– История с банком наделала немало шума. А вдруг у ФБР выгорит это дельце? Они загребут все лавры себе.
Лицо Рума нахмурилось, он не любил, когда ему давили на мозоли.
– Если моим ребятам не удалось найти взломщиков, то джи-менам там ловить нечего, – процедил сквозь зубы капитан. – Грабители давно уже поделили куш и разбежались в стороны.
Лифт дернулся и застыл на первом этаже. Нас вывели из здания и проводили к воротам. Прощаясь, мы договорились с Тимом в ближайшее время посидеть за кружкой пива и поболтать.
Я сел в свой «понтиак» и поехал в редакцию. Меня разбирало любопытство. Неужели Хэммер сказал правду? Если банк его рук дело?!… Я помню, какой переполох поднял этот налет. За минуту до смерти человек не станет лгать! Если Хэммер участник налета, то я напал на золотую жилу. Такая сенсация не имеет цены! Стоит копнуть поглубже и можно сделать первоклассный материал для первой полосы.
Отчет занял полчаса, я сдал его секретарю и отправился в архив. Пришлось поднять подшивки газет трехмесячной давности. Уголовную хронику и колонку происшествий я просматривал всегда небрежно, вскользь, но теперь посвятил этому занятию весь день. Даже про еду забыл. Все материалы, связанные с Национальным банком и его ограблением, были изучены мною досконально. Меня поражала фантазия и смелость грабителей, которые решились очистить сейфы неприступной твердыни средь бела дня и унести полтора миллиона долларов. А ведь именно эту цифру назвал мне Хэммер! Причем полиции не удалось определить даже численность преступникам. Свидетели путались в показаниях. Арестовали свыше трехсот человек, но никто из них не был причастен к налету. Дело феноменальное! Но я все же никак не мог связать его с Хэммером. Хэммер заурядный убийца, мощного интеллекта в выражении его лица я как-то не заметил, а у людей, сумевших снять кассу в одном из самых надежных банков Калифорнии, должен был очень здорово варить котелок. И вообще они представлялись мне гигантами. Хэммер запросто мог солгать, желая отомстить своей подружке. Не исключено, что он приплел историю с банком, чтобы сильно заинтересовать человека и тем самым обеспечить его рвение в преследовании Корины Монс. Но, так или иначе, времени у меня предостаточно, чтобы заняться проверкой фактов.
Еще вчера я ломал себе голову, как бы получше распорядиться отпуском. Теперь эта проблема решена. С некоторых пор я стал человеком свободным и меня никто ни к чему не принуждает. Обычно мы ездили с Джейн на Большие озера и прекрасно отдыхали у воды, в милом уютном мотеле. Но теперь, после развода, ехать куда-то одному мне не хотелось. Слава богу, я нашел себе занятие по вкусу. Я не верил в успех мероприятия, но стоило попробовать. А упорства мне не занимать. Среди сотрудников и друзей я слыл удачливым малым, мне и в голову не приходило переубеждать их. Хотя, если честно… В тридцать шесть лет ни жены, ни детей, ни денег – в настоящем смысле этого слова. Сносное жалование – и только. Это сегодня. А завтра?
Стрелки часов перевалили за девять вечера, когда с подшивками было покончено. Я отправился в бар, что напротив редакции, выпил пару рюмок, проглотил сэндвич и поехал домой, где меня ждала унылая холостяцкая постель.
Мне так и не удалось выспаться. Мозг все время возвращался к информации, выданной Хэммером. Меня не столько интересовали его деньги – в их существование я не верил, сколько сам факт ограбления.
Около восьми утра, когда сигареты в пачке кончились, я встал, принял душ, выпил кофе, вырядился в строгий костюм и отправился на Мейнерд-плейс, 340. Это оказалось совсем недалеко от Восточного вокзала, дорога заняла минут двадцать. В сером мрачном здании был всего один подъезд. Имя Сары Хэммер в списке жильцов стояло последним. А если учесть, что в доме десять этажей и нет лифта, то стало ясно, что мне предстоит заняться гимнастикой для ног. Добравшись до последнего этажа, я принял окончательное решение бросить курить. С тех пор, как я оставил большой спорт и стал позволять себе земные слабости, мой организм дал трещину. Пришлось некоторое время восстанавливать дыхание, вбирая в легкие ту пыль, которая скопилась на площадке со времен потопа.
Вряд ли эту даму часто посещали. Паутина в углах, пыль на перилах, грязь на ступенях. Хозяйке дома определенно недосуг заниматься уборкой. К обшарпанной двери, единственной на площадке, был приклеен клок оберточной бумаги с надписью, тщательно выведенной красным карандашом: «Не стучите, дверь открыта!».
Надо сказать, меня это удивило: человек, обладающий полутора миллионами, не очень-то беспокоился о своей безопасности. Я представлял себе жилище миссис Хэммер в виде бункера, со стальной дверью. В этом районе и без денег жить нараспашку страшно.
На всякий случай я все же постучал, и только выдержав паузу, толкнул дверь внутрь. Она мерзко заскрипела и открылась, предоставляя мне возможность вступить в темный коридор. Следующая дверь была приоткрыта, я вновь постучал. Ответа не последовало. Под аккомпанимент еще белее отвратного скрипа я позволил себе войти в просторную светлую комнату с огромным окном. Здесь царили чистота и порядок. Слабо потрескивали угли в камине, ритмично цокали напольные часы. В кресле у окна сидел человек. Он мне не был виден, высокая спинка кресла загораживала его полностью. Бросился в глаза лишь черный кружевной манжет на подлокотнике.
Для начала я кашлянул, но поскольку мой призыв не возымел ни малейшего действия, пришлось заговорить:
– Простите… я стучал, но…
Человек не шевелился. В голову полезли страшные мысли. Я прошел вдоль стены и издали заглянул за спинку. Пожилая женщина лет семидесяти, в черном древнем платье, сидела неподвижно и смотрела в окно. Ее темные глаза устремились в неведомую мне точку. Мертвенно бледное, изрешеченное морщинами породистое лицо, напоминало восковую маску, которую пересекала синяя щель рта. Седые волосы покрывала кружевная черная шаль. Во всем облике старухи угадывалась упрямая сила и твердость.
Неожиданно ее веки дрогнули, и гордо посаженная голова повернулась в мою сторону. Я облегченно вздохнул. Ее взгляд впился в меня занозой. Женщина ничуть не испугалась, мое присутствие ее даже не удивило, – будто она ждала меня.
– Вы Ной Ларсен? – тихо спросила хозяйка низким грудным голосом. Я оторопел.
– Да… Ваш сын просил меня зайти к вам. Она взяла с колен газету и взглянула на первую страницу. Я сделал шаг вперед и увидел крупный снимок. Мне и в голову не приходило, что в тюрьме разрешено пользоваться фотоаппаратурой. На фотографии был изображен Хэммер, сидящий на электрическом стуле, а я, только что вошедший в «стакан», стоял с растерянной физиономией дебила. Теперь меня поднимут насмех все, кто меня знает. Ребятам дай только повод, и они сделают из тебя посмешище. Впрочем, я уже сам это сделал.
– В жизни вы выглядите лучше, – сказала женщина, изучая мою физиономию. – Вы поступили правильно, что пришли.
Она кивнула на кушетку, возле которой я стоял. Пришлось сесть.
– Не знаю, почему Вик выбрал вас! Парень вы красивый, представительный и, вероятно, удачливый, а дело, которым предстоит заняться – грязное!
Такое начало меня немного смутило.
– Хочу сказать сразу – я не в курсе событий. Мое знакомство с вашим сыном длилось минуту.
– За минуту можно узнать столько, что придется жалеть об этом всю жизнь, Ной. Я могу вас так называть?
– Конечно, миссис Хэммер.
– Друзья называют меня мамашей Бигнер. Надеюсь, мы станем друзьями. Вик неплохо разбирался в людях – если его выбор пал на вас, то и я обязана вам доверять.
– У вашего сына был слишком скудный выбор. Вы уверены в том, что он хорошо разбирался в людях? Насколько я понял, ошибка именно такого рода привела его к гибели.
// ??? Здесь пропущена одна страница //
– В тот момент она этого не знала, Вся добыча находилась в тайнике Вика. Как только Корина узнала, где находятся деньги, она тут же решила избавиться от партнеров и захватить весь куш себе. Ее план оказался настолько прост, что не мог вызвать подозрения у приятелей. Она рассчитывала на внезапность. Тут важно не дать противнику одуматься, бить без передышки, пока тот не свалится с ног. Так оно и вышло. Корина приехала в отель «Бертрам», где жил Кубрик. Пат спал, она застрелила его в постели, после чего сняла с револьвера глушитель, стерла свои отпечатки и бросила оружие на стол. Для эффекта ей пришлось пожертвовать платьем и порвать его на себе. Затем эта гадина позвонила Вику и вызвала его в отель. Там он застал плачущую, растерзанную женщину. Она призналась, что застрелила Кубрика, обороняясь, он пытался ее изнасиловать. Вик был ошеломлен этим сообщением. Он привык ей верить. Корина и вправду нравилась Пату. «Жди меня здесь, – сказала она. – Я пригоню фургон к служебному входу и ночью вытащим тело!». Вик кипел от злости. Его лучший друг предал его!
