– И в квартире, и на даче был один и тот же Мастер?
– Тот, уж это точно, – сказала Даша.
– Как же нам тогда быть с житеневскими пальчиками на маске с дачи? И с житеневскими пальчиками на той хате? Там ведь Мастер тоже был без перчаток?
– Без.
– Как же, у него такие тоненькие резиновые перчатки с житеневскими отпечатками, как у Фантомаса?
– Да нет, я бы кожей почувствовала… – уныло сказала Даша.
– Сама видишь, не вытанцовывается у тебя… Я в женское чутье верю, но ты не забывай, что алкаш в запое и алкаш в трезвом периоде иногда разные, как небо и земля.
– А про Шохина не забыли? – спросила Даша. – Про самозванного. Без серьезной причины так не рискуют. И не запасаются весьма убедительно сляпанным паспортом и прочими бумагами. В охране его бумаги проверили тщательно, ключи у него были практически такие же по виду. Чтобы внушить мне, что он настоящий Шохин, племянник, он у вневедомственников засветился, в квартиру полез – хотя хозяева в любой момент нарисоваться могли. Он нас навел на Анжелику…
– И что? – прищурился Воловиков. – Дарья, а что мы, собственно, поимели полезного оттого, что нас навели на Анжелику? Узнали, что она – шлюшка из усачевского шалмана. И только. Ценность информации равна нулю. Ладно, шлюшка. Но ее показаний по убийству Ольминской сей прискорбный факт никак не опроверг. Ничуть не опровергает, ты сама говорила…
– Может быть, мы пока просто не понимаем, что поимели, не видим… Шохин-то был, и никуда от этого не деться. И кассет с фривольными игрищами у Житенева мы не нашли. И версию шантажа как следует не раскручивали.
– Потому что оснований нет, – сказал Воловиков. – У нас есть жалоба шантажируемого или хотя бы данные, что шантаж и впрямь готовится? Нету… Шантаж – пока гипотеза. И не более того. Пофантазировать, конечно, можно. Этот, как его, ну, из сатанистов, который видео баловался…
– Кравченко.
– Кравченко сваливает на Житенева собственные видеосъемки, кто-то еще сваливает на Житенева роль Мастера… но против Кравченко нет улик, а в момент смерти Житенева он, как и многие, сидел под замком. Или эти самые загадочные «они» все заранее спланировали? Не слишком ли? Им очень многое пришлось бы предугадать – что на даче Паленого шлепнут, что Житенев… А если бы Паленый остался жив, а Житенев неожиданно убрался кушать водочку на неизвестную малину? Все моментально рассыпается. Нет, суровые профессионалы таких накладок не допускают и на авось не полагаются. Предположим лихой поворот сюжета: Житенева хлопнул кто-то подвергшийся шантажу, человек серьезный. Но серьезный человек прежде тщательно исследовал бы операционное поле, и Кравченко, у которого валялись еще две кассеты, никак не обошел бы вниманием. А самое главное: какое отношение имеет этот пресловутый, недоказанный шантаж к убийству трех девочек? На той микрокассетке, кстати, ничего интересного не было. Прослушали ее вчера, уже поздно вечером, отыскали наконец аппаратуру. Допустим, что Усачев, хозяин эскорт-борделя, через своих шлюшек крутил шантаж. И девок резали, чтобы убрать свидетелей. Но почему тогда убили Ольминскую, с Усачевым никак не контачившую? По ошибке? С Анжеликой перепутали? Безупречно провели две ликвидации, подготовили идеального козла отпущения, и вдруг спутали известную всему городу блондинку двадцати трех лет с шестнадцатилетней брюнеткой? Сатанисты с усачевцами никак не пересекаются, ничего мы не нашли… Я согласен, на периферии «сатанистского» дела могут существовать свои ответвления и подтексты, побочные загадочки и побочные гнусности вроде шантажа – слишком много людей замешано, с самыми разными интересами. Но ведь тебе самой прекрасно известно, что в таких мелочах – да, мелочах! – увязнуть чертовски просто. И опасно. Увязнешь – собьешься с главного направления. Мы в данный момент не оберегаем от шантажа отцов беспутных доченек и не разгоняем дорогие бордельчики.
Мы – уголовка. Мы искали убийцу-маньяка. И отыскали. Новых убийств не последовало, орудие убийства у нас, вещественные доказательства у нас, убийца с вероятностью в девяносто девять процентов изобличен. Один процент я оставляю в резерве из осторожности, исключительно оттого, что Васильков мертв. Вот тебе итоги. А в остальном пусть разбирается прокуратура. У нас своих дел выше крыши, и тешить любопытство некогда. Не скрою, цинично, но такова уж жизнь и работа. Мы, конечно, будем искать и мнимого Шохина, и тех, кто убил Паленого, и тех, кто так нагло завалился к тебе в гости…
– Если найдем, – печально усмехнулась Даша. – Вы же прекрасно понимаете – без дополнительной информации нам моих гостей не найти. Против которых к тому же нет улик – даже если я узнаю голоса, это ничего не даст. А против лже-Шохина вообще невозможно выдвинуть четкие обвинения. В квартире он ничего не украл, никого и пальцем не тронул, паспорта уже наверняка не существует в природе, дежурным во вневедомственной охране фальшивый паспорт просто привиделся – так адвокат заявит…
– Вот видишь – ни шансов, ни улик. Есть ли тогда смысл ломать голову над неувязками?
– Да, вы правы, – сказала Даша. – Вы кругом правы, а у меня повышенная впечатлительность на почве последних переживаний, мания подозрительности развилась… И я не иронизирую почти, честное офицерское. Все, наверное, так и обстоит – интуиция пошла вразнос… Но у меня занозой в заднице сидит твердое убеждение, что мы увидели кусочек. Этакий краешек сцены, где пляшут яркие маски. А главные события происходят за кулисами. Или, вообще, за три квартала от театра, где шмыгают неприметные люди в неприметной одежде. Назовите это хоть чутьем, хоть антинаучной телепатией, а я от этой занозы никак избавиться не могу…
– А давай попробуем вытащить?
– Ну…
– Если телепатия тебя не подвела и ты правильно медитируешь, существует мрачный, громадный, разветвленный и изощренный заговор, направленный на достижение некоей неизвестной нам цели. Девок убивал не маньяк – они оказались посвящены в жуткие тайны. Или… – Воловиков лихо махнул рукой. – Мечтать – так мечтать! Я детективы тоже на досуге читаю… Истинной жертвой была только одна, а две другие – отвлекалочки.
– Между прочим, и в жизни случалось…
– Дарья, не мешай полету творческой фантазии! Я как раз шибко раздухарился, мы ж не на службе… Итак, есть жуткий заговор, глобальная уголовщина – политику не впутываем, мы сыскари, не наше это дело… Все схвачено, все пронизано метастазами, все свидетели куплены, запуганы, либо сообщники. Все врут. Казмина врет, Марзуков врет, Пожидаев врет, и Кравченко, и шлюшка Анжелика, которая Ольминскую с Паленым видела, и Усачев, отец-настоятель борделя, врал, пока не тронулся, и Житенев, пока был жив, тоже врал. Все не так. Усачева спровадили в психушку, художника злодейски подловили, вовсе уж неведомыми путями моментально узнав о нашем с ним разговоре, девочек убивал не Паленый, Мастер – вовсе не Веня, и Житенев не покончил с собой, боясь разоблачения, а его убили. И так далее, и тому подобное. Но не называется ли это – тупо переть против фактов? И объясни ты мне, ради чего затеян этот жуткий заговор, заставивший врать и лицедействовать такую массу столь несхожих по всем показателям людей? Ради какой великой сверхзадачи бьется, как папа Карло, эта загадочная сеть заговорщиков, ухитрившихся не попасть в наше поле зрения? Хоть наметки у тебя есть? Цель должна быть суперсерьезной… Есть наметки?
– Увы… – пожала плечами Даша.
– Дашенька, а тебе не кажется, что ты с этим заговором чуточку смешно выглядишь? – мягчайшим тоном спросил Воло-виков.
– Кажется, – уставясь в пол, сказала Даша.
– Ну вот… Многих сыскарей хоть однажды в жизни заносит на грандиозный заговор… Только нужны факты. А фактов, как назло, нет, из чего мы, профессионалы, должны сделать печальный вывод… Сережа тоже высказывается насчет происков интриг, но едва речь зайдет о конкретике, начинает буравить взглядом половицы, как ты сейчас. Не вижу я той самой сверхзадачи, а без нее любые рассуждения о заговоре насквозь бессмысленны. Прикрытие для шантажа? Убого, ребята, ох как убого. Потому что шантаж – мелковат. И предполагаемые объекты для шантажа – мелковаты. И загадочные заговорщики, если как следует подумать, в твоем изображении предстают то крутыми профессионалами, то разинями и растяпами.
– А если их в такое положение поставила жизнь? – спросила Даша, подняв голову. – Предположим, что некая серьезная операция по неясным причинам пошла вразнос. Такое случается иногда даже с продуманнейшими операциями: непредвиденные накладки, независящие от опыта и профессионализма организаторов помехи и промахи. Что-то приходится переигрывать на ходу, что-то срочно исправлять. Для профессионала самое опасное – импровизация наспех.
– Какая операция? – ласково спросил Воловиков. – Какие профессионалы? Какие промахи? Что пошло наперекос? Вот представь себя даже не на моем месте – в кресле Трофимова. Все у тебя в руках – машины, люди, спецназы и НТО… На что ты нацелишь легион вымуштрованных подчиненных, какие задачи поставишь и по какому следу пустишь? Молчишь?
