– Стараюсь. Благо край наш, как уверяет губернатор, и пресса его поддерживает, ломится от изобилия мясо-молочных и фруктово-овощных продуктов.
– А что, разве не так?
– Так, так. – Генерал сбросил плащ, мундир и отправился на кухню.
– Ты что предпочитаешь из закуски? – раздался оттуда через минуту его голос. – Мясное, рыбное, овощное, фруктовое.
– Давай все! – весело ответил Олег Павлович. – Ты же знаешь, я с детства люблю повеселиться, особенно пожрать. Видишь, на сколько обогнал тебя в комплекции… Достань один лимончик, – внес поправку в свой заказ. – А то ты и в самом деле примешь меня за обжору. – И, закончив осмотр квартиры, отправился к генералу на кухню.
Николай Васильевич успел открыть коньяк и нарезал ломтиками лимон. Разлил напиток по рюмкам.
– За что же мы выпьем?
Олег Павлович сразу посерьезнел. Поднял рюмку.
– У меня с тобой один тост: за взаимопонимание. Не пойму, что тебе не нравится в моих действиях, в моих планах; что тебя не устраивает в моей губернаторской деятельности?
Взял рюмку и Дубровин.
– Вопросы серьезные. И чтобы ответить на них, давай вначале выпьем.
– Давай, – согласился губернатор и осушил рюмку.
Его примеру последовал и генерал. Закусил долькой лимона, вытер салфеткой губы и глянул прежнему сокласснику, сопернику и просто односельчанину в глаза.
– Откровенно? – спросил.
– Само собой.
– И без обиды?
– Ну, если ты не дойдешь до оскорбительных умозаключений.
– Постараюсь. Ты спрашиваешь, что мне не нравится в твоих губернаторских действиях. Тут ты ошибаешься: я не собираюсь лезть в твои губернаторские функции. У тебя свое дело, у меня свое. Я прислан сюда для того, чтобы оберегать народ от насилий, грабежей, поборов и любых посягательств на его собственность. Я клялся на присяге, что буду честно выполнять свой долг. И разве могу я спокойно смотреть, как грабят нашу страну, как обирают соотечественников Вихлянцевы, Петуховы, Грызуновы, как вывозят наши богатства за бугор, чтобы приобрести там шикарные виллы, яхты, развлекательные заведения. Что, у нас так много нефти, газа, пшеницы, чтобы сплавлять за бугор, а своих людей заставлять жить впроголодь, мерзнуть зимой? А ты хозяин края, тебя все здесь знают, преклоняются перед тобой. Почему же ты прикрываешь таких жуликов, как Вихлянцев, Петухов, Грызунов?
Губернатор отрицательно замахал рукой.
– Ты здорово преувеличиваешь, дорогой Николай Васильевич. Во-первых, я никого не прикрываю и объяснял тебе, почему вынужден опираться пока на олигархов. Они законные хозяева приобретенных владений, и мы не вправе вмешиваться в их профессиональные и коммерческие отношения. Тем более что налоги они платят регулярно и, кроме того, помогают поднять в крае уровень жизни, создают рабочие места, обеспечивают население необходимыми промышленными и сельскохозяйственными товарами. Да, у нас в крае еще мало техники, не всюду подведен газ, дорого электричество, бензин и ряд других недостатков, о которых я знаю лучше тебя. Но все это – временное явление. Я уже договорился о поставке нам двадцати тракторов, восемнадцати самоходных комбайнов. На большее пока средств не хватило. И почему я опираюсь на Вихлянцева, Петухова, Грызунова? Да потому что это они дают деньги, помогают решать финансовые проблемы. Другого выхода у меня просто нет. Вот ты служил в столице и разве не видел, что тон всему задается именно там. Знаешь, у меня в столице много друзей. – Снова наполнил рюмки. – Давай выпьем еще. Буду с тобой откровенен. Не считаю себя великим политиком, но хозяйственником, руководителем – некоторым высокопоставленным столичным бонзам могу нос утереть. Потому не случайно московские политики и бизнесмены делают все, чтобы выдвинуть меня кандидатом. – Губернатор сделал паузу, раздумывая, видно, а стоит ли так откровенничать, решил, что стоит, выпил еще коньяку и продолжил: – В президенты. Да, да, не сам я, а они агитируют меня. И действительно, не сравнить же меня с Горбачевым, Ельциным. Я верю в свои силы, знания, способности, сумею вытянуть страну из пропасти, в которую ввергли ее демократы. Так скажи мне прямо: хочешь ты мне помочь или будешь ставить палки в колеса?
Вопрос был ошеломляюще прям. Но и Дубровин был настроен решительно и не хотел, да и не приучен был юлить, ответил коротко и решительно:
– Повторяю: я принимал присягу. Помогать тебе стать президентом или ставить палки в колеса я не собираюсь. Но идти против закона не буду. Извини. – Наполнил свою рюмку коньяком и выпил залпом. – Вспомни, чему учила нас Анна Тимофеевна: «Берегите честь смолоду». А как мы бережем? Вот главный камень, о который мы спотыкаемся.
– Опять ты за «рыбу деньги». Анна Тимофеевна, присяга! Когда это было? Я тоже клялся и присягал. При социализме. Но где он?
– Так кто его порушил? Кто предал прежние идеалы? Я, во всяком случае, присягу и тогда не нарушал. Но сейчас разговор не об этом – прошлого не вернуть. А как будем жить дальше? С умилением смотреть, как обогащаются воры, жулики, бандиты и как нищают труженики? Нет, на сделку с совестью я не пойду.
– Понятно, – грустно вздохнул губернатор. Тоже выпил и поднялся. Уже у двери остановился и сказал вдруг охрипшим голосом: – Завтра ты летишь в Москву. Подумай еще раз о нашем разговоре. Кстати, зря ты не предупредил меня об экспорте опытной пшеницы. Ведь ты знал?
Дубровин не ответил.
Пошли третьи сутки, как улетел Дубровин в столицу, и все это время Чернобуров не находил себе места, ждал звонка от своих друзей и покровителей из столицы. То, что генерал не станет молчать о коррупции в крае, о причастности губернатора к сделке с опытным сортом пшеницы, он не сомневался; значит, надо быть готовым ко всему. Но главный закоперщик торговой сделки господин Петюнин почему-то молчал. Может, уже арестован?
Олег Павлович допоздна не покидал своего рабочего кабинета, порывался несколько раз сам звонить, но тут же разум брал верх: а если Петюнин арестован? Зачем же и себя подставлять? То, что он причастен к торговле запрещенным товаром, еще надо доказать – у него и полномочий нет на это. И все-таки… У фээсбэшников чутье собачье, руки длинные, всюду достанут.
Неизвестность мучила его, гнала с одного места на другое: он то выходил в приемную, пытаясь шутками с секретаршей настроить себя на другой лад, то заходил в кабинеты помощников, вроде бы интересуясь их проблемами, то ерзал в кресле, не выпуская из поля зрения телефоны.
К концу третьего дня он совсем изнемог и, ожидая конца рабочего дня, решил напиться, невзирая ни на что. Только сожалел, что у москвичей, бывает, рабочий день, как и у него, кончается поздно. Решил уйти сразу после восемнадцати.
Он не выпускал из поля зрения стрелку часов. Оставалось пятнадцать минут до конца намеченного срока, как разразилась трель «столичного». Он схватил трубку.
– Слушаю, Альберт Ильич.
– Ты не слушать должен, а докладывать! – оборвал его Петюнин. – Кого ты пригрел на своей груди? Уверял, что сверстник, школьный друг. Знаешь, чем выводят таких друзей?
Чернобуров все понял, но ответ не находил.
– Что молчишь? Как у тебя поставлена твоя служба безопасности, что проморгала подкоп под твою задницу? Ты знаешь, с чем пожаловал на коллегию МВД твой закадычный друг?
– Догадываюсь. Не ожидал я от него. Будто с катушек съехал парень.
– Вот и поставь его на место. Я тут кое-что предпринял, первый удар отразил. Но… в дело может вмешаться внешняя разведка. Да и в фээсбэ недругов у нас хватает. В общем, займись подчисткой у себя, разберись, кто там причастен к запретному экспорту. Все. Не звони, я сам буду информировать тебя.
Чернобуров облегченно вздохнул – он ждал худшего. Ох, и напьется он сегодня!
Только так подумал, снова звонок. Городской. Не хотел снимать трубку, но рука сама потянулась.
– Слушаю.
– Добрый вечер, Олег Павлович, – узнал он голос Ольги и чуть не чертыхнулся: только тебя не хватало! – Давненько тебя не видела и не слышала. А тут такая новость подвалила, что сердце сжалось из-за жалости к тебе.
– Вот даже как. И что же это за новость такая?
– Приезжай, расскажу. Не телефонный разговор.
Он подумал. На любовь его сегодня, во всяком случае, не тянуло. Но Ольга зря звонить не стала бы. Значит, действительно что-то важное.
– Хорошо, заеду. Что пить будем?
– Что ты предпочитаешь.
– Хорошо.
Он взял из серванта бутылку Hennessy, золотую цепочку и вызвал водителя. Телохранитель уже ждал Хозяина на выходе. У дома, где жила Ольга, он разрешил телохранителю проводить его до квартиры и отпустил до утра. Веронику о том, что не приедет ночевать, предупредит позже. А если и не предупредит, сильно переживать она, похоже, не станет: в последнее время совсем охладела и ласки его воспринимает без желания. Что ж, разнообразие доставляет ему больше удовольствия.
