Ознакомительная версия.
— Трупы, даже набальзамированные, никому не опасны. А эта девка… Хорошо.
Вызывай этих, частных… Оплата будет соответственная. Сможешь это сделать быстро?
— Да. На всякий случай я договорился заранее. Прибудут сразу по звонку.
— Ты общался с ними сам?
— Конечно нет. Кто ж с такими общается? Через посредника. Контакт-ответчик на телефоне.
— Они не устанавливают заказчиков?
— А. зачем им? Лишь бы деньги шли. У них полная предоплата.
— И они ни разу никого не кинули?
— А зачем? Репутация дороже. Да и они же не киллеры по персонам. Легионеры.
Пусть и разных… э-э-э… специализаций, но легионеры. А у них конкуренция.
Заказчиков меньше, чем охотников получать бабки за стрельбу.
— Утечек от них не будет? В службу безопасности, к примеру?
— Нет. Эти ребята занимаются слишком специфическим бизнесом. Любая утечка «направо» или «налево» поставит на их деле крест. Ну и на руководителях этой конторы — тоже. В прямом смысле.
— Убедил. Вызывай. Надеюсь, они не страдают излишними комплексами?
Человеколюбием, например?
— Нет. Мы их уже привлекали в прошлом году…
— Разве?..
— Решить таджикскую проблему… Грязную работу выполнили именно они.
— Вот как? Хорошо. Выпаси мне эту курочку. Чтобы к концу ночи она сидела на том насесте, какой я укажу.
— Постараюсь.
— Старайся. Сейчас, кроме тебя, Куклу кто-то контролирует?
— Никто.
— Уверен?
— Да. Я бы… почувствовал.
— Дьявол… — произнес Крас тихо, словно про себя, а мысли понеслись пришпоренными лошадьми. Он оценил ответ. Именно не «заметил» бы, а «почувствовал». Наблюдатель — профи исключительный. И сейчас он, Крас, «метет пургу». Он предпринимает шаги не на то, чтобы действительно захватить Куклу, а ищет… будущие оправдания перед Лиром. Дескать, предпринято все возможное, но…
Чушь! Лир не примет никаких оправданий. Никаких! Если девки не будет завтра утром на объекте "А"…
Все тело который раз за сутки покрылось липким потом. Ну конечно! Он, Крас, единственный, оставшийся от старой команды. Единственный! Если, конечно, не считать Маэстро. Но Маэстро — это совсем особый случай. Он даже не профессионал, он поэт убийств! За много лет он не провалил ни одного активного мероприятия. У него, Краса, провалов тоже было немного, но они были: не ошибается тот, кто ничего не делает… Маэстро — делал и не ошибался никогда. По крайней мере в своем мастерстве, которое он давно считал искусством.
Неспешно, постепенно Лир поменял всех; раньше Крас не обращал на это внимания, было слишком много работы… Теперь… Малейший его прокол, и Лир примет фатальное решение. Или уже принял? Нет, вряд ли… Слишком многое и многие завязаны на него, Краса… Но если сейчас сработать неточно или халатно, Лир…
Вот именно!
Он почувствует это! По-чув-ству-ет! И тогда… Как он сам выражался: "Легче купить новую борзую, чем вернуть азарт старой. Только один человек может наплевать на меняющееся время — я сам. Остальные должны соответствовать.
Несоответствие времени — это больше чем преступление, это ошибка. А платить за ошибки каждый должен сам". Все эти мысли пронеслись стремительно, как комета. — Я еще раз тебя спрашиваю, Наблюдатель: ты полностью уверен, что нашу Куколку сейчас никто не контролирует? Подумай…
— Да. Я уверен.
— В таком случае… не будем огород городить. Захвати ее. Немедленно.
— Извините, босс, я же информировал вас: система охраны комплекса…
— Забудь об этом. С этого момента ты должен помнить лишь об одном: рано утром прибудет… Лир. У меня есть все основания полагать, что, если девка не будет схвачена и выдана ему головой, мы все, все, превратимся во «временную творческую группу». Хорошо, что ты вспомнил Таджикистан, мне нет необходимости объяснять:
Лир не оставляет концов, он зачищает всех!
Крас перевел дух. Единственное, что вызывало некоторое удовлетворение, — теперь не один не чувствует, как сердце летит вверх тормашками куда-то вниз, в бездну… Пусть Наблюдатель побеспокоится, если хочет жить!
— Ты хорошо меня понял?
— Да.
— И вспомнил Душанбе?
— Естественно.
— Тогда мы организовывали зачистку. Если теперь завалим это дело, зачистят нас.
— Понял.
— И времени у нас — только до рассвета. Где, ты говоришь, находится это заведение?
— Леонтьева, 3.
— Я буду сам. Так надежнее. Девчонку до моего приезда из поля зрения не выпускать.
— Есть. — Наблюдатель замялся. — Так что, «частников» не вызывать?
— Как скоро они будут на месте?
— Минут через десять.
— При стволах?
— Как положено.
— Вот и пусть едут. Чем больше мути, тем лучше. Поставь им задачу так, чтобы…
Ты понял?
— Да, босс.
— Действуй.
— Есть.
Да, именно так. Сидеть в этом благоустроенном склепе и ждать, когда кто-то решит твою судьбу? И чувствовать, как убегает время, будто кровь из вскрытых вен? Нет.
Действовать. Самому. Тем более — действие рассеивает беспокойство.
Мужчина рассовал по карманам несколько ампул, баллончик с газом, два бесшумных пистолета. Задержался у зеркала: лицо его было непроницаемым и спокойным. И никакого шрама. По крайней мере, в вечернем освещении заметить его было невозможно. А в ночи — и подавно.
Настроение улучшилось. Он любил вечера и ночи. Ночь — время охоты. Губы скривились в усмешке, мужчина открыл дверь и шагнул во тьму.
Метрдотель Василий Васильевич Ковров служил в этой должности двадцать пять лет.
Клиентов привык распознавать по виду, хотя и разные они были в разное времечко.
Но в последнее время стал уставать. Гипертония? Да нет. Он уставал от другого — от мельтешения жизни. И ум его не желал принимать ее, эту жизнь. Хотелось устоявшегося. А то — вчерашний школяр с «гайкой» с полмиллиона на пальце покровительственно хлопает по плечу, при нем дама, да какая, к черту, дама! — шалава, профурсетка, шалащовка гнутая, только что в мехах да цацках. А завтра — нет уж его, крутого этого; в Америке, там кольт-миротворец уравнивал шансы живых, у нас — «Калашников»: и дырок больше, и пуля весомее! Взамен того — уже и новый гуляет, да с той же шалавой, чтобы пропасть через год или раньше… Не нравилась Василию Васильевичу такая жизнь. Покоя хотелось. Когда пули близко ложатся, какая-то излетная и тебя поцелует. Но бросить работу, и что делать?
Сон уже в старости не шел, и ночная работа Коврову нравилась: сидеть одному без сна в пустой квартире — дело горькое.
А так — домой он приходил утром, ужинал легко и читал кого-то из древних: были люди, были деяния! Не нонешним чета. Хотя… «Эти люди, никому не дававшие покоя, сами не ведали покоя, будучи подобны смерчам, которые все захватывают своим вращением, но прежде сами приведены во вращение и потому налетают с такой силой, что над собою не властны. Явившись на беду многим, они на себе чувствуют потом ту губительную силу, которой вредят другим» — вот что писал Луций Сенека о временах Гая Мария, Суллы, Цезаря. И добавлял:
«И не следует думать, будто кто-нибудь стал счастливым через чужое несчастье».
Да, это так… Ковров повидал немало людей выдающихся — у них было все, кроме счастья.
Ко входу подъехал роскошный джип, метр вышел встречать лично. Эту машину он знал. Молодой человек, вышедший из автомобиля, был правой рукой самого Ав-тархана. Теневого хозяина города. И хотя власть эту он делил с двумя другими, Беней и Кондратом, метр знал: рано или поздно останется только один. Как мудро заметил Тацит, с некоторых пор любая борьба имеет только одну цель: единовластие.
Впрочем, Ковров был вежлив и ровен со всеми: это их игры. Но Снегова выделял.
Помимо прочего, Снегов прекрасно разбирался в людях; в отличие от бандитов был не только бесстрашен, но и умен; умел, что называется, вести светскую жизнь: встречался с политиками, актерами, литераторами, деловыми людьми, крупными чиновниками… В этой упряжке он себя чувствовал не менее комфортно, чем среди боевиков; возможно, Автархан в будущем вообще удалит Сергея от «людей действия» и прикажет сосредоточиться на легализации бизнеса, но прежде тот должен заработать непререкаемый авторитет среди братвы. Впрочем, не его это, Коврова, дело. А уж кто останется на щите, а кто со щитом — то только Господь Бог знает.
Сейчас Снегов выглядел уставшим и озабоченным.
— Ужинать? — вежливо спросил его метр.
— И это тоже. — Молодой человек секунду помедлил. — Да, Васильич, взгляд у тебя приметливый… — Снегов вынул из бумажника фото и предъявил метру. — Девочка эта у тебя не мелькала?
Тот только глянул на фото, расплылся в улыбке:
— У вас хороший вкус, Сергей Георгиевич. Она в зале. Ужинает. Если бы я был предупрежден…
— Что?! — резко переспросил Сергей.
— Ужинает. По правде сказать, вы же знаете, Сергей Георгиевич, у нас репутация… Я не хотел пускать эту девушку, но она убедила меня, что у нее встреча…
Ознакомительная версия.
