Ознакомительная версия.
Он сидел за столом и вместо телевизора пялился на дверь, с обратной стороны которой висела табличка с названием частной сыскной конторы. Его напарник в тысячный раз заметил:
– Такое созерцание почище триллера.
– Угу, – поддакнул он.
– Никогда не знаешь, кто и когда откроет дверь и перешагнет порог, какую задачку подкинет.
– Угу…
– На этой двери лично я изучил каждую неровность, каждую деталь, как эрогенные участки на теле своей подруги: этот участок чувствительный, этот не очень, а этот трогать не рекомендуется никому.
– Никому? – слегка оживился Инсаров.
– Никому. Даже ей самой. – А дальше он озвучил действия клиента, не сводя с него глаз: – И тут входит он, долгожданный наш. И спрашивает… Ну? – бесцеремонно поторопил он Андрея Чиркова глазами.
– Кто тут у вас главный? – неестественно громко спросил тот.
Напарник кивнул на директора:
– Он. Хотя я обычно показываю на себя и делаю умное лицо.
– Наверное, я ошибся адресом. Вы распространители билетов на цирковое представление?
– Типа того. Как тебя зовут?
– Андрей. Мне сказали, что вы можете мне помочь. Бесплатно.
Виктор изобразил на лице смертную скуку.
– У меня скидки только для тех, кому за восемьдесят. И только в случае измены. Посмотри на меня внимательно. По-твоему, я похож на человека, который станет вкалывать для того, чтобы ты отдыхал?
– Нет.
Виктор посмотрел на Андрея, потом – на свои швейцарские часы «Омега», собранные в китайском квартале Москвы, и сказал:
– У меня обеденный перерыв. Поговорим дорогой. Может быть, ты по пути расскажешь еще один анекдот, и я не поскуплюсь на бесплатный обед.
– Если вы поедете в сторону кольца, там затор. Двойная авария, кажется.
– Садись в машину, – поторопил спутника сыщик, когда они вышли во двор.
Он поехал дворами, намереваясь выйти на Шелепихинскую набережную, оттуда – на Фили.
– Выкладывай все по порядку – что, как, почему. Близкие называют меня Счастливчиком.
– И в чем ваше счастье? В том, что вы дожили до семидесяти?
– Мне всего пятьдесят, косоглазый. Не нравится мой позывной, называй меня по имени – Валентином.
– «Дядя» добавлять, или вы свое отчество назовете? – Андрей вынул сигареты и прикурил. – Классная у вас машина.
– Машина с невероятным ускорением, – поддакнул Инсаров. – На ней обогнать и тут же вклиниться между двумя следующими машинами так же легко, как переставить шашку на доске.
– Вашу машину тоже по имени-отчеству называть надо.
– А ты наблюдательный… Зови ее тетей «Нивой». Сокращенно – МММ.
– Как это?
– «Машина моей мечты». Однажды случилось чудо, – разоткровенничался Виктор. – Чудо Непоправимое, так бы я это назвал. Я был глупый, когда загадывал советский вездеход, а всевышний подшутил надо мной. В общем, мне не было и двадцати, когда я обратил взор к небу и сказал: «Господи, хочу "Ниву". И в это мгновение с вазовского конвейера сошла вот эта самая машина. Кто бы мог подумать, что куплю я этот внедорожник без малого через тридцать лет. А ты какое желание загадал, когда тебе стукнуло двадцать?
– Чего?
– Ты дымом забыл поперхнуться. Тебе двадцать-то есть?
– Мне двадцать седьмой пошел. Мама умерла, когда мне было четыре года.
– Ты и сейчас как титишный лопочешь: двадцать седьмой годок пошел, мама померла. Говори пожестче, как мужик: мне четвертак с хвостиком, мать копыта откинула, ну? Наивный. – Виктор Инсаров толкнул в знак примирения клиента локтем. – Ты меня извини – о мертвых хорошее или ничего. Но и ты меня пойми – ко мне в контору еще никто не обращался с предложением попахать на клиента бесплатно. Повтори еще раз, чего ты хочешь.
– Чтобы вы нашли могилу моей матери.
– Так, час от часу не легче, – вздохнул Виктор. Насколько он помнил, в записке, которую он написал, слово «могила» не упоминалось. Он глянул на парня: – А ты фантазер. Что ты знаешь о ней?
– О матери?.. Почти ничего. Просто то, что был такой человек.
– Как же так, Андрей, двадцать с лишним лет ты о матери ничего не знал, да и, наверное, знать не хотел, а теперь тебя пробивает на сопли. Это что у тебя, хроническое?
– Я получил письмо.
– Децибелов прибавь, я ни хрена не слышу.
– Письмо получил.
– Электронное?
– По почте.
– По электронной?
– Вы прикалываетесь?
– Располагаю тебя к себе. Что за письмо? Оно у тебя с собой?
– Не обязательно носить с собой клочок бумаги, на котором уместилась пара строчек.
– Выходит, ты в конверте получил клочок?
– Я думал, что вы поможете. Высадите меня где-нибудь.
Машина к этому времени выехала на Большую Филевскую улицу.
– Я высажу тебя где-нибудь, но после того, как ты ответишь на мои вопросы. Сейчас для меня ты – магнитофон. Включай воспроизведение.
– Я получил письмо. В письме всего две строчки: «Что ты знаешь о своей матери?» и «Обратись за помощью в частное сыскное агентство "Бейкер-стрит".
– И ты завелся с двух строчек?
– Не сразу.
– Объясни.
– Мне стыдно стало. Я действительно почти ничего не знаю о матери. Так, по рассказам бабушки, отца. Моя мать свихнулась, в общем.
– Был бы у меня такой оболтус, я бы тоже свихнулся. Тебе никто не говорил, что ты тормозной?
– Жена говорила. Она газанула от меня год назад. Так вам нормально?
– Ага. Мы находим общий язык. А с чего это она нажала на газ?
– Пошутила, сказав, что ждет ребенка. Я тоже пошутил: «А ты не можешь подождать его без меня?»
– Сурово. Вернемся к делу. Автор письма тебе известен?
– Нет. Почерк незнакомый, обратного адреса нет.
– Может, это газанутая подшутила над тобой?
– У нее ума не хватит на такие шутки.
– Смотри, а то я могу поправить ей мозги. Но ты меня заинтриговал, и интрига состоит в следующем: либо я ткну тебя носом в могилу твоей матери, либо мои близкие разобьют тебе голову о мою надгробную плиту.
– Так вы меня к себе не расположите.
– А мне, в общем-то, по фигу. – Инсаров показал рукой вперед. – Вон за тем светофором начинается район под названием Где-Нибудь. Тебе в начале или в конце Где-Нибудя остановить?
Андрей полез в карман.
– За платком лезешь? Слезы утереть или сморкнуться? А может, за деньгами? Что-что, а деньги я приму. Так что не прогадай.
Андрей достал конверт и протянул сыщику.
Тот остановил машину, заехав правыми колесами на бордюр, и включил аварийку.
– Штампы указывают на то, что отправлено оно было из одного московского почтового отделения в другое, местное, короче. Почерк красивый, не каллиграфический. Строчки выведены уверенной рукой, – похвалил он себя. – Ее обладатель сложившийся, уверенный в себе человек. Но чья рука, мужская, женская?
Андрей пожал плечами.
– Мог бы и не пожимать.
– Считаете меня полудурком?
– Нет, но на твоем лице проступили водяные знаки легкомысленности. Посмотри на себя, и все увидишь, – он демонстративно повернул панорамное зеркало в сторону переднего пассажира.
– Не стоит, – Андрей вернул зеркалу прежнее положение.
– Может, это чья-то шутка? – спросил Инсаров после недолгого молчания. – Может, кто-то завел тебя этим посланием, считай – с того света? Всего две строчки, и события завертелись. Кстати, здесь написано, что ты можешь рассчитывать на мою помощь, но нет ни слова о том, что я намерен пахать на тебя бесплатно.
– Не знаю, шутка это или нет, – Андрей не ответил на вопрос. – Но кто же шутит такими вещами?..
– У тебя дети есть? – спросил Виктор. – Или ты об этом тоже не знаешь?
– Нет у меня детей. Рано еще.
– Типа «я еще молодой»? А ну-ка, расскажи о себе в двух словах. Детство пропусти.
– Ну…
– Не нукай, плохая привычка.
– Служил в армии. Окончил строительный техникум, работаю по специальности проектировщик, имею неплохой заработок. От родителей – отец женился во второй раз – независим.
– Занудный ты какой-то, на пионера похож: будь готов – всегда готов! Как Нахимов-Ушаков. Что еще тебе бабка с отцом о матери нашептали?
– Мать умерла в психушке в 1984 году. В клинике сказали, что похоронили ее на кладбище, место не показали. Не знаем, говорят, можете жаловаться. Но запомните: в суд мы ни ногой. Тащите сюда судью. Вот и все. Она не просто так умерла, причина смерти крылась в ее работе. Только отец знал, что она работала в военной разведке, поэтому он так безропотно принял отмашку врачей: «Не знаем, где она лежит, можете жаловаться».
Инсаров вложил записку в конверт и передал Андрею со словами:
– Приехали. Дальше машина не идет. Мне перекусить надо.
– Где вы обычно едите?
– Там, где понравилось. И иду туда снова. Все просто. Давай прощаться.
Андрей хмыкнул и вышел из машины. Инсаров опередил его:
– Хлопнешь дверцей, я тебе по башке настучу.
«Хороший, послушный мальчик», – ухмыльнулся он. Чирков не закрыл дверцу, а натурально притворил, как калитку в любимый палисадник, только что не вздохнул мечтательно.
Ознакомительная версия.
