Сэнди показала пальцем на бляшку, вшитую в сеть.
– Вот это видишь? Это ультразвуковые передатчики, которые называются «шумелки». Они прикрепляются к сетям, чтобы отпугивать дельфинов. Правила охраны среды требуют их ставить, чтобы дельфины не попадали в сеть вместе с треской.
– Очень мудро, – заметил Чиун.
– Думаете, эта сеть с пропавшего траулера? – спросил Римо.
– Спорю на что угодно, – ответила Сэнди. – «Санто Фадо» был где-то здесь. – Она резко поднялась на ноги. – Может быть, и сейчас здесь.
Они бороздили район до тех пор, пока эхолот не определил под водой крупный предмет. Тогда они спустили на тросе видеокамеру и нашли разбитый корабль.
– Так оно и есть. «Санто Фадо». Никаких признаков штормового повреждения. Может быть, попало под большую волну.
– А где же тогда команда? – спросил Римо.
– Утонули, наверное. Или замерзли. Мерзкая смерть – торчать одному в воде без надежды на спасение. – Сэнди нахмурилась. – Но все равно они должны были дать сигнал бедствия.
Приказав поднять видеокамеру, Сэнди Хекман дала приказ повернуть к базе береговой охраны в Кейп-Коде.
– Итак, – сказал Римо, когда катер мчался обратно к берегу, – ужин по возвращении вас не интересует?
– Нет.
– А кино?
– Не выйдет.
– Я полагаю, секс тоже исключается?
Сэнди посмотрела на него, как будто он был тараканом.
– Я не стану заниматься с вами сексом, даже если вы выиграете меня в лотерею.
Римо самодовольно ухмыльнулся:
– Класс!
Она смерила его взглядом, повернулась и резко пошла прочь. Когда она исчезла в люке, к стоящему у борта Римо подошел мастер Синанджу.
– Просто не верю, что мог быть так груб, – проворчал Чиун. – Это непростительно.
– Хотел убедиться, что виной всему мерзкий запах акулы, а не настроение дамы, – со счастливым видом заявил Римо.
– Если ты желаешь женщину, которая не желает тебя, возьми ее. Не спрашивая. Вопрошение равносильно извинению. Это признак слабости. Слабость не привлекает женщин, хотя не важно, чего они хотят или не хотят. Если, конечно, ты не намерен жениться. Жены имеют значение. Другие женщины – нет.
– Я это запомню. А пока я просто радуюсь, что по этой палубе за мной никто не гоняется.
– Это скоро пройдет, – предупредил его Чиун.
– В море хватит акул...
– Ты будешь есть утку, – мрачно прервал его Чиун, – пока я не велю иного.
Харолд В. Смит стоял между рогами дилеммы.
На самом деле он сидел в старом кожаном кресле спиной к проливу Лонг-Айленд. Его узкое патрицианское лицо было освещено янтарным отблеском компьютерного терминала.
Смит ждал отчета судмедэксперта о вскрытии тела, поднятого из вод Атлантики катером «Каюга». И пока ждал, составил простенькую таблицу.
История, начавшаяся с необъяснимого потопления корейского рыболовного судна «Инго Панго», очевидно, началась несколько раньше. Сейчас Смиту это было ясно. В этом году рыболовных судов исчезло больше, чем в любом из предыдущих двенадцати. Это уже было статистически значимо. Зима была холодная, но не особенно штормовая.
Экран компьютера заполнил список пропавших судов:
«Мария Д.»
«Элиза А.»
«Римрэкт вторая»
«Дорин Г.»
«Мисс Форчун»
«Мэри Рита»
«Дженни первая»
«Санто Фадо»
И все пропали бесследно. Все за последние шесть месяцев. Ни одного спасшегося. Все погибли. Первым найденным был белолицый труп, вскрываемый сейчас судмедэкспертом графства Барнстэйбл в Кейп-Коде. И вставленный в задний проход палтус – такой же важный признак, как и намалеванный на мертвом лице «флер-де-лис».
В Канаде сепаратистская Парти Квебекуаз добивается нового референдума об отделении. За столько месяцев до этого события невозможно предсказать, отделится ли Квебек от Канады. Но возможность такая существует.
Федеральное правительство в Оттаве сейчас старается ублажить сепаратистов. Единственный результат – англоязычная Канада настраивается против франкоязычной.
Политическая ситуация движется к взрыву. Даже если на этот раз Квебек не отделится, будет еще референдум через год, через два или позже. И даже усилия нынешнего франкоязычного премьер-министра не могут предотвратить бурю навечно.
Для Соединенных Штатов это имело бы серьезные последствия. Квебек – главный торговый партнер Новой Англии. Значительная часть потребляемой электроэнергии поступает с гидроэлектростанции Квебека. Помимо этого, самая стабильная нация, имеющая границу с США – самую длинную неохраняемую границу в мировой истории, – грозит распасться. Даже в самых стабильных странах современного мира вопрос о гражданской войне не может быть исключен.
Перспектива в лучшем случае затруднительная. Непредсказуемая. И непредсказуемость как раз больше всего и тревожит. Сепаратисты зашевелились и в Британской Колумбии – самой западной провинции Канады. Воодушевленные отдаленностью от Оттавы, местные сепаратисты еще больше распалились из-за решения федерального правительства сильно ограничить вылов тихоокеанского лосося. Этот запрет лишал работы десятки тысяч людей – как кризис рыболовства в Атлантике подорвал экономику Новой Шотландии и Ньюфаундленда.
Мысли Смита невольно вернулись к судьбе подводной лодки с загадочным названием «Фьер Д'Этр де Гренуйе». Казалось невероятным, чтобы военно-морское судно с французским или франкоязычным экипажем выбрало себе такое самоуничижительное название. И все-таки Смит ввел эту фразу в компьютер. Тут же обнаружился факт – назвать его разведданными было бы слишком, – что это название ресторанной песенки, популярной во Франции. Возможно, песенка перекочевала в Квебек. По крайней мере есть такая вероятность.
Смит обратился к базе данных боевых кораблей «Джейнс» и запросил названия всех канадских подводных лодок.
Список оказался коротким. С геополитической точки зрения военная мощь Канады была более чем скромной. У нее были только три субмарины:
«Белая лошадь»/ «Шевальблан»
«Желтый нож»/ «Куто жон»
«Жак Картье»/ «Джон Картер»
Смит тупо уставился на этот список. В нем числилось в два раза больше субмарин, чем дала база данных «Джейнс». Затем он обратил внимание на косую линию, отделяющую парные названия, и припомнил канадский федеральный закон, принятый для умиротворения франкоязычного населения. Закон требовал, чтобы все официальные надписи в Канаде были двуязычными. Подлодки, уже существовавшие в момент принятия закона, были переименованы так, чтобы английские и французские названия максимально друг другу соответствовали.
– Абсурд, – недовольно проворчал Смит. Но другого объяснения не было.
Но ни одна из лодок не называлась «Фьер Д'Этр де Гренуйе»/"Гордимся, что мы лягушатники".
У самой Франции, как быстро проверил Смит, такого корабля тоже не было.
Смит решил пощелкать мышью наугад. По всем связям. Большинство их все равно никуда не ведут.
С помощью графического редактора он нарисовал на экране компьютера белый «флер-де-лис» на голубом фоне и послал его в систему глобального поиска Всемирной Паутины. Поиск должен был быть очень долгим. Смит не имел опыта поиска графических образов – он почти всегда работал со словами.
Смит поразился, когда всего через три минуты программа поиска «Альтависта» выдала ему фотографию, сделанную на предыдущем референдуме по поводу отделения Квебека. На цветном фото агентства «АП» были изображены два сторонника отделения Квебека с раскрашенными лицами. Синий «флер-де-лис» покрывал рот, губы и обе щеки точно так, как описал Римо.
– Вот так все просто? – пробормотал Смит.
Он решил, что настало время доложить об этом деле в Овальный кабинет.
* * *
Президент Соединенных Штатов ощущал приятное чувство облегчения. Впервые за очень долгое время он мог действительно, по-настоящему расслабиться. Выборы позади. Избирательная кампания закончена. Долгий заплыв из бурных белых вод в спокойное открытое море завершился.
Сейчас у него одна задача – благополучно пережить оставшиеся четыре года. Теперь – перспектива вполне приемлемая. Лучше, чем можно было ожидать.
Тут загудел зуммер. Он был связан с монитором детской кроватки в спальне Линкольна. Только следил он не за младенцем в кроватке, а за красным пожарным телефоном на столе рядом с той самой кроватью, где много президентств тому назад спал Авраам Линкольн.
Выключив зуммер, Президент поднялся вверх на лифте, вошел в спальню и запер за собой дверь.
– Да? – ответил он в красную трубку.
Этот сухой кисловатый голос Президент узнал сразу же. Где пребывает этот доктор Смит, Президент не знал, знал только, что в момент кризиса на него можно рассчитывать.
Но Смит звонит сам, а это – дело другое.
– У нас новый кризис? – спросил Президент хрипловатым, приглушенным тоном.
– Пока не знаю, – откровенно признался Харолд В. Смит.
