Именно так выглядят профессиональные женщины-убийцы: милые очаровашки с капризными губами, способные в долю секунды превратить объект в решето.
Интересно, она такая же решительная в постели? Губы Святого невольно дрогнули в снисходительной улыбке, и тут же он услышал жесткий голос:
– Ты напрасно улыбаешься, Святой, я готова тебя убить, кое-кто мне даже скажет спасибо за это.
– Выстрелишь, даже не прикрыв дверь, – хмыкнул Святой. – А если в вагоне услышат? Тебе тут же наденут браслеты.
Девушка пошарила левой рукой за спиной, пытаясь отыскать дверную ручку, но распахнутая дверь подрагивала на каждом рельсовом стыке. Девушка отвлеклась всего на миг, чтобы ухватиться за ручку, продолжая между тем держать Герасима на прицеле, но получила удар в предплечье, и пистолет упал в угол тамбура. Второй удар пришелся в солнечное сплетение. Она согнулась пополам и, вытаращив глаза, принялась судорожно глотать воздух. Намотав ее волосы на ладонь, Святой уже хотел швырнуть ее под колеса. Коротенькая юбочка в мелкую клетку задралась, обнажив длинные прямые ноги. Секунду Святой колебался, а потом, ткнув пальцами в сонную артерию, заставил ее отключиться.
– Черт с тобой! Живи! – выдохнул он в сердцах.
Песчаная насыпь приближалась. Теперь он молил о том, чтобы в песке не было крупных камней. Когда внизу замелькал желтый песок, Герасим несильно оттолкнулся и выпрыгнул в самую середину кучи.
Кажется, не расшибся, песок, сухой и мягкий, принял его, как колыбель младенца.
Удаляющийся поезд мерно постукивал колесами, раздался короткий гудок, и последний вагон скрылся за поросшей шиповником возвышенностью.
Герасим отряхнул с рясы песок и побежал в сторону трассы. Нужно как можно скорее уехать от этой злополучной станции. В запасе у него совсем немного времени. Через полчаса уже может быть поздно. Наверняка девушка скоро очнется и попытается связаться с теми, кто остался на станции.
Занятное приключеньице получилось. Посмотрел, называется, святые мощи.
Вскоре Герасим вышел на дорогу и поднял руку. Легковые автомобили пролетали мимо на большой скорости – водители лишь пожимали плечами. Дважды останавливались грузовики, но шоферы с сожалением разводили руками, когда узнавали о просьбе монаха подкинуть до ближайшего населенного пункта. Под мышкой у Герасима, в мягкой плетеной кобуре, уютно покоился «макаров», призывая к активным действиям. Время катастрофически таяло. Если следующие пять минут будут потрачены в ожидании, то придется искать какой-то выход.
У обочины шоссе стоял «УАЗ» – самая оптимальная машина для проселков. За рулем, прикрыв глаза, сидел молодой водитель и терпеливо дожидался хозяина, который о чем-то беседовал с симпатичной девушкой. У обоих счастливые лица. Похоже, у них приятная перспектива на ближайший вечер. Если не удастся поймать попутку, то их планам не суждено сбыться. Машина работала на холостом ходу. Клапана отрегулированы отменно и постукивают с тихим звенящим звуком – весьма обнадеживающий фактор. Итак – выдернуть шофера из кабины. И пока он будет пялиться на разбушевавшегося батюшку, отжать сцепление и переключить скорость. А дальше несколько километров по шоссе, затем, свернув с него, затеряться на проселочных дорогах.
Святой сделал шаг, намереваясь осуществить задуманное. Водитель в это время приоткрыл дверь, чтобы глотнуть свежего воздуха, и с интересом посмотрел на подходящего монаха. Ну что ж, задача значительно облегчается.
– Да вот же он! – неожиданно раздался за спиной звонкий и в то же время угрожающий голос. Герасим невольно обернулся и увидел, что прямо к нему идут четверо мужчин. – Да вы посмотрите на него, как он вырядился. Монах, етит твою мать! Сначала нашу Маняшу обрюхатил, а теперь рясу надел! – орал краснорожий мужичонка лет сорока и, уже намереваясь сцапать Герасима за шиворот, прокричал: – Держите его, братва, чтобы не ушел.
Несколько прохожих с любопытством посмотрели на Герасима, перевели взгляд на мужичка – кажись, не пьян, к чему бы это? Прервала свою беседу парочка у машины и застыла в изумлении, ожидая продолжения неожиданной сцены.
Святой всмотрелся в приближающихся. Где же он видел этого краснорожего? Уж не в монастыре ли?
Он шагнул на обочину, оставляя себе место для маневра. Черт знает что, какой-то кошмар! Разве можно было предположить, что его мирное путешествие обернется нешуточной проблемой. Видно, за ним охотятся всерьез. Блокировали на всякий случай все дороги. Ведь не мог же знать краснорожий, что он очутится именно здесь. Значит, «охотников» понатыкано где только возможно.
Парни двигались грамотно, без лишней суеты. Краснорожий шел прямо на него, как танк на деревенский плетень. А трое остальных обходили Герасима с двух сторон, отрезая путь к отступлению. Не может быть и речи о том, чтобы убежать. Наверняка поблизости другие «охотники», и он выйдет прямо на них, да и просто некуда бежать. Хотелось бы разобраться поспокойнее. Но интуиция, помноженная на опыт, подсказывала ему, что здесь нравоучениями не обойтись: они мгновенно сомнут, затопчут и выбросят бесчувственное тело на обочину. А сейчас им важно склонить свидетелей на свою сторону.
Краснорожий продолжал напускать жути:
– Я же сколько раз тебе говорил, не ходи к Маньке! Не дело это! Ведь рясу свою позоришь. Сколько раз ты мне клялся, что забудешь дорогу к ее дому, а? Признавайся, ирод проклятый! Вы посмотрите, люди добрые, что же это делается-то? – взывал мужик к немногочисленным прохожим. – Как ночь, так он шасть к ней под одеяло. Я и дурехе этой говорил, не связывайся ты с этим паскудником, а она мне все одно талдычит, люблю, говорит, и не могу без него. Что тут поделаешь? Не забивать же бабу до смерти. Вот теперь она с брюхом ходит, а этому все нипочем!
Трое мужиков угрюмо заходили со спины. Так же молчаливо и сосредоточенно обходят волки матерого лося. И, обложив со всех сторон, дожидаются команды вожака, чтобы одновременно кинуться на зверя и, оскалив хищную пасть, вонзиться клыками в бока.
У одного из троицы что-то сверкнуло в руке. Похоже, нож, а вот это уже серьезно.
– Вы меня с кем-то путаете, – запротестовал Герасим. – Я не из ваших мест, я приехал сюда помолиться святым мощам.
Краснорожий не унимался:
– Ты что, очки себе зарабатываешь, в натуре? Да не пялься ты по сторонам, никто тебе не поможет, мы тебе сейчас рога-то пообломаем! – его тон стал предельно угрожающим.
Остановить краснорожего мог только направленный в его лоб ствол пистолета.
Потребуется ровно три секунды, чтобы извлечь из-под рясы «макаров». До распаленного мужика пять-шесть метров. Значит, есть пара секунд в запасе, чтобы передернуть затвор и направить ствол в голову. Может быть, тогда он побледнеет.
«Нива» возникла из ниоткуда. Просто за спиной Герасим услышал звук работающего двигателя, а в следующую секунду, раздвинув наседающих мужиков, машина скрипнула тормозами, остановилась рядом с ним, и из приоткрытого окна показалось возбужденное девичье личико. Герасим услышал:
– Прыгай, если жить хочешь!
Уговаривать Святого не пришлось, он рванул на себя ручку и запрыгнул в уже трогающийся автомобиль. Краснорожий стоял на пути, не собираясь отойти в сторону, но в последний момент он отпрянул, и тут же Герасим с силой ударил его дверцей. Тот свалился в кювет, зажимая лицо руками.
Внедорожник прыгал на ухабах, напоминая кавалерийскую лошадь, преодолевающую барьеры. Герасим посмотрел в зеркало заднего вида. На дороге топталась обескураженная троица и, размахивая руками, что-то кричала. У одного правая рука спряталась под отворотом куртки. Наверняка он сжимал рукоять пистолета и усиленно соображал, а не отправить ли вдогонку дерзкой парочке несколько граммов горячего свинца.
– Ты зачем это сделал? – неожиданно повернулась к Святому девушка.
– Что? – не понял Герасим.
– Ну стукнул… того.
– А-а, дверцу жалко, – понимающе качнул головой Святой. – Ну ничего, не переживай, как выберемся отсюда, я тебе ее отрихтую, покрашу так, что будет лучше новой.
Девушка, не сводя взгляда с дороги, произнесла:
– Я не об этом… Но похоже, что ты ему нос сломал.
Святой одобрительно хмыкнул:
– Очень хотелось бы, чтобы так оно и было. Все-таки я старался. А потом ему не мешало бы полежать в больнице, подлечиться. Это только сумасшедший может на монаха нападать.
– А ты и вправду монах? – с некоторой долей уважения произнесла его спасительница.
Святой невольно усмехнулся:
– А что, не похож? Усы при мне, борода тоже, и, как видишь, ряса тоже на мне.
– Ну так-то оно так, конечно. – Она уверенно объехала белого теленка, выбежавшего на дорогу. – Только чудно все это! И взгляд у тебя какой-то шальной, не монашеский. Монахи так не смотрят. У них в глазах тоска.
– Все-то ты знаешь. Много монахов-то видела?
– Приходилось, – как-то неопределенно произнесла она.
