жил один из его близких знакомых.
За время службы Йегеру довелось поучаствовать в подготовке Бразильской бригады специальных операций (ББСО), тамошнего аналога САС. ББСО командовал полковник Августин Ивандру. Когда патрули, отправленные полковником в джунгли, пропали, именно Йегер возглавил группу, которой удалось спасти их из когтей банды наркоторговцев.
Полковник не забыл того, что Йегер сделал для его людей, а когда узнал о характере миссии, его решимость помочь возросла. Сыграли свою роль и недавние события — полковнику тоже довелось скрестить клинки с Каммлером, и это стоило жизни нескольким его бойцам.
Ивандру жаждал мести.
Уже через несколько дней после встречи в Фалькенхагене Йегер, Повеса и Нарова приземлились на аэродроме «Кашимбу», расположенном в сердце бразильской Амазонии. Полковник Ивандру уже ждал их. Используемый исключительно военными, «Кашимбу» был отличным плацдармом для их миссии.
Оттуда они переместились на удаленную взлетно-посадочную полосу на северо-западной границе Бразилии, находившуюся всего в нескольких километрах от колумбийской территории. Она называлась Станцией 15 и была одной из множества грунтовых взлетно-посадочных полос, использовавшихся полковником в операциях против наркоторговцев. Ее они и планировали использовать в качестве передовой оперативной базы.
По прибытии они сели в вертолет, который должен был доставить их в район Додж-Сити [30] — так Йегер и его команда окрестили базу «Лос-Ниньос». Если все пойдет по плану, они проникнут на колумбийскую территорию и покинут ее незамеченными.
Перед отлетом Йегер проинструктировал пилота, указав ему несколько точек на карте.
— Нам необходимо оказаться здесь, — объяснил он, указав на поляну в густых джунглях примерно в семи километрах к востоку от Додж-Сити. — Доставьте нас либо на это место, либо настолько близко, насколько сможете. А вот вторая зона высадки — на случай, если использовать первую окажется невозможно.
Они летели над пологом джунглей со скоростью 130 узлов [31]. Си-эйч-34 «Супер-пума» [32] бразильских ВВС летел в рассветном небе так низко, что казалось, его винты вот-вот начнут срезать верхушки деревьев. Опустись пилот чуть ниже, подумал Йегер, и машина вонзится в кроны самых высоких лесных гигантов.
Вертолет окутала дымка: жара начинала нарастать, и джунгли стали вытягивать влагу из лесной подстилки. Боковые двери «Пумы» были распахнуты, и шум не давал возможности перекинуться даже парой слов. Иногда лесной покров расступался, открывая взгляду полоску воды или прильнувшие друг к другу хижины.
Но в основном джунгли были непроглядными.
Нарова сидела спиной к кабине пилота, молчаливая и совершенно спокойная, какой она всегда бывала перед заданием. Повеса пристроился на одном из складных сидений, установленных вдоль борта. Он был столь же спокоен и собран. Йегер расположился ближе всех к хвосту, рядом с кучей армейских рюкзаков и оружием, сваленным на полу «Пумы».
Между ним и Повесой сидел еще один человек — массивный афроамериканец по имени Льюис Алонсо. Глава ЦРУ Брукс настоял на том, чтобы Йегер взял в свою команду американца, который станет на время миссии его глазами и ушами. Алонсо некогда служил в «Морских котиках», а теперь работал телохранителем, так что выбор Брукса был очевиден.
Алонсо принимал участие в предыдущих антинацистских операциях Йегера и зарекомендовал себя с наилучшей стороны. Он обладал телосложением Майка Тайсона и чувством юмора Уилла Смита, и ему нравилось строить из себя дурака, эдакого мускулистого олуха. Однако в действительности он обладал чрезвычайно острым умом, и Йегер быстро в этом убедился.
Бесстрашный, добродушный и надежный, он за все привык платить той же монетой. Впрочем, у него была одна странная черта: Алонсо ненавидел рыбу. Нападение пираний во время их предыдущего амазонского вояжа стало для него настоящим испытанием. Потому на это задание он согласился лишь при условии, что косяки разъяренных пираний в меню входить не будут.
Йегер откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Последние несколько дней были подобны какой-то безумной свистопляске. Большую часть времени он провел в попытках выследить Рут. Однако она как в воду канула. Ее не удалось обнаружить ни в одном из тех мест, куда она могла бы направиться. Йегер написал заявление в полицию, однако там тоже не было никаких зацепок.
Он чувствовал вину за то, что бросил ее в клинике и отправился лазить по нацистским катакомбам. Надеялся, что ее побег — просто мимолетный приступ безумия. Возможно, Рут нужно какое-то время побыть в одиночестве, после чего она придет в себя. Однако на самом деле Йегер боялся наихудшего — того, что ее похитили. В этом случае большая часть вины ляжет на него.
Потому Йегер делал единственное, что имело смысл в такой ситуации: пытался отследить источник угрозы.
27
За день до этого, когда они летели самолетом через Атлантику в Рио, Нарова с тонкостью бульдозера подняла тему исчезновения Рут.
— Я думала о состоянии твоей жены, — объявила она прямо. — Я знаю, что у нее диагностировали посттравматическое стрессовое расстройство. Возможно, оно действительно является одной из причин ее страданий. Однако я не считаю, что это единственная причина ее состояния.
Рассуждая таким образом, Нарова перекладывала еду у себя на тарелке. Она заказала обед из лососевого филе на гриле с булгуровыми оладьями и салатом из зеленого манго. Как обычно, она расположила продукты так, чтобы они не касались друг друга, рассортировав их по цвету.
Нарова, насколько известно Йегеру, была аутисткой — чрезвычайно хорошо социально адаптированной, но все же аутисткой. Это многое объясняло в ее поведении: внешнюю холодность; странную манеру говорить, напоминавшую речь робота; очевидное умение имитировать разное произношение — американское, английское, русское, — из-за чего ее речь превращалась в весьма необычный коктейль.
И, разумеется, ее абсолютный перфекционизм в том, что она делала лучше всего: в умении быть солдатом, а точнее, в охоте на людей.
Кроме того, этим объяснялось, почему еда разных цветов никогда не должна соприкасаться между собой, в особенности зеленая с красной. Вместо ответа Йегер подтолкнул рыбу в ее тарелке, чтобы она коснулась салата, — настоящее табу для Наровой.
Нарова сердито на него взглянула.
— Слушай, ты ведь знаешь, почему я проделываю это со своей едой. Я ведь уже объясняла. Так зачем дразнишься? — Она замолчала. — Тебе это может быть непонятно, но я точно так же не могу понять, почему ты прячешь голову в песок. Исчезновение твоей жены вообще лишено всякого смысла, а ты по-прежнему слепо ей предан.
Лицо Йегера посуровело. Он увидел, что сидевший рядом Повеса вжался в кресло. Начать подобный разговор можно было куда тактичнее — хотя Йегер в любом случае не согласился бы с ней. Впрочем, Нарову нельзя назвать незаинтересованной стороной. Она так и не сумела проникнуться к Рут симпатией, и Йегер понимал, что причиной тому — влечение, которое она испытывала к нему
