— Жанночка, миленькая, смилуйся над несчастным инвалидом подковёрной войны. — Пытаюсь я отшутиться в ответ. — Меня и в самом деле очень потрясло сегодняшнее событие. Я даже на призовое место не рассчитывал, если честно.
— Тогда, может быть, поедем в «Музу». Выпьем «Шампань-Коблер». Вспомним…
— Идея насчет «выпьем», мне нравится. Вот насчёт «вспомним» я сильно сомневаюсь. Опыты, проведённые мной, показали, что алкоголь не способствует восстановлению памяти.
— Узнаю болтунишку. — Жанна смеётся открыто и задорно. — Поехали, сама тебе всё расскажу.
Вечер был скрашен не только сладеньким коктейлем, но и сладенькими губками очаровательной юной журналистки. Когда она узнала, что я не помню и про Архангельский переулок, ей стало так смешно, что она чуть не упала со стула от разобравшего её хихиканья.
Оказалось, что познакомились мы с ней ещё зимой 1976 года, когда я припёрся в Москву готовиться к поступлению на журфак, потом встречались летом, после фиаско с поступлением. К сожалению, в последний раз. После этого она мне как-то раз даже звонила, но меня не было дома, работал в Болгарии.
— Зато теперь я совершенно свободен, хоть и получил пулю в башню, последующую кому и амнезию, — Мой рассказ краток. — по рассказам друзей и родственников в Болгарии я работал в каком-то институте и вёл совершенно разнузданный образ жизни.
— Как это разнузданный? — Жанна делает круглые глаза. — Ты же говоришь, что с женой там был.
— Так мы вместе… это… разнуздывались, как только фантазии хватало. — Мне потом Ленка сама и рассказывала. Кстати, поэтому она меня и оставила.
— Ну и дура! Судя по тому, как ты в первый же вечер честь мою девичью порушил, я могу поверить в эту странную истории. — Она прильнула к моим губам в очередной раз. — Как же мне с тобой было тогда здорово. До сих пор, как вспомню, так ноги дрожать начинают, и дыхание учащается… Никто после тебя так меня не любил.
— Что ты хочешь от инвалида? — нежно шепчу я ей в ушко, одновременно руками забираясь под одежду. Нежная и гладкая горячая девичья кожа под моими руками заставляет сердце биться часто и громко. Во рту внезапно пересыхает, в глазах темнеет, — Неужели последствия ранения так сказываются? — проносится у меня в мозгу. Однако желание пересиливает страх.
На следующий день, когда я уже вернулся к месту временного проживания, в двери квартиры Морозовых раздался настойчивый звонок. Уже по звуку чувствовалось, что это представитель власти. Молодой усатый мужчина в чёрном костюме, но с военной выправкой уверенно вошёл и потребовал представить ему Рогова Бориса Григорьевича.
Я не стал уходить через балкон, а вышел и отрапортовал, что есть такой, что это я, и я готов выслушать товарища.
— От лица органов позвольте поздравить вас Борис Григорьевич с победой в конкурсе архитектурных проектов, — начал за здравие вошедший тип. Но продолжил уже «за упокой», — Вам вчера был выдан чек на 50 тысяч левов. У нас в стране есть такая штука, которая называется Уголовный Кодекс, в нём статья № 88, гласящая, что за операции с иностранной валютой гражданин наказывается лишением свободы на срок от трёх до восьми лет.
— И что же мне делать? — я удивлённо пожимаю плечами. — Вернуть болгарам? Это будет несколько неуважительно по отношению к организаторам.
— Конечно, не надо ничего возвращать! Вам необходимо обменять выигрыш на «Чеки Внешпосылторга» по утверждённому курсу. Безотлагательно. Лучше прямо сегодня.
Усатый подробно рассказывает, каким образом можно обналичить чек и перевести его в разрешённую квази-валюту. Это здорово упростило жизнь, так как я сам не знал, что бы с этим свалившимся богатством делать. Мог по незнанию, и загреметь под фанфары.
— Товарищ, а сколько рублей я получу в результате всех необходимых операций?
— Сложный вопрос, — усмехнулся в усы мужик. — Прежде всего, надо будет вычесть 30 % комиссионных нашему родному советскому банку. Затем полученный остаток перевести в инвалютные рубли по текущему курсу, вычесть подоходный и налог на бездетность. У тебя же нет детей? — Дождавшись моего кивка, он продолжил. — Ну, вот. Сколько у тебя этих левов? 50 тысяч? В чеках «Внешпосылторга» ты получишь… — он что-то высчитывает на бумажке. — Ты получишь 18 600 рублей. Но отоварить ты их сможешь, только в «Березке». Знаешь такие магазины?
— Так, что-то слышал, но без деталей. А как-нибудь по-другому нельзя? Просто у меня в семье положение с деньгами аховое, я осенью болел сильно, сейчас работать нормально не могу, мне бы как-то наши советские рубли получить.
— Я тебе правила рассказал. Я, понимаю, и где-то даже могу тебе посочувствовать, но помочь… Хотя, — усач сделал вид, что задумался. — Борис, есть вариант, он конечно затратный, но риск тоже стоит денег. Если я найду человека, который согласится купить у тебя все чеки оптом за 12 тысяч, как ты к этому отнесёшься?
— Теперь настала моя очередь задуматься. «Если не прибегать к помощи валютчика (теперь мне стало понятно, почему этот тип пришёл на квартиру, а не вызвал к себе), каждый из нас троих получит чеков на 6200 рублей. На эти деньги мне надо будет купить в «Берёзке» какой-то хрени, и продать потом на балке, что там после всех телодвижений останется совсем не ясно. Может больше получится, а может и наоборот. Могут кидалы вообще обчистить. Вариант вполне реальный. Так что лучше, наверное, не жадничать. 12 тысяч на троих тоже получается совсем не хило. Трёхлетняя зарплата молодого специалиста. Решено!» — Согласен взять деньгами. — Уже вслух оглашаю я результат раздумий.
* * *
— Владимир Матвеевич, вы читали последний номер «Комсомолки»? — Вольская едва зайдя на кафедру, увидела там только Пивкина и не могла не поделиться сенсационными новостями. — Наши ребята Гран-при взяли в болгарском конкурсе. Представляете, какой успех!
— Не может такого быть! Лариса, вы меня разыгрываете, такого на моей памяти не было ни разу, — Пивкин вполне трезво оценивает возможности студентов. — А кто конкретно, не скажете?
— Мельников, Комарович и Рогов, — Вольская и сама удивлена. — Первые двое — крепкие середнячки, ничем особенным вроде бы не блистали. Боря Мельников в рисунке силён. У Комаровича фотография в приоритете, в учебных дисциплинах он едва на стипендию вытягивает.
— А Рогов? Фамилия вроде бы знакомая, но никого с такими позывными не помню.
— С этим студентом два года назад странная история случилась. Вы, Владимир Матвеевич, должны помнить. Тогда ему пришло приглашение от самого Тодора Живкова на работу в Болгарию. Он быстро женился, всего за пару месяцев все разрешения получил и укатил. В этом году ходит слух, что он вернулся.
— Да, припоминаю что-то такое… — Пивкин задумчиво перебирает листы бумаги на столе. — Хорошо, он укатил. Но как он попал в команду с оставшимися здесь парнями?
— Какие-то шпионские игры… Не знаю, что там произошло в деталях, но слышала, что подстрелили его, да ещё как-то не хорошо. Пуля в голову попала. Другой бы умер, а ему повезло. Он не только выжил, но и отделался только частичной потерей памяти.
— А сами герои сейчас где?
— Надо у старосты спросить. У вас же сегодня история архитектуры у четвёртого курса? — Лариса водит пальцем по висящему на стене расписанию лекций. — Вот точно! Первая пара. Павлов точно будет, а он староста дисциплинированный, знать должен, и кто, и где, и с кем.
— Кстати, милая Лариса Константиновна, а не могли бы вы напомни тему конкурса.
— «Проектное предложение на строительство международного университета» — кокетливо стрельнув глазами, произносит Вольская.
— Проект на стыке наших специализаций… Тут и градостроительство и гражданская архитектура. Вы не видели, что они там напроектировали? Если честно, мне ужасно интересно.
— Нет, они, скорее всего, у кого-то дома чертили, или в общежитии. Предлагаете зачесть им победу в конкурсе, как курсовой проект?
— Курсовик это курсовик, тут никаких послаблений быть не может. Тема хоть и близка, и даже сложнее, но не охватывает всего комплекса задач, решаемых курсовым проектом. Тут никаких…
