо с тобой ссориться, — сказал Ворон совсем уж миролюбиво. — Винтовку, то есть тебя, уважают только тогда, когда она с патронами и из нее есть кому выстрелить. Да еще и прицелиться надо. Согласен?
— А ты, стало быть, на роль стрелка претендуешь? — усмехнулся Сэнсей.
— Нет. Я только указательный палец, который на крючок нажимает. А есть еще руки, которые винтовку держат и наводят, глаза, которые целятся, голова, которая цель выбирает. В этом наше взаимодействие. В системе работаем, понимаешь, корефан?
— Догадываюсь. Хватит философией заниматься! Возник конкретный вопрос: как произвести отмаз от ментов и как не обостряться с Лавровкой? Ты говоришь: «С тебя десять тысяч». Я говорю: «Производим взаимозачет». Что еще надо?
— Согласен.
— Тогда еще вопрос. Будем продолжать копать по тем мальчикам, которые урыли Ростика, или это уже не надо?
— Я тут тебе не указ. Конечно, если в коробке то, что надо, — проблем не будет. Москве за Ростика никаких компенсаций не надо. В принципе они даже по поводу того полмиллиона баксов в кейсе не переживают. У них свои каналы, вернут, если отстегнут немного. В конце концов, не испарились эти деньги, у ментов лежат. Еще раз скажу, что если в банке будет не то, что нужно, то надо будет точно узнать, кто мог прибрать то, что там было. А это могли быть только те, кто потрошил Ростика, или их заказчики. Вот на этот случай я бы подготовился.
— Спасибо за совет, — иронически произнес Сэнсей. — Только и тебе можно было немножко активнее поработать. Мы ведь только снизу копать можем. А у тебя контакты наверху есть…
— Не бойся, — успокоил Ворон, — задействуем.
Проводив Ворона, Сэнсей еле дошел до койки, которая стояла у него в комнатушке без окон, примыкавшей к кабинету, и трупом повалился спать с чувством исполненного долга и с горячим желанием вообще не просыпаться. По крайней мере до полудня.
А вот Ворон, который тоже недоспал в эту ночь, не мог себе позволить такую роскошь. Ему надо было срочно вылетать в столицу.
«Шевроле-Блейзер» в сопровождении малиновой «девятки» еще только выезжал из-под указателя «Колхоз имени XXII партсъезда», а Ворон уже был мыслями в столице нашей сокращенной Родины, где ему предстояло, конечно, много волнительных минут, несколько жутких мгновений, но зато потом, возможно, все его проблемы будут решены.
Господину Гнездилову Борису Андреевичу, кем числился по паспорту Ворон, срочно требовался билет на Москву. К сожалению, он еще не имел личного самолета, и приходилось заказывать для себя и трех сопровождающих места в «Ту-134». Волнительные минуты он планировал испытать в предвкушении встречи с очень большим человеком, которому позарез была нужна жестяная коробка, найденная Гребешком. Жуткие мгновения господин Гнездилов должен пережить — и желательно без инфаркта! — тогда, когда большой человек прикажет кому-то, возможно, в отсутствие Бориса Андреевича, вскрыть жестяную коробку. Ворон действительно не знал, что в коробке и зачем она нужна. Впрочем, он, как и Сэнсей, ничуть не страдал от своего неведения. Много знать опасно, и кроме того, появляются разные соблазны. Например, знай Ворон наверняка, что в коробке, допустим, лежит килограмм бриллиантов размерами с голубиное яйцо, то не раз испытал бы искушение исчезнуть вместе с ними. С килограммом золота или платины была бы та же история.
Дело было вовсе не в том, что Борис Андреевич страдал клептоманией и не мог не воровать. Или, допустим, был таким вором-профессионалом, что спереть что-либо для него было трудовым подвигом, делом профессиональной чести. Вовсе нет. Ворон не был вором, если иметь в виду уголовную специализацию и иерархию. Во всяком случае, он ни разу не сидел в тюрьме. А для того, чтобы стать вором, это — обязательное условие. А для того, чтобы сесть в тюрьму, надо как минимум попасться. Именно этого господин Гнездилов делать не собирался. Тем более что одно дело — попасть в руки российского правосудия, у которого закон что дышло, а совсем другое — в руки не связанных узами законов криминальных структур. У последних все просто и быстро, без длительных разбирательств, прений сторон и последнего слова подсудимого. Поскольку гипотетические ценности в жестяной коробке были явно нелегального происхождения, то шансов угодить под «криминальное следствие» было намного больше.
