В моей голове вдруг эхом отдались слова Сары: «Чертов Сэвидж, никогда тебе не прощу, если умрешь у меня на руках». Я давно уже никому не был так нужен. Действительно нужен.
Эта мысль упорно не отпускала меня, ее маленькая кукольная фигурка все стояла перед глазами. Я бешено работал руками и ногами, пытаясь как можно скорее вырваться на поверхность. Тень Киазима все дальше и дальше уходила от меня, и я уже видел его словно сквозь оптическое стекло противоположного конца подзорной трубы. Затем вдруг все исчезло и я потерял сознание.
Глава 11
Контрабандист рома
Мое тело медленно всплыло на поверхность воды, залитую яркими лучами солнца. Я очнулся от запаха ее духов и начал, словно рыба, судорожно заглатывать ртом воздух.
Лежа на спине без подушки под головой на своей койке в кубрике, я пытался вспомнить, кто я и что со мной произошло. Я уже узнавал окружающие меня предметы, но никак не мог понять, где я, в прошлом или настоящем. Время, казалось, тянулось бесконечно. Не было ни начала, ни конца.
И только запах духов, этот удивительный запах. Я вяло повернул голову и увидел прямо над собой склонившуюся голову Сары. Ее золотистые волосы касались моего лица. Она была одета в синее платье из хлопка с квадратным вырезом у шеи. При наклоне на вырезе образовалась отстающая от шеи большая складка, и я, не удержавшись, сунул в нее руку.
Я коснулся ее груди и слабо пролепетал:
– Непреодолимый соблазн для любого мужчины.
Чужой, незнакомый голос эхом отдался у меня в голове.
– Ох, паршивец! Ты еще будешь меня так пугать?
Она поднялась и быстро вышла, а я, оставшись один, принялся рассматривать солнечные лучи, слабо проникающие в мой кубрик сквозь стекло иллюминаторов. Я был жив и особенного удивления от этой мысли не испытывал. Вскоре открылась дверь, и в кубрик вошел местный врач. Это был Каракос, приятный невысокий мужчина с козлиной бородкой и круглыми очками в металлической оправе. Мы уже с ним встречались пару недель назад, когда я сильно порезал ногу о кораллы и ему пришлось тогда наложить на нее пять швов.
Доктор поставил сумку и проверил мой пульс.
– Хорошо, – кивнув, произнес он. – Очень хорошо.
– Сколько я наверху?
– Уже более четырех часов.
– Я и не думал, что когда-нибудь проснусь. В какой-то момент я даже почувствовал, что мне приходит конец.
– Это бы так и случилось, если бы не леди Гамильтон. Когда вы появились на поверхности, вы уже не дышали. После того, как турки вытащили вас из воды, она сделала искусственное дыхание способом рот в рот.
Так я был фактически мертв, а она вернула меня к жизни? С ума сойти!
– А что с Киазимом Дивальни?
– С этим турком? – презрительно произнес он. Это была отрыжка многовековой вражды двух народов, так глубоко в них засевшей, что, кажется, ничто уже не могло ее искоренить.
– Я вытащил его из декомпрессионной камеры через три часа, как это просила леди Гамильтон. И теперь он, похоже, вновь находится в полном своем животном здравии.
Я проигнорировал его последнее замечание.
– А как быть со мной?
Он извлек из сумки пузырек с таблетками и поставил его на край стола.
– Думаю, вы еще в течение двух дней будете чувствовать себя дискомфортно. Сильные головные боли, приступы тошноты. Ваш организм подвергся слишком большим перегрузкам, чрезмерным для человека вашего возраста.
За эти слова я был готов его расцеловать.
– Эти таблетки снимут боль. Сутки-двое продолжайте лежать на спине, и ни капли алкоголя.
– Сколько я вам должен?
– Ничего. Я пришел по вызову мистера Алеко. Счет на оплату будет направлен непосредственно ему. Он на этом очень настаивал.
Врач вышел, не прикрыв за собой дверь, а я опустил тяжелые веки. Когда я вновь их открыл, увидел Сару, стоящую около моей койки. Я широко улыбнулся:
– Ты меня своим поцелуем вернула к жизни. Так, кажется сказал доктор.
Она пожала плечами:
– Ты всплыл бездыханным. Это был кошмар, страшный кошмар. Поначалу ты не подавал признаков жизни...
Сару затрясло, я взял ее за руку и крепко сжал.
– Все теперь хорошо, все страшное позади. И не надо больше об этом. Как Киазим?
– Отлично. Мы поместили его в камеру, как ты сказал. Через час он уже попытался из нее вырваться. Мне пришлось проявить твердость.
– А как вы добрались обратно?
– На Кирос? – улыбнулась она. – Тебя доставила я, а Яасси и Абу приплыли на «Сейтане». Боюсь, что я повредила покраску на борту «Ласковой Джейн», когда причаливала к пирсу.
– Ангел, ты можешь портить покраску, когда захочешь, – ответил я.
Счастливые от нахлынувших на нас чувств, мы некоторое время сжимали друг друга в объятиях. Затем, освободившись от моих рук, она сказала:
– На пирсе ждет Димитри. Он видел, как мы с доктором спускались к тебе. Это он за десять минут доставил его сюда.
– Вот что значит быть мультимиллионером.
Она нахмурилась, а затем потрепала меня по волосам.
– Постарайся полюбить его, Сэвидж. Ну, ради меня. Все тогда будет намного легче.
– Кому?
Возникла тягостная пауза, и я увидел, как в ее глазах вспыхнул злой огонек, предвещавший мне неприятности. Меня спас Морган, внезапно появившийся в дверном проеме. Он застыл в нерешительности и принялся теребить в руках фуражку. По его лицу уже давно соскучилась бритва, глаза приобрели желтоватый оттенок. От него исходил отвратительный запах дешевого вина вперемешку с острым тошнотворным запахом пота. Он стоял и смущенно ждал, словно собака, жаждущая от своего хозяина ласкового слова.
И я решил хоть немного приободрить его:
– Как дела, Морг?
Он шагнул вперед:
– Черт побери, Джек, ну и заставил же ты нас поволноваться. Я уже думал, что ты отдал концы.
– Нет, только не я, Морг. Мне ничего не делается. Как и тебе.
Я ткнул его кулаком в плечо, и он даже взвился от удовольствия.
– Здесь был Янни Китрос, Джек. Хотел выяснить насчет вчерашнего дельца. А я об этом ничего не знал.
– Ты и не мог ничего знать. Морг. Я сам узнал о нем только прошлой ночью. Что он сказал?
– Он понял, что ты не в форме, и сказал, что поищет кого-нибудь другого.
Я сел на койке, свесив ноги на пол.
– Черт возьми, он ведь и вправду кого-нибудь найдет. Пойди поищи его. Морг. Пусть приносит свои коробки и грузит. Все-таки тысяча долларов – это тысяча долларов.
Он быстро вышел, кивнув Саре, которая никак не отреагировала на его прощание.
– Что ты собираешься делать? – решительно спросила она.
Я уже чувствовал себя намного лучше, открыл дверцу шкафа и нашел чистые брюки и рубашку.
– Да так. Небольшое дельце для Китроса. Совсем пустячное. Перевезти молоко.
– Могу себе представить, что это за молоко.
Сара подошла ближе и принялась застегивать пуговицы на моей рубашке.
– Могу ли я, если вы, конечно, позволите, напомнить, что на ближайшие два дня доктор предписал вам постельный режим?
– Даже и не вздумай, – ответил я и, заключив в объятия и крепко прижав ее к себе, почувствовал каждую линию, каждый изгиб ее прекрасного тела.
– Понимаешь, я думал, что знаю женщин, и Бог не даст соврать, их на моем веку было предостаточно, но сейчас я понял, что всю прожитую жизнь был лишен самого дорогого.
Она страстно поцеловала меня. Тут я, бросив взгляд через ее плечо, увидел в дверях Алеко. Он мрачно посмотрел на нас, ничем не выдав своего недовольства, и, когда мы с Сарой немного отошли друг от друга, шагнул вперед.
Он протянул мне руку и сказал:
– Есть одна вещь, которой я восторгаюсь больше всего, и название этому – мужество, капитан Сэвидж. Вы его, вне всяких сомнений, проявили.
Он замолчал, а затем, повернувшись к Саре, сказал:
– Нам надо идти, дорогая. Если помнишь, к нам сегодня на ужин придут гости.
Выдержав паузу, Алеко обратился ко мне:
– Может быть, и вы составите нам компанию? Это, мне кажется, было бы как нельзя кстати. Сара посвятила меня в свои планы. Как я понимаю, вы собираетесь спешно отправиться вместе в Англию.
Его слова прозвучали так официально, так педантично, что я был готов громко расхохотаться, но не над ним и не с ним. Поэтому я сдержался.
– Это весьма любезно с вашей стороны, – подчеркнуто официально ответил я. – Сожалею, но у меня на вечер уже назначена встреча.
– Жаль. Тогда как-нибудь в другой раз.
Он, не проронив ни слова, поднялся по лестнице, ведущей на палубу.
– В котором часу ты отплываешь? – спросила Сара.
– Еще точно не знаю. Где-то после наступления темноты, но не слишком поздно. Это езды на три-четыре часа.
Она задумчиво кивнула, а затем ласково похлопала меня по щеке:
– Будь осторожен.
Поднимаясь вслед за Алеко, она вдруг остановилась, повернулась ко мне и сказала:
– Для мужчины, неуверенного в своем мужестве, ты проявил себя сегодня слишком хорошо. Я очень горжусь тобой.
Она ушла, а я так и остался стоять, пытаясь разобраться в том, что она сказала и что за этим скрывается. Я был готов разразиться страшным криком от избытка сил и энергии, пробудившихся во мне. Ничего подобного я еще не испытывал с момента окончания работ в Александрии.
