– Полное самоуправство получается, командир…
– Да уж, – хмыкнул Орлов. – Полнее некуда… А ты, замполит, посоветуйся с политотделом. Посовещайся, давай. Проведи дебаты. Партийное собрание организуй. Тьфу ты… Попробуй каркнуть по связи! – Потер замерзшие уши. – Только шепни, замполит… И все банды будут знать о наших намерениях. Или тебе опять доказывать, что у них уши вот здесь, – Орлов сердито ткнул пальцем в радиостанцию. – Решаем, замполит!
Шульгин тряхнул вещевой мешок и вдруг улыбнулся:
– Сколько времени мы без сухого пайка?
– Третьи сутки…
– Еще двое суток без сухого пайка, – засмеялся Шульгин, – и нас придется эвакуировать из-под «Зуба» на носилках. У нас нет времени на лишние маневры. Если не атакуем сейчас с удобной позиции, то завтра никто вообще не поднимется из окопов. Третий день без жратвы… Кто еще способен шататься по горам в полном боевом снаряжении без крошки хлеба во рту?.. Что тут еще решать? Атакуем, а потом будем объясняться.
– Это речь не мальчика, – улыбнулся Орлов. – Только, замполит, если штурм не удастся…
– Я отвечаю вместе с тобой, – сердито сказал Шульгин. – У нас нет выбора. Дураку ясно. Только я чувствую, что все получится.
– И я так чувствую, замполит, – потер руки Орлов. – Чутье подсказывает, что на самом «Зубе» сейчас немного душманов. Все их ударные силы участвовали в засадах в последние дни. Если они проинформированы о плане операции, то даже и не предполагают, что мы сегодня пойдем на «Зуб». Тем более по связи поступают совсем другие приказы. Нам осталось только пообщаться с соседями.
Орлов кивнул ротному связисту и взял в руки протянутую тангенту станции.
– Подкова! Я – Метель, прием!
– Подкова на связи, – отозвалось в эфире.
– Как перебрались через речку? – спокойно спросил Орлов. – Не заржавели? Просушили уже штаны? Слушай меня, «Подкова»… Вы сейчас за моей спиной. И я на вас очень надеюсь. Мне сегодня понадобится крепкий тыл. Держите все ущелье на мушке. И еще напомню одну хорошую команду в нашем уставе, – Орлов сделал паузу и сказал членораздельно, – делай, как я!
– Не понял, «Метель», не понял, прием! – заскрипел эфир.
– Потом поймешь, «Подкова», – отрезал Орлов. – Потом все поймешь… – Он отпустил тангенту и повернулся к Шульгину: – Слушай приказ…
Через пятнадцать минут хмурые, неразговорчивые солдаты уже выбирались из окопов и выходили на тропу, которая вела к «Зубу» по острому хребту. Узкая тропа зависала над горами тонкой ленточкой, шириною меньше ступни… Солдаты становились в затылок друг другу, как давно уже привыкли ходить по этим враждебным горам.
Молочные хлопья утреннего тумана лежали на горных хребтах, скрывая продвижение орловской «Метели». На этот раз Шульгин шел не в прикрытии, а усиливал своей группой боевые порядки первого взвода. Он шел рядом с Алешиным в голове колонны, сосредоточенно поглядывая на приближающиеся в тумане склоны мрачной высоты.
Сержант Богунов следовал сзади шаг в шаг, сгребая на ходу ладонью влажный снег, слизывая его с пальцев вместе с туманом. Матиевский хмуро поглядывал в сторону «Зуба», машинально обкусывал на руках грязные ногти. С пулеметом на плече бесшумно шагал сосредоточенный Осенев. Свободной рукой он временами стягивал маленький рот и украдкой вытирал кровь с ладони о грязную ткань бушлата.
Все солдаты «Метели» ступали мягким, стелющимся шагом. В другое время затлели бы в колонне огоньки сигарет, послышались бы глухие неразборчивые фразы, тупые удары прикладов по камням. Но сейчас в молочной гуще тумана двигались безмолвные призраки. Орловская «Метель» умела быть неслышной и тихой, как падающий с неба снег.
Медленно и осторожно двигалась цепочка людей, едва дыша в затылок друг другу, вглядываясь вперед за десятки метров, высчитывая каждую встречную рытвину, трещину, яму. Прошло полчаса незаметного движения в тумане. Иногда солдаты попадали в снежные заносы, проваливались по пояс в рыхлый снег. Прокладывали новую тропу с колодцами протоптанных шагов.
Снег шуршал предательски громко, поскрипывал с равнодушной издевкой. Солдаты поддерживали друг друга на сложных участках тропы, подталкивали в спину, упираясь в тугие бугры вещевых мешков, протягивали друг другу руки или приклады автоматов. Каждое движение было отточенным и верным. Пальцы лежали на спусковых крючках. Авангардная группа шла с заранее досланным в патронник первым патроном.
«Зуб» должен был вот-вот показаться из тумана. Орлов приостановил роту. Немым жестом махнул рукой Богунову и Матиевскому. Помнивший утренний инструктаж сержант молча кивнул головой и поднял вверх кулак с оттопыренным пальцем.
«Отлично, командир», – ответил ротному этой немой жест, и каждый в колонне вдруг повторил этот жест, словно желая поддержать рискующего ради всех сержанта. В следующую минуту исчезли в густом тумане широкие плечи, обтянутые автоматным ремнем. Мелькнула вслед за Богуновым высокая нескладная фигура снайпера Матиевского.
Шульгин пошел вслед за ними во второй паре вместе с Осеневым. Маленький Осенев, заметно осунувшийся за последние дни, скинул пулемет с плеча и нес его, сжимая обеими руками. Вскоре бронежилеты второй пары тоже растаяли в тумане грязными зелеными пятнами.
Остановившаяся орловская рота замерла перед броском, который должны были обеспечить исчезнувшие в тумане ребята. Полуприсев на корточках, опираясь на горбы вещмешков, рота вслушивалась в тревожную утреннюю тишину.
Горная тропа, идущая по острию горного хребта, сорвалась в пропасть перед самым «Зубом». Несколько метров оставалось до едва угадываемых в тумане отвесных скал атакуемой вершины.
Богунов закрепил автомат за спиной. Посмотрел на грязные заскорузлые ладони.
Матиевский неслышно хлопнул его по плечу.
Впереди в трех метрах поднималась скалистая стена. Кое-где из трещин маленькими уродцами выглядывали карликовые кустики. Можно было в точном прыжке повиснуть на корнях этих кустов и начать восхождение к траншеям многоэтажной обороны.
Богунов переглянулся с Матиевским. Оба, не сговариваясь, кивнули друг другу. В следующую минуту сержант отступил несколько шагов назад, разбежался и, взмахнув руками, взлетел в воздух, как хищная серая птица. Через мгновение он висел на скале, зацепившись пальцами за одну из трещин. По-кошачьи изогнулось напрягшееся тело, и он гусеницей пополз вверх, осторожно подтягиваясь, опираясь носками горных полусапожек за едва различимые выступы.
Вскоре в воздух взлетел Матиевский. Мелькнули над пропастью металлические подковы. По скале поползла вторая серая тень. Тихой осыпью полетела вниз кисейная пыль.
Повезло первой паре атакующего авангарда. Они добрались до безлюдной траншеи незамеченными, тихо скатились на спасительное ее дно и замерли на мгновение, тяжело переводя сорванное дыхание. Потом разошлись в разные стороны и залегли, прикрывая восхождение второй пары.
Так же тихо и беспрепятственно перевалились через крутой бруствер Шульгин и Осенев, с расцарапанными до крови пальцами, беззвучно сопящие, красные от напряжения. Самое опасное препятствие удалось взять без единого выстрела.
Уже закрепившись в душманской траншее, Шульгин накрылся с радиостанцией под ватным бушлатом и шепотом вышел на связь:
– Метель, я – Метель-один, все получилось… Готовы вас прикрыть…
– Шульгин уже в траншеях, – Орлов обернулся к окружавшим его взводным офицерам.
– Неплохое начало, – заметил Алешин, и черные глаза его зажглись веселым блеском.
– Так точно! Без шума и пыли, – радостно согласился командир второго взвода лейтенант Смиренский.
– Да, – хмыкнул Орлов, – сумели зацепиться за их позиции с первой попытки, – он притянул потуже к бушлату ремень радиостанции. – С этого хребта Шульгин сразу вышел где-то на третий ярус обороны. Он теперь внутри этого слоеного пирога. Духи могут быть и под ним, и над ним… – Повернулся лицом к напряженно ожидающей колонне: – Ну, что, мужики, пора резать пирог. Покажем, на что способны! Поработаем на совесть!
Орлов поднял над головой руку и махнул ею по направлению высоты.
– Строго предупреждаю пижонов. Голову под пули не подставлять. Под очереди в полный рост не бросаться. Не забывать о прикрытии. Вести огонь по реальному противнику, а не чесать свинцом пустой воздух. С пижонами буду разбираться индивидуально.
Солдаты закивали головами. Они хорошо знали, что Орлов не любит хмельной азарт во время боя, презрительно называет «пижонами» всех, пренебрегающих опасностью, даже седых майоров и полковников, бравирующих храбростью.
Вздрогнула колонна, ощетинившаяся стволами автоматов и пулеметов. Вся орловская рота по команде легко перешла на упругий стремительный бег. Бесшумно понеслась «Метель» по занесенным снегом камням. С каким-то удивительным упорством пошли в атаку голодные, истощенные люди. Они бежали, скалясь пожелтевшими шатающимися зубами. Пошатываясь, цепляясь руками за воздух.
