Ознакомительная версия.
«Ну и черт с ней, с красавицей! Пусть побудет в машине, не тащить же ее наверх! Еще чего доброго, потом сплетни пустят, будто я развлекаюсь с надувными женщинами. Отдам приятелю, как только подвернется возможность».
Глеб развернул машину и поехал по направлению к Большому театру. Он поставил автомобиль на платной стоянке за сорок минут до начала спектакля.
Сиверов чувствовал себя несколько неуютно в костюме, пальто и шляпе. Он привык ходить в джинсах, свободной куртке, свитере. А подошва туфель была настолько тонкой по сравнению с подошвой привычных кроссовок, что Глебу казалось, что он идет босиком.
«Должно же мне хоть раз не повезти, – подумал Глеб, – Всего пятый спектакль после премьеры – попасть внутрь окажется не так-то просто, как мне казалось с самого начала».
Он даже не стал подходить к кассе, зная наверняка, что там ничего не добьешься. Вариант с проникновением в театр со служебного входа Сиверов оставил на потом. Все-таки не стоит лишний раз светиться, надо попытать счастья, как делал он это еще в свою бытность в Питере – стреляя лишние билетики.
Правда, времена весьма изменились. Это отдав за билет рубля два или три, можно было позволить себе не пойти в театр. А теперь, когда стоимость билета измерялась не одним десятком долларов, желающих сорить деньгами поубавилось.
Самые крутые театралы выкупали наперед или ложу за пятьдесят-восемьдесят тысяч долларов в год, или же места в партере – сразу на все спектакли. Оставалось надеяться на случайную публику. Как и прежде.
Сиверов прошелся несколько раз возле крыльца, отметил около десятка парадно одетых мужчин, оглядывавших подходы к метро и подъезжавшие такси. Один из них радостно заулыбался и вскинул руку. Глеб обернулся. К мужчине, достававшему из бумажника билеты, спешила женщина. Они обнялись, поцеловались и исчезли за тяжелой дверью театра.
"Здесь тусоваться бессмысленно, – подумал Сиверов, – ни один мужчина не позволит себе уступить билет раньше, чем начнется спектакль. Гордость не позволит, предложи я ему даже двойную или тройную цену.
Ведь что он сможет сказать в свое оправдание женщине или девушке, приехавшей к нему на свидание? Нет, начинать надо с другого конца, и купить билет можно только у того, кто не отдавал за него денег, – у женщины".
Сиверов отошел в глубь скверика. Его не интересовали те женщины, которые приехали на такси. Во-первых, соблазнить их деньгами было бы сложно, во-вторых, мужчины, поджидавшие их, заметили бы его появление возле своих подруг.
Глеб нервно курил, высматривая подходящий объект. Появился один из виденных им сегодня джипов «чероки». Из него вышли только двое – Семен Георгиевич и его секретарша. Телохранителей, по-видимому, с ними не было, или же они остались в машине.
Сиверов не сумел этого разглядеть из-за отливавших в свете фонарей зеркальных стекол автомобилей.
«Как чувствует, – подумал Глеб. – Да, еще никого из бандитов или бизнесменов не убивали в театрах и в церквях. Что ж, не в моих правилах нарушать традиции, особенно если все нужно подать для публики как бандитскую разборку. Святые места останутся святыми».
И тут Сиверов оживился.
«По-моему, это та девочка, которая мне нужна», – он заспешил навстречу девушке, с виду казавшейся студенткой, под ее расстегнутым плащом виднелось нарядное, но недостаточно дорогое, вечернее платье.
Глеб торопился, стараясь поравняться с ней, пока она не выйдет на освещенный участок. Но и тут Сиверову повезло. Девушка присела на край скамейки и, оглядевшись, не видит ли кто, сняла дорогие, но порядком поношенные туфли, опустила их в полиэтиленовый пакетик и засунула в сумку, вынув взамен их сверкающие новизной изящные туфельки, в которых страшно было бы пройти по городу и пятьсот метров. Она принялась их надевать – бережно и любовно.
Сиверов, воспользовавшись моментом, опустился рядом с ней на скамейку, возникнув прямо из ниоткуда, а на самом деле – из-за спины девушки. Та вздрогнула и настороженно посмотрела на него. Сиверов обезоруживающе улыбнулся и, ни слова не говоря, просвистел несколько тактов из увертюры к «Лоэнгрину».
Испуг в глазах девушки исчез, и она немного смущенно улыбнулась.
– Жалко в таких туфлях идти по городу? – спросил Глеб.
– Были бы мои, прошла бы, – с неожиданной откровенностью призналась девушка.
Лицо мужчины, сидевшего рядом с ней, было открытым и внушало доверие, но театралка не могла взять в толк, чего ему нужно.
– Наверное, у богатой подруги одолжили?
– Пришлось, – согласилась девушка, и тут испуг, но уже другого рода, вновь появился у нее в глазах. – Простите, но меня ждет… – она замялась и беспомощно замолчала.
– Наверное, он намного старше вас? – тоном, каким обычно учителя обращаются к ученицам, спросил Глеб, обернувшись.
– Да. Но он пригласил меня в театр.
– Наверное, вон тот, – предположил Глеб, указав рукой на немолодого мужчину в плаще, застывшего возле колонны. Его обширная лысина предательски блестела в свете фонарей.
– Да. Ну и что? – с вызовом произнесла девушка. – Вам-то какое дело?
– Нет, что вы, – заторопился Глеб, – я совсем не собираюсь вас отговаривать встречаться с ним. Я даже могу согласиться с тем, что он любит вас, а вы любите его.
Ведь правда?
– Не стоит ерничать.
– Значит, о вашей любви лучше не стоит говорить, – вновь мило улыбнулся Глеб.
Девушка как раз надела туфельки.
– Я пошла, У меня нет времени на болтовню.
– Он подождет вас. Он будет ждать вас целую вечность. Сомневаетесь?
– Сомневаюсь, что он прождет и двадцать минут.
Мне надо спешить.
– Погодите тридцать секунд. Я хочу попросить вас об одной услуге. Очень попросить, если хотите, могу встать на колени.
– Тут грязно, – резонно заметила студентка.
– Я могу подстелить носовой платок, – О чем попросить?
– Мне очень нужно сегодня попасть в оперу!
– Кажется, я могу понять вас, но не помочь, – в голосе девушки Сиверов ощутил сочувствие – надо дожимать, и она сдастся.
– Это вопрос жизни и смерти.
Глеб с облегчением подумал, что на этот раз он не соврал, а лишь не уточнил, о чьей жизни и смерти идет речь.
– Вы можете объяснить?
– Это сложно и долго, – Сиверов так и не привел в исполнение свою угрозу встать на колени, а лишь приложил руку к сердцу. – Я дам вам четыреста долларов.
– За что? – глаза девушки сузились, она уже готова была сказать Сиверову какую-нибудь гадость, но все-таки решила дождаться, когда непристойное предложение прозвучит открытым текстом.
– Дам четыреста долларов лишь за то, чтобы вы уговорили своего спутника, – Сиверов без запинки отыскал самое нейтральное слово «спутник», которое никак не могла припомнить девушка, – не идти с вами в оперу. Мне нужны его билет и ваш билет тоже. Два билета.
– Вы ждете женщину и не сумели достать билеты в оперу? – девушка уже сама искала себе оправдание, еще не успев согласиться.
– Почти угадали, – произнес Сиверов.
– Я бы рада вам помочь, но думаю, это… – Погодите, – рука, приложенная к сердцу, скользнула во внутренний карман, и Сиверов достал бумажник. Одну за другой отсчитал четыре сотенные купюры.
Они хрустнули в его в пальцах и застыли перед девушкой, раздвинутые веером. – А вы попытайтесь.
– Боюсь, ничего не получится, – студентка посмотрела на часы и тихонько вскрикнула:
– Да я уже опоздала на десять минут!
– Правильно, значит, он уже начал беспокоиться.
И если вы что-нибудь придумаете… – Насчет чего? – девушка подняла руку, но к деньгам пока не притронулась, сделав вид, что смахивает капельку дождя с напудренной щеки.
– Какая-нибудь неприятность у подруги, и вы вырвались лишь на полчаса, чтобы сказать ему, что в театр пойти не удастся.
– Глупо… банально… Сиверов начинал терять терпение.
«Ведь возьмет же деньги, какого черта только время тянет!»
– Я не знаю… – студентка так и не опустила руку, на это у нее уже не было сил.
«Ну, еще совсем немного!..»
– Скажите ему, что забыли выключить утюг.
– Это глупо, глупо.
– Глупо отказываться от дармовых денег, – жестко напомнил Сиверов и бросил купюры в расстегнутую женскую сумочку.
– Хорошо, я попробую. Но если не получится… – Получится, – настаивал Глеб.
– Если не получится, ждите меня возле выхода после спектакля. Я постараюсь вернуть вам деньги. Я же вижу, вы приличный человек, и мне хотелось бы помочь вам.
– Ты оправдываешься не передо мной, а перед собой. Можешь отложить оправдания на потом.
– Мы уже на «ты»?
– Иди же! – Глеб умоляюще посмотрел на нее.
– А как же вы?
– Я найдусь в нужное время и в нужном месте. Не хочешь же ты, чтобы мы вдвоем вышли под руку под слепящий свет фонаря?
– Ни в коем случае!
– Иди!
Прошуршала застежка молнии в сумочке. Девушка, цокая каблучками, заспешила к своему, как назвал его Глеб, спутнику. Тот, лишь завидев ее, укоризненно развел руками и постучал указательным пальцем по циферблату часов.
Ознакомительная версия.
