После этих слов хозяина кабинета Болеслав Францевич взял рюмку за тонкую ножку, медленно поднес ко рту и одним глотком выпил коньяк.
– Ладно, давай сядем. Сядем пока сами, потому что потом могут и посадить.
– Не каркай.
Николай Васильевич Судаков снял свой элегантный твидовый пиджак на серой пепельной подкладке и бросил его – так, словно это была половая тряпка, только что ногами не стал топтать, затем засучил рукава белоснежной сорочки, обнажив сильные волосатые руки и уселся в мягкое кресло, держа в одной руке пузатую черную бутылку, а в другой хрустальную рюмку на тонкой ножке.
Когда серьезные донельзя мужчины расположились в мягких креслах друг против друга, генерал Малишевский снял свои тяжелые очки. Его лицо сразу же сделалось беззащитным. Только сейчас Николай Васильевич Судаков заметил, как сильно сдал его старинный приятель.
– Я тебе не сказал самого главного, Николай.
– По-моему ты уже мне столько гадостей наговорил за каких-то десять минут, что у меня майка прилипла к спине, и задница стала мокрой.
– У меня самого задница мокрая. Судаков нервно хохотнул.
– Слушай, Николай. То, что поезд потерпел катастрофу – сущая херня. Это нам удалось бы замять и без особых усилий. В конце концов с контейнерами ничего не могло случиться при любой катастрофе.
– Так что же? – лицо генерала Судакова, разгоряченное от выпитого коньяка, сделалось пепельным, под цвет его шевелюры.
– Я тебе показал только одну бумажку, а их две.
– Ну говори, что ты тянешь, нервы мотаешь?
– Груз пропал.
Губы Судакова судорожно дернулись, из его горла вырвался хрип, а затем страшный мат. Но произносил он эти гнусные слова не своим голосом, а каким-то свистящим шепотом, словно все его великолепные протезы разом выпали изо рта.
– Этого не может быть!
– Не может?
– Не может, – замахал головой генерал Судаков.
– Так вот, посмотри, – и раскрыв кожаную папку, генерал Малишевский положил на низкий столик половинку листа с расшифровкой секретной телеграммы. – Чеботарев поднял на ноги всех, обыскали все, перелопатили весь снег, разобрали бревна.
– А что с охраной?
– Пятеро мертвы, один в реанимации.
– Почему так мало охраны приставил?
– Хотел перевезти груз незаметно, – сообщил генерал Малишевский.
– Какая безалаберность!
– При чем тут безалаберность? Сто раз перевозили именно так. А ты что, хотел, чтобы я его вез с мигалками, с ревом сирен? Чтобы я охранял груз, как президента?
– Если люди Президента об этом узнают, с нас шкуру сдерут.
– Две шкуры, – подняв правую руку, пробормотал генерал Малишевский.
– Сначала твою, – выдохнул генерал Судаков, – затем мою. А может быть и наоборот – сначала твою, потом мою.
– Будут драть с нас обоих, ведь подобного ЧП не случалось уже лет двенадцать. Помнишь, до восемьдесят третьего, перевозили химическое оружие на самолетах?
– Да, помню, я тогда был еще полковником, да и ты тоже. Никто не думал, что самолет с курса собьется.
– Помнишь, как тогда влетело? Сколько людей ушло в отставку. Две недели тайгу ковыряли, никто из генералов тогда на посту не удержался, всех в отставку отправили, а двоих – под суд. Слава Богу, груз тогда нашли, в какой-то расщелине два сраных ящика застряло.
– Но ведь нашли не сразу, а весной, когда начало таять. И нашел то ли пастух, то ли охотник какой-то. Но нашли же! Может, и сейчас найдем?
– Нет. Охрана убита, груз похищен.
– Шесть ящиков! – выдохнул Судаков. – Это по три контейнера в каждом!
– Умножать умею, – сказал Малишевский. – А одного контейнера достаточно, чтобы вся Москва.., чтобы десять миллионов на тот свет отправить.
Крупный пот катился по лицу генерала Судакова. Но Николай Васильевич даже не вытирал его. Бутылка дрожала в его сильной руке, отбивая донышком замысловатую дробь о крышку стола. Рюмка на тонкой ножке жалобно звенела.
– Да поставь ты бутылку, расплескаешь коньяк.
– Что будем делать? – генерал Судаков понемногу начал приходить в себя.
– Придется лететь.
– Ты полетишь? Малишевский кивнул.
– Сколько ты берешь с собой людей?
– Человек семь самых надежных. А ты дашь мне своих специалистов?
– Я сам полечу, – Судаков поднялся с кресла и пошел к телефонам.
Генерал Малишевский через плечо посмотрел на своего друга. На спине генерала Судакова темнело пятно пота, белая рубашка прилипла к позвоночнику.
Однако Судаков, подойдя к телефону, замер. И тут аппарат зазвонил сам, замигала красная лампочка индикатора. Это заработал телефон внутренней линии связи.
– Судаков слушает. Да, да, капитан. Генерал Малишевский понял, что это его. Он подошел и взял скользкую влажную трубку из рук Судакова.
– Товарищ генерал, на связи Челябинск, – спокойным, чуть усталым голосом сообщил капитан. – Вас соединить?
– Конечно.
Несколько секунд слышались щелчки, короткие гудки, затем протяжный звонок, еще два зуммера и наконец раздался голос. Слышимость была настолько хорошей, что генералу Малишевскому показалось, будто звонят из соседней комнаты.
– Генерал Малишевский?
– Да!
– С вами говорит полковник Чеботарев! Полковник Чеботарев!
– Да, я слушаю вас, – сжав зубы, пробормотал генерал Малишевский. – Где вы сейчас?
– На разъезде. Только что вернулись с озера.
– Что нового можете сообщить?
– Товарищ генерал, тут такая ситуация: груз был погружен на два КамАЗа, один с кунгом, второй трайлер. Мы обнаружили обе машины.
– Где?
– На дне.
– Не понял?
– Бездонка.
– Какая к черту Бездонка? – крикнул в трубку генерал Малишевский.
– Это озеро так называется, небольшое, в лесу, километра два на полтора.
– Машины там, в этой Бездонке?
– Да, товарищ генерал, глубина метров двадцать, машины на дне.
Генерал Малишевский облегченно вздохнул. Появилась надежда, что груз ЕАС-792 находится там, на дне озера с глупым названием Бездонка и его можно будет поднять на поверхность.
– Машины мы обнаружили, товарищ генерал, но есть груз или нет сказать не могу.
– Как это не можешь? Меня абсолютно не волнуют машины, меня интересует груз! На месте ящики или нет?
– Товарищ генерал, машины лежат так, что водолазы не смогли их вскрыть.
– Как это не смогли?
– Поднять их невозможно, потому что вокруг лед. Да и ила там метра три или четыре.
– Какого к черту ила?
– Сапропель, товарищ генерал…
– Чеботарев, я тебя повешу! Ты можешь делать там все, что хочешь. Спускай озеро, взрывай лед, хотя нет, подожди, никаких взрывов. Груз нужно поднять со дна в целости и сохранности.
– Товарищ генерал…
– Что?
– Скорее всего, во всяком случае мне хотелось бы надеяться, груз на дне озера.
– Ты уверен?
– Мне хочется надеяться, – бесстрастным голосом повторил полковник Чеботарев.
– С чего ты взял?
– Колеи были занесены снегом, но мы все-таки проследили их. Машины, по-моему, хотели перегнать через озеро, чтобы срезать дорогу, а лед не выдержал.
– Дай Бог, чтобы это было так, – в сторону от микрофона произнес генерал Малишевский и тут же спросил, – чем заняты сейчас?
– Темно, товарищ генерал, водолазы не могут вести работы.
– Что у них, спецснаряжения нет?
– Это же не морской порт, хорошо, что таких нашли.
– Подгоните электростанцию, спустите прожектора.
– Ничего не получится, товарищ генерал, уже пробовали. Видимость и в солнечную погоду – метр, не больше. Только с утра.
– Ладно, – отчаявшись, произнес генерал Малишевский и скривил губы.
– Мы, товарищ генерал, не сидим сложа руки. Пока работали штатские, но мы вызвали военных водолазов, они прибудут часам к одиннадцати.
– Попытайтесь поднять машины.
– Делаем для этого все. Уже пригнали гусеничные тягачи, готовим тросы. Как только взойдет солнце – сразу же беремся за работу.
– И еще, полковник, никто не должен интересоваться тем, что было в вагонах и машинах.
– Все уже оцепили. Ближайшие поселки эвакуируют. «Вот это, может и зря, – подумал Малишевский, – лишняя паника ни к чему. Если случится что, этим вряд ли поможешь, а шум подняли».
Генерал припомнил одну деталь и крикнул в трубку:
– Эй, погодите, полковник, вы сообщили, что есть раненый.
– Да, из охраны, сержант Кудинов. Он в реанимации.
– Выкарабкается?
– Врачи говорят, что да.
– Когда с ним можно будет поговорить?
– Этого никто не знает.
– Так вот, слушай, полковник. Как только раненый придет в себя, тут же допросить. Нужно узнать, что произошло в пути.
– Да, товарищ генерал, еще одно сообщение. Осмотрены трупы всех людей из охраны. У начальника охраны майора Борщева картечью прострелена нога, причем раньше, чем произошло нападение, сделана перевязка.
– Полковник, вы хоть выяснили, сколько человек напало на поезд?
