– А все – Аркаша! – подытожил Шанкр и с неожиданной доверительностью продолжил: – Я так прикидываю, что у него в последнее время башню совсем переклинило!
– Почему это переклинило? – удивился собеседник.
– Да ведет себя неправильно! Ну зачем было в зверинец такой толпой ехать? Этих кролиководов надо по одному отслеживать… Или хотя бы как следует подготовиться. А так получается, что мы перед всем Бандитским Петербургом офоршмачились!
И тут зазвонил мобильник. Едва взглянув на табло, Шанкр вздрогнул: это был Аркаша. В какой-то момент Шанкру даже показалось, что он незримо присутствовал при беседе. Да и первые слова саяно-шушенского авторитета сразу же опровергли сомнения в его мыслительных способностях.
– Значит, так. Ведем мы себя неправильно. В зверинце мы все офоршмачились. Толпой наезжать на кролиководов не стоило. Надо было как следует подготовиться. Или отстрелять их поодиночке… Ну, скажем – по дороге на «стрелку».
– Да? – оживился Шанкр. – И с кого начнем?
– У них там одна жуткая тетка есть. Знатная киллерша, погоняло Мать. Уже половину Бандитского Петербурга перешмаляла!
– Кто же ей столько назаказывал?!
– Кто, кто… Другая половина!.. Вот если бы ее саму кому-нибудь заказать! – мечтательно прикинул Аркаша.
Шанкр почесал тяжелый бритый затылок.
– Тема интересная. Надо подумать.
– Подумай, подумай… Исполнишь ее – не обижу! Ты же меня знаешь.
– А как же «стрелка»?
– «Стрелку» никто не отменял. Завтра на Смоленском кладбище, ровно в десять утра… Кстати, неплохо бы туда загодя смотаться!
Шанкр взглянул на часы. До «стрелы» на Смоленке оставался двадцать один час.
Над Смоленским кладбищем желтела щербатая луна, серебря ограды и памятники. Холодный ветер шелестел в кронах. Черный ворон сидел на кресте, как знак беды. Где-то в отдалении зловеще ухали совы. Большая черная собака с зелеными глазами медленно вышла из-за покосившегося надгробья и понюхала воздух. Появление странного мужчины с огромным баулом через плечо и железнодорожным фонарем в руках заставило ее вздрогнуть, поднять голову и тихонько завыть…
Подойдя к старинному краснокирпичному склепу, мужчина направил мощный луч фонаря на обитую жестью дверь и взглядом опытного домушника оценил замочную скважину. Извлек из кармана бренчащую связку отмычек и безошибочно подобрал нужную. Половинка двери с печальным скрипом отошла назад. Изнутри пахнуло тленом, мышами и кладбищенской сыростью. В электрическом конусе света хаотично заплясали пылинки. Желтое пятно фонаря выхватило из чернильной тьмы осыпавшуюся штукатурку стен, маленькие зарешеченные окна и огромную мраморную доску.
– Ну что, Володя, жмуров не боишься? – подбодрил самого себя Заметалин и скользнул за дверь.
Мысль о ночном походе на Смоленку появилась у него еще пять дней назад – когда он посредством «прослушки» узнал о предстоящей «стрелке». Изворотливый ум бывшего вертухая сразу же выработал долгоиграющий план (тем более, он уже знал, что труп Макаренко бесследно исчез в недрах купчинского консервного завода).
План этот, простой и прекрасный, не имел никаких изъянов. Для того, чтобы навсегда избавиться от ненавистных врагов, Гамадрилу следовало загодя спрятаться на кладбище и спровоцировать обоюдный и массовый завал, после чего незаметно уйти. Ручной пулемет как нельзя лучше подходил для этих целей – особенно если засесть с ним в этом склепе, стоявшем на главной аллейке необъятной Смоленки.
Поставив баул, Заметалин внимательно осмотрел каморку. Под ногами четко прорисовывался четырехугольник люка. На мраморной доске сверкала жухлая позолота осыпающихся букв. Судя по надписям, подземелье под склепом населяли то ли немецкие, то ли финские покойники.
– Приют убогого чухонца, – резюмировал Гамадрил и, вжикнув «молнией» баула, принялся разбирать груз.
Пулемет на сошках был установлен у зарешеченного окна. Спальный мешок обещал комфортный и спокойный сон, а прихваченная с собой банка «Ушастика тушеного» – вкусный и здоровый завтрак.
Уже сворачивая баул, Заметалин нащупал в кармашке что-то твердое и плоское и, достав, не удержался от витиеватого ругательства. Это была коробочка одеколона «Красная Москва», подаренная ему сумасшедшей общественницей в день убийства Макаренко. Несомненно, старая психопатка подбросила этот парфюм накануне отъезда в качестве напоминания о себе.
Внезапно вдали послышался низкий звук автомобильного двигателя, напоминающий характерное урчание «Хаммера». Гамадрил тотчас же погасил фонарь и на цыпочках подкрался к решетчатому окну. За густыми темными зарослями кладбищенской аллейки мелькнули алые габаритные огоньки какого-то огромного джипа, но тут же все стихло.
Психика бывшего лагерного офицера отличалась тренированной стабильностью; кладбищенская мистика и готические ужасы были ей чужды. Он скорей бы поверил в высокие идеалы пацанского гуманизма, чем в привидения, разъезжающие по ночным кладбищам на внедорожниках.
– Показалось, наверное… – прошептал он, глядя на часы.
До «стрелы» саяно-шушенских и «Группировки Ленинград» оставалось пятнадцать часов.
Проехав по главной аллейке Смоленского кладбища, «Хаммер» свернул за деревья и остановился. Водитель и двое пассажиров ступили на влажную траву. Мощные конусы света выхватили из темноты их суровые сосредоточенные лица.
– Стремно все-таки тут! – оценил унылый пейзаж невзрачный пацан без особых примет, поеживаясь.
– «Стрелу» можно было бы и в другом месте забить. В ЦПКиО, например, как все нормальные люди, – поддержал товарища нервный качок с жирным затылком.
– Не учите меня «стрелки» бить, – раздраженно отозвался ухоженный красавчик с бледным лицом садиста и гипнотизирующим взглядом кобры. – Чего вы боитесь? Жмуров? Тут уже лет сто никого не хоронят. А почему не в Центральном парке культуры и отдыха… Сейчас я вам кой-чего покажу, и все сами поймете. Если поймете, конечно…
Сунув в рот два пальца, красавчик пронзительно, по-разбойничьи свистнул. И тут же откуда-то сверху раздался ответный свист.
Пацан без особых примет втянул голову в плечи.
– Не ссы, павианы тут не водятся, – красавчик снисходительно похлопал его по плечу. – Ты вверх, вверх посмотри…
В кроне огромного тополя зашелестело, и спустя секунду едва заметная тень скользнула по длинному альпинистскому шнуру. Перед троицей стоял невысокий, крепко сбитый браток в дорогом натовском камуфляже, с навороченной снайперской винтовкой за спиной.
– Аркаша, ну зачем мне всю ночь на дереве торчать?! – вздохнул камуфлированный и простуженно кашлянул. – «Стрелка»-то завтра в десять. Приехали бы за часик, осмотрелись…
– А если «Группировка Ленинград» появится на Смоленке за два часика до нас и своих пацанов тут расставит? – парировал саяно-шушенский авторитет, и древесный стрелок нашел это объяснение весьма разумным.
Развернувшись, троица направилась в сторону кладбищенских ворот. Под ногами зловеще шуршала прошлогодняя листва и что-то похрустывало. То и дело останавливаясь перед покосившимися памятниками и разрушенными надгробьями, Аркаша условным посвистом проверял притаившихся в засаде пацанов.
Снайперы, автоматчики и гранатометчики укрывались в самых неожиданных местах: в проваленных могилах и мусорных кучах, за высокими стелами и в непроходимых кустах. Один пацан даже умудрился оборудовать пулеметное гнездо прямо на могильном холмике, замаскировав его венками, украденными с участка со свежими захоронениями.
Ревизия, занявшая около получаса, прошла успешно. Уже подходя к «Хаммеру», Аркаша как бы между прочим спросил:
– Шанкр… Ты до сих пор думаешь, что у меня башню совсем переклинило?
– Да че ты, в натуре, на меня гонишь! – с горячностью опроверг Шанкр и, не желая развивать неприятную для него тему, перешел на другую. – Ты тут недавно об этой старухе-киллерше говорил… Так над этой темой я уже реально работаю! – на всякий случай соврал он.
– Работай, – равнодушно передернул плечами Аркаша.
– Да ее, старую сучку, на этом же кладбище и уроют! – ярился Шанкр. – В закрытом гробу будут хоронить! Бля буду, слово пацана, зуб даю!
Лидер саяно-шушенских с подчеркнутым равнодушием проигнорировал обещание. Несомненно, его планы относительно «Группировки Ленинград» несколько изменились.
Усевшись в теплый салон, он сказал:
– Так вот, вы тут что-то про ЦПКиО заряжали… Мол – почему там «стрелу» кролиководам не забил. Объясняю для особо тупых. В парке столько людей не спрячешь. А тут – хоть целую бригаду. А потом, когда мы кролиководов отстреляем – куда трупы девать? Вот тут-то мы их всех и уроем! Кладбище на то и кладбище, чтобы там жмуров прятать!
