– Вы могли бы знать об этом больше, чем я, господин премьер-министр.
– Мог бы, но не знаю. Думаю, что мне придется навести справки. Я не намерен терпеть, чтобы французы к нам совали нос. Насколько я помню, ваш предшественник имел трудности с их рыболовным флотом.
– На самом деле трудности были не у моего предшественника, а у его предшественника.
– Да, конечно. – Голос премьер-министра стал заметно мягче. – Странно, не правда ли, что мы живем в такое время, когда портфель министра рыбного хозяйства означает распоряжение военным флотом?
– Я соответствую своим задачам, – сухо отозвался министр Хьюгтон.
– Срочно займитесь этим, Пил. Жду ваших докладов.
– Благодарю вас, господин премьер-министр...
* * *
В своем офисе на Парламентском холме министр рыбного хозяйства Канады Гилберт Хьюгтон положил трубку в твердое пластиковое гнездо аппарата и обеими руками вытер пот с изможденного лица...
Разговор с премьер-министром был как удар под ложечку. «Фьер Д'Этр де Гренуйе» лежит на дне Северной Атлантики. Если это правда, то удар тяжел. Для операций в море остается только «Арен сор».
Он подошел к широкому окну и посмотрел на реку Оттава и волнистые просторы Квебека, который вскоре может стать вражеской территорией, если эти проклятые сепаратисты все-таки добьются своего.
Нет, не видать им своей чертовой независимости, пока Гилу Хьюгтону есть что сказать. В то время как эти ничтожные умиротворители отдают и уступают этой кучке гнусавых бунтовщиков все, кроме независимости, истинные канадцы, такие, как он, делают все возможное, чтобы не допустить раскола доминиона.
Когда предыдущий министр рыбного хозяйства ушел в отставку и стал премьером провинции Ньюфаундленд, многие тогда говорили, что новый министр Гилберт Хьюгтон последует его примеру и завладеет кабинетом премьера в свой родной Новой Шотландии. Но не таков был его план. Гилберт Хьюгтон принял портфель для более важных целей.
И тут же столкнулся с проблемой промысловых зон тихоокеанского лосося. Решительным ударом, который вынес его имя в заголовки газет, Гилберт Хьюгтон сделал то, что не посмел его предшественник: он круто срезал норму вылова в водах Британской Колумбии, Конечно, поднялся протестующий вой. Однако что было сказать ловцам лосося, когда в западных провинциях столько ловцов трески сидели без работы? Просто настало их время, вот и все.
Реакция, однако, была серьезнее ожидаемой. Все эти чертовы глупцы в Ванкувере – Гонкувере, как его называют теперь, когда там кишат все эти азиаты, – тоже завели эти дурацкие разговоры об отделении, как нечего делать. И все громче и громче.
Гилберт Хьюгтон понял, что перед ним встала проблема.
Решение он нашел не где-нибудь, а в Интернете. Однажды он получил приглашение на пробное тридцатидневное бесплатное участие в киберфоруме. Приглашение прислала организация с заманчивым названием «Школа корректирующих действий Госпожи Кали».
Как мог кто-нибудь узнать о его странных, но хорошо скрываемых вкусах, он не знал. Но услуга была анонимной. Не узнает никто, особенно его жена. Это был Божий подарок. Ведь с тех пор как он принял пост министра, пришлось отказаться от услуг госпожи Фурии.
Госпожа Кали приняла его в свою кибершколу без колебаний. Вскоре он уже испытывал эрекцию прямо за письменным столом и брал в офис несколько запасных трусов на случай эякуляции. Что случалось часто.
Вскоре он стал просить о личных встречах. Они ему были даны... в конце концов. Казалось, что ей приятно отвергать его, а ему было приятно быть отвергнутым. Еще острее стало удовольствие от выполнения его желания.
Он открыл ей свое сердце и свои тайны.
– Я хочу стать премьер-министром. Это цель моей жизни, – сказал он ей однажды, вылизывая ее выкрашенные в желтый цвет ногти на ноге, а она другой ногой играла с его мошонкой.
– Сперва тебе нужно взять под контроль кризис на обоих побережьях, – заметила она.
– Эти безработные рыбаки – это мой гроб.
– Дай им работу.
– Я не могу сейчас вновь открыть промыслы, – томно прошептал он, переходя к другой ноге. – Меня гнилыми помидорами закидают.
– Они моряки. Дай им работу от своего имени. Разве ты не министр океанов, как и промыслов?
– Да, но...
– Министр океанов должен держать под контролем свои владения. Если бы был способ вернуть рыбу на Грэнд-банку, разве не двинуло бы это вперед твою карьеру?
– Это так, – согласился министр.
– Такое средство есть, – тихо сказала она, приподняв его подбородок рукоятью черного хлыста.
Она говорила, а он слушал. Оказывается, есть такая технология. Дешево и тайно можно было собрать флот-призрак. А самое главное – уже был готовый козел отпущения, и тень подозрений не упала бы на министра промыслов и океанов, тайного поклонника Госпожи Кали – самого гениального и беспощадного тактика, которого он когда-либо знал.
Но теперь, после всего нескольких месяцев работы, этот флот уменьшился ровно наполовину, и эта половина погибла со всей командой.
Хьюгтон знал, что первым делом нужно сообщить Госпоже Кали об этом страшном поражении. И вряд ли она будет довольна.
С извращенной страстью он ждал ее недовольства...
* * *
Компьютерная система в его офисе была включена всегда. Он не пропустит ее приглашение, если оно придет.
Вызвав электронную почту, Хьюгтон быстро отправил такое письмо:
Кому: Mistress [email protected]
От кого: [email protected]
Предмет: Угрожающее развитие событий.
Только что мне звонил премьер-министр.
Американцы утверждают, что потопили канадскую подводную лодку «Лягушку».
Премьер поручил мне организовать жесткий ответ в Тихом океане. Кроме потери «Лягушки», еще все мои планы под угрозой. Как мы можем возложить вину на Монреаль за акцию в Тихом океане? В это просто никто не поверит. Даже янки в Вашингтоне.
С искренним обожанием ваш
Гил.
Пропустив текст через программу контроля орфографии, он отправил его по назначению. Госпожа Кали презирает орфографические ошибки и отказывает своим поклонникам в корректирующих наказаниях за такие мелкие проступки.
Ответ пришел почти сразу. Почему-то министр Хьюгтон не удивился. Иногда у него складывалось впечатление, что у этой женщины множество глаз, которые видят все вокруг практически одновременно.
Кому: [email protected]
От кого: [email protected]
Предмет: Делай все, как тебе велено.
Открыв письмо, министр увидел, что оно пусто.
– Черт бы ее побрал! – выругался министр. Неужели обязательно отказать ему даже в минимальной вежливости?
Он яростно набрал ответ:
Кому: [email protected]
От кого: [email protected]
Предмет: Можем ли мы обсудить это лично?
И в тексте письма он точно посередине вставил набранное строчными буквами: «очень прошу».
Целый час он в одиночестве ждал ответа. Затем снял трубку и привел в действие события, которые никак не укладывались в генеральный план.
Во всяком случае, в его генеральный план...
Генеральный секретарь ООН Анвар Анвар-Садат вернулся домой после изнурительного дня, наполненного резолюциями, говорильней и бессмыслицей в Совете Безопасности, и нашел электронное письмо, от которого сердце его подпрыгнуло в откровенной радости. Если бы члены международного сообщества могли видеть его в эту минуту сидящим перед голубым экраном компьютерного терминала, они бы ни за что на свете не узнали профиль дипломата, которого за глаза называли «старик – каменная морда».
Его смуглые черты сияли радостью. Пальцы прыгали по клавиатуре, которую он столько лет видеть не хотел. Его команды вводили за него функционеры – он был выше этого. Будучи сыном высокопоставленного каирского политика, Анвар родился, как говорит пословица, с серебряной ложкой во рту. До двенадцати лет, пока его не отправили в военное училище, его рука не прикасалась к этой ложке или к любой другой. Слуги кормили его с ложечки.
Но не здесь. Не в его тайном мире тайной любви и желаний. Здесь он сам двигал по коврику мышью и сам вводил в компьютер команды.
Сообщение было от Госпожи Кали, а в разделе «Предмет» значилось лишь одно слово – «Возможность».
Анвар-Садат вывел на экран текст ее сообщения. От этих голубых строчек у него кольнуло в сердце, но это не было послание любви или страсти. Напротив, это было очень серьезное сообщение:
Анвар, мне сообщили из высоких источников, что береговая охрана США потопила вчера в спорных водах канадскую подводную лодку.
– Все воды спорные, – проворчал Анвар-Садат, и его лицо стало привычно каменным. Такое лицо было у Великого Сфинкса в Египте фараонов, когда он был еще целым, не выветрен столетиями и полон самодовольной тайны.
Анвар-Садат пробежал глазами остаток письма.
