Ознакомительная версия.
Малхаз разозлился еще больше, чем Борис, словно подобная измена была оскорблением и для всей их компании. Водителя избили до полусмерти, сломали ему три ребра и отправили в больницу. Оксане сделали серьезное предупреждение. Мол, в любом переулке ей могут случайно плеснуть в лицо кислотой, после которой она не только перестанет видеть, но и никогда не сможет вообще появляться среди людей. Топ-модель все поняла и забрала свое исковое заявление из суда. Ей остались роскошная квартира и две машины, которые были куплены на ее имя.
Больше Репетилов никогда не думал о женитьбе. Двух случаев в его жизни оказалось более чем достаточно. Он купил себе квартиру на Кутузовском проспекте, переехал туда и оборудовал ее по своему усмотрению. Борис никогда и никого не пускал в нее. А вот на свою дачу он часто приглашал приглянувшихся ему женщин, с которыми теперь иногда встречался. Среди таковых несколько раз оказывалась и мулатка Эмма, корреспондент мексиканской телевизионной компании. Это был необычный и очень запоминающийся опыт.
Но теперь он относился к женщинам исключительно потребительски. Репетилов был готов в любой момент отказаться от своих связей, не позволял себе привязываться ни к одной из женщин, которые иногда ночевали у него на даче.
С Евгенией он познакомился, когда вернулся в министерство. Она была продюсером музыкальных передач на каком-то телевизионном канале. У нее был сын от первого брака, которому исполнилось восемь лет. Евгении уже перевалило за тридцать, но ее фигура оставалась почти мальчишеской. В молодости она занималась художественной гимнастикой и умудрилась не располнеть, хотя давно прекратила свои тренировки.
Самое забавное было в том, что ему впервые пришлось добиваться женщины, так как она категорически отказалась с ним ужинать или встречаться. Обычно он равнодушно забывал о женщинах, если не удавалось уговорить их отправиться к нему на дачу сразу, после первого же свидания. У него не было времени на частые встречи, не оставалось никаких душевных сил на долгие уговоры. Женщина соглашалась, и тогда они уезжали вместе. Если она отказывала, то он никогда больше не звонил этой особе и не вспоминал о ней.
Но с Евгенией все оказалось несколько иначе. Сначала она отказалась с ним ужинать, затем не перезвонила ему, когда он послал ей большую корзину цветов. Наконец, эта дама отказала ему, когда он снова ей позвонил. Это было даже интересно.
Борис несколько дней думал об этой женщине, так непохожей на остальных. Он отправился на канал, где она работала, и предложил Усольцеву стать продюсером одной из музыкальных передач, которые готовила Евгения. Разумеется, через некоторое время она узнала об этом, сама перезвонила ему и поблагодарила за помощь. Потом они несколько раз говорили по телефону.
Он пригласил ее на деловой обед в ресторан ЦДЛ, куда любил ездить. Сама аура этого необыкновенного заведения, где столько лет собирались самые известные писатели и поэты, была какой-то особенной, вдохновляющей, запоминающейся. Она оценила выбор ресторана и, прощаясь, дала ему свою визитную карточку.
В течение следующих трех месяцев они встречались еще трижды и каждый раз обедали в разных ресторанах. Он сознательно выбирал самые лучшие заведения и никогда ничего не предлагал, продолжал просто встречаться и беседовать с этой неглупой женщиной.
Наконец она сама спросила его:
– Почему вы приглашаете меня только на обеды? Помните мой отказ с вами поужинать и боитесь снова получить его?
– Как вы догадались? – спросил он. – Я действительно боюсь получить отказ, поэтому вполне доволен нашими совместными обедами.
– А я нет, – неожиданно произнесла Евгения. – Вы как-то не очень похожи на нерешительного мужчину. Могли бы попробовать. Возможно, я изменила свое мнение…
– В таком случае приглашаю вас на ужин, – немедленно заявил Борис.
– Когда? – спросила она.
– Сегодня, – ответил он, глядя ей в глаза.
Евгения рассмеялась и призналась:
– Я говорила о некоторой перспективе.
– Именно поэтому я и предлагаю поужинать. – Борис посмотрел на часы. – Это и есть та самая перспектива. Ведь до вечера у нас еще масса времени.
– Хорошо, – согласилась она. – Тогда сегодня.
За ужином Евгения сама спросила его:
– У нас намечается следующее действие или же мы ограничимся десертом?
– А как вы хотите? – поинтересовался Борис Семенович.
– В данном случае инициатива должна исходить от мужчины. – Она лукаво улыбнулась.
– В таком случае давайте продолжим наш ужин у меня на даче, – предложил он и с некоторым волнением ожидал ее ответа.
– Я так и думала. – Евгения вздохнула. – Именно поэтому столь долго отказывалась с вами ужинать.
– Это окончательный отказ? Вы не хотите продолжения нашего вечера?
– Нет. Не окончательный. Мне просто будет интересно посмотреть на вас в приватной обстановке. – Она снова улыбнулась.
В этот вечер они выпили почти две бутылки вина и вместе отправились на дачу. Уже в прихожей он начал ее целовать. Она не сопротивлялась. На второй этаж, где были спальни, они поднимались, весело смеясь, и едва не скатились с лестницы, потом раздевались без комплексов и ненужных сомнений. Оба были взрослые, самостоятельные, уверенные в себе люди уже не самого молодого возраста.
В кровати она оказалась еще более изобретательной, чем он мог себе предположить. После случая с Оксаной Борис запретил себе влюбляться, но Евгения ему очень приглянулась. Она была скорее другом, чем любовницей. Ему нравились разговоры с ней, ее меткие и точные суждения, наблюдательность, отношение к жизни. Постепенно он привязался к этой женщине. Борис по-прежнему ночевал в своей большой квартире один, но часто позволял себе уединяться с Евгенией на даче или брал ее с собой, когда выезжал на уик-энды в Европу.
Она чувствовала его состояние и никогда не навязывала своего общества. Он честно рассказал ей о двух предыдущих браках. Она тоже искренне изложила историю своей семейной жизни. Ее муж, известный журналист, позволял себе пить. Он встречался с другими женщинами и даже не очень скрывал эти дела от своей супруги. Так в жизни Бориса Семенова Репетилова появилась Евгения.
Интерлюдия
Зигмант сидел, согнувшись от боли, и я невольно испытывал к нему чувство симпатии, понимал, что виноват в том, что с ним происходило. Или не я, а Корякин, который его сдал?.. В это время зазвонил телефон Пилипенко.
Он достал аппарат, послушал, потом негромко проговорил:
– Я все понял. Сколько осталось? Скажи точнее!..
Ему что-то сообщили, и он убрал телефон в карман. Я понимал, что речь идет о багаже, который, очевидно, собирали и куда-то складировали. Уже одиннадцать часов утра. Конечно, никто пока не будет копаться в вещах пассажиров. Возможно, у подполковника есть день или два. Но это большой риск. В любой момент чемоданы и сумки могли осмотреть и найти наш груз, который ему так интересен.
– Начнем разговаривать? – спросил он у старика. – Или ты опять будешь искать причины?
Зигмант молчал.
– У тебя три судимости, – напомнил подполковник. – Правда, все они были давно, но твои. Это ведь тебя называли Иностранцем. Ты курировал Корякина и всю эту группу мелких шавок, которые до сих пор работают на тебя. А теперь ты сидишь здесь и валяешь дурака, спрашиваешь меня о причинах, по которым я тебя взял! Неужели ты действительно ничего не понимаешь?
Зигмант поднял голову и негромко сказал:
– Подполковник Николай Андреевич Пилипенко, начальник отдела управления уголовного розыска нашего края. Руководитель специальных операций по работе с агентурой. Заодно человек, который крышует своих людей по всему городу и краю. Все об этом знают, но вас пока не трогают. Очевидно, потому, что вы нужны. Но так долго продолжаться не будет. Вы напрасно избили Корякина и привезли меня сюда. Есть вещи, которые нельзя делать, Пилипенко. Вы ведь точно знали, что мы не обычные головорезы, а работаем в некой связке. Нашему руководителю может не понравиться ваша излишняя предприимчивость.
– Ты мне не угрожай! – Пилипенко усмехнулся. – А Корякина никто не забивал. Он ударился головой об машину, когда переходил улицу, и сейчас его увезли в больницу.
– Хватит, подполковник. – У меня возникло такое ощущение, что Зигмант его вообще не боялся. – Ты сам понимаешь, что пошел на беспредел. Корякин может не выжить. Ты напрасно влез в эту историю. Она тебе не по зубам. Можешь потерять не только их.
– Ты мне угрожаешь? – Он снова подошел к своему пленнику, и я ждал его очередного удара.
– Не угрожаю, – спокойно возразил Зигмант. – Но ты сам понимаешь, что так нельзя. Друг Корякина Леня Шостак работал на тебя, и мы об этом знали. Только Лене неизвестно имя их связного, как и Корякину. Меня можешь не бить. Я тоже не в курсе.
Пилипенко задумчиво посмотрел на него, но действительно не ударил, потом повернулся ко мне. Получалось, что опять пришла моя очередь.
Ознакомительная версия.
