— Мы же не кооператив «Солнышко», встречи планируются заранее. Для этого есть московский офис. И забегаловки с бизнес-ланчами.
— То есть в тот день посторонних в доме не было?
— Нет.
— А деловых или личных встреч?
Злобин, не дожидаясь ответа, свернул с дорожки. Прошел по поникшей от дождя траве. Встал, осмотревшись. Если верить схеме, составленной Ольгой, труп Матоянца лежал здесь.
Кровь давно замыли, траву разровняли граблями. Но Злобин ощутил неприятную волну, поднимающуюся от земли в этом месте. Смесь тревоги и брезгливости, будто вошел в квартиру с трупом.
— Здесь?
Иванов кивнул.
Злобин посмотрел себе под ноги, потом поднял взгляд на оставшегося на дорожке Иванова.
— Кто приезжал в тот день, Василий Васильевич?
Иванов помедлил с ответом.
— В три часа приезжал Глеб Лобов, руководитель агентства «Pro-PR». Наш партнер. Пробыл около двух часов. В шесть — наш шеф аналитическо-информационной службы. Он уехал после ужина. В девять. Больше никого не было.
— Вы присутствовали на встречах?
— Нет.
— Матоянц всегда работал за полночь?
— Иногда случалось.
Злобин указал себе под ноги.
— А это что за дырки в земле?
— Ножки кресла. Карина сидела. Падчерица его. Не знаю, зачем.
Злобин присел на корточки, потрогал пальцем края круглой неглубокой ямки, доверху наполненной водой.
— Ночью?
— Да. Мне охрана доложила, я дал команду не мешать.
Злобин встал и прошел к дорожке.
— Пойдемте, покажите подкоп, — бросил он Иванову.
По границе участка шел плотный ряд шиповника. Колючие ветви сплетались в тугой вал.
Злобин сорвал ярко-красную бусинку. Прикусил, выдавив на язык острый вяжущий сок.
— Хорошо придумано. Надежно. И летом, наверное, запах умопомрачительный.
Иванов никак не отреагировал.
Подвел к проходу в кустарнике.
По краям прохода из земли торчали два цилиндрических плафона, как выражаются лужковские градостроители, — антивандальные светильники. На их верхних торцах были укреплены металлические пластинки.
Злобин оглянулся. Такой же светильник стоял в конце шиповникового вала. Пластинка на нем была угловая.
— Сигнализация по периметру? — догадался Злобин.
— Да. Против человека, — пробурчал Иванов. — На этих сук не рассчитывали. Они, твари, под лучом прошмыгнули.
Он пропустил Злобина вперед.
За валом кустарника шла полоса травы, метра три, а потом забор. Обычная сетка-рабица.
Злобин по памяти, фотографии лежали в Ольгиной папке, отыскал место, где под сеткой волки прокопали лаз. Сейчас от него осталась только истоптанная трава. Лаз завалили комьями земли с торчащими клочьями стекловаты.
— Пока жареный петух не клюнет, мужик не перекрестится, — обронил Злобин. — А здесь сигнализации нет?
Иванов помедлил с ответом.
— Сейсмодатчики в шахматном порядке, — нехотя произнес он.
— И тоже рассчитаны на человека, — закончил Злобин.
Иванов покрякал в кулак. Лицо его при этом налилось багровым цветом. Краска быстро схлынула, и кожа вновь приобрела землистый цвет.
Дальше за забором холм полого спускался к водохранилищу. Редкий сосняк заканчивался густой порослью ив и ветел. За ними тускло светилась темная вода. На берегу стоял домик из розового туфа.
— Тоже Матоянц построил? — Злобин указал на домик.
— Эллинг для водного мотоцикла и яхточки. По документам наша земля до самой воды. Но Ашот Михайлович не захотел забор туда тянуть. Людям тоже ходить берегом надо. Согласны?
Он поднял воротник куртки, закурил, спрятав сигарету в кулаке.
Злобин следил за чайками, чертившими зигзаги в сером небе.
— Василий Васильевич, можно вопрос личного характера?
— Задавайте, — вместе с дымом выдохнул Иванов.
— Для вас эта трагедия — катастрофа? Я понимаю, сердце надорвано, голова от мыслей пухнет, но я не о том. В материальном плане вы пострадали?
Иванов покосился на Злобина. В узких щелях век острым металлом сверкнули глаза.
— В материальном — нет, — с болезненной иронией произнес он. — По нолям, если точно.
— Подробнее, пожалуйста.
— Я — не наемный работник. У меня пять процентов акций холдинга. Матоянц так захотел. По принципу, что охраняешь, то и имеешь. Только не в руссконародном смысле.
— Интересно. А сотрудники с чего кормятся?
— Они получают зарплату в агентстве «ЭКС». У агентства с холдингом договор на обеспечение экономической безопасности. Матоянцу принадлежит контрольный пакет акций «ЭКСа».
— Мудрено закручено, — вставил Злобин.
Иванов медленно покачал головой, не отрывая взгляда от домика на берегу.
— Нет. Честно. «ЭКС» я открыл еще в восемьдесят девятом, когда из ОБХСС ушел. Первые кооперативы от кидал прикрывал. Со временем кое-как встали на ноги. У меня еще трое партнеров были, у каждого по одной трети доли. В девяносто втором на контакт с нами вышел Матоянц. Обкатал в деле, потом предложил выкупить голосующий пакет и подключить «ЭКС» к холдингу. Все сделал по-честному, провел аудит, оценил стоимость бизнеса и выплатил каждому все до копейки.
— Почему вы на это пошли?
— А что еще было делать? Уж лучше бизнесмену продаться. Надо реально смотреть на жизнь. Мы уже созрели для экспроприации. Либо чиновники подомнут, либо бандиты. У нас только так.
— А как с ними решал вопросы Матоянц?
— Понятно, куда клоните. Во-первых, он не пирожками с собачатиной торговал. На людей такого уровня не наезжают, с ними договариваются. А во-вторых… Он был человеком жестким, но абсолютно не криминального мышления. Вы понимаете, о чем я?
— Вам не пришлось совершать преступлений.
— Да! На грани фола работал, но со стороны закона…
Злобин повернулся лицом к Иванову.
— А вы бы и не стали, Василий Васильевич. Не то поколение. Вы с уголовниками якшаться не сможете. Вы их уважаете как противников, но презираете как людей. Правильно?
Иванов слабо улыбнулся.
— Верно сказано.
— Пойдемте назад. Я увидел все, что хотел.
Злобин первым пошел к проходу в кустарнике.
Иванов нагнал его на лужайке, пристроился сбоку. Шел, глядя под ноги, посвистывая одышкой.
— Картина более-менее ясна. Спасибо за откровенность, Василий Васильевич, — начал Злобин.
— Вот только не надо медом мазать! — едва сдержав раздражение, оборвал его Иванов. — Я допросов провел не меньше вашего. И что такое тактика допроса, еще не забыл. Догадываюсь, что вопросов у вас больше, чем вы их задали.
— Тогда сами задайте последний вопрос.
Злобин остановился. Иванов тяжело засопел ему в лицо.
— Последний вопрос: что показал егерь? — задал за него вопрос Злобин.
— А-а! — Иванов состроил пренебрежительную гримасу. — Робеспьер наш… Да ни черта он толком не видел. Мелькнул силуэт человека, метров двести с гаком до него было. Робеспьер толком не разглядел. Пошел наперерез, на тропе прочел следы человека и волков. Только волков и человека уже не нашел. Как сквозь землю провалились. Вот и вся история.
— Где это было?
— В лесу, само собой. Я в местной географии, если честно, не очень. Какое-то урочище возле заброшенного карьера. Километров двадцать отсюда, если по прямой.
— Когда вы встречались с егерем?
— Вечером того дня, как дознание закрутил. Хотел узнать, откуда здесь волки взялись. Оказалось, они уже второй год здесь околачиваются. В глуши деревни вымерли, волки потянулись к городам.
— Занятно. — Злобин поднялся по лестнице на террасу.
Постоял, осматривая лужайку.
— Василий Васильевич, последняя просьба.
— Да?
— Покажите, пожалуйста, кабинет Матоянца. Можете отказать, имеете основания. Но я прошу. У меня сложилось определенное впечатление об этом человеке. Хочу удостовериться.
Иванов подумал немного и кивнул.
Подошел к двери, прижал палец к плоской пластинке там, где обычно помещают замочную скважину. Замок сухо щелкнул.
— Тоже? — спросил Злобин.
— Да. И тоже без толку, — выдавил Иванов.
Внутри дома было тихо, пахло оранжереей.
Они прошли по скупо освещенному коридору. В его конце был виден зимний сад, залитый падающим сверху светом. Но до сада они не дошли, Иванов толкнул дверь, открыв вход на лестницу.
По узкой лестнице они поднялись на второй этаж. Оказались в коридоре, освещенном ярче и лучше обустроенном. Чувствовалась близость жилых помещений.
— Прямо — на балкон, по нему можно пройти в жилой отсек. Здесь кабинеты: Матоянца, мой и запасной для того, кому он может понадобиться.
— Как вы странно сказали — «отсек».
Иванов пожал плечами.
— Ашот Михайлович раньше спецобъекты проектировал. Считайте, что жаргон. А я его ненароком подцепил.
