— Законы ты знаешь, Таракаша.
— Знаю, — согласился Лева.
Братаны Арслановы удалились в сторону рынка, а Лева уселся возле китайца на корточки. Приложил пальцы к теплой, худенькой шее: пульса не было. Бомж видел много смертей, неожиданных и нелепых, но эта взволновала как-то по-особенному. На грязном московском снегу приплюснутое нежное личико китайца, с закрытыми глазами, с кровоподтеком на скуле выглядело совершенно инородным предметом, графической миниатюрой с выставки восточного искусства. А как изящно, энергично он прыгал, летал несколько минут назад! Надо же, одолеть такое расстояние, примчаться из Поднебесной на край земли лишь затем, чтобы уткнуться носом в пропитанную соляркой северную жижу, скованную льдом. Все же когда погибали, осыпались целыми гнездовьями землячки-русаки, это было более естественно.
Лева подложил сумки под задницу, уселся и закурил, не зная, что делать дальше. Главное; не мог понять, что такое на него накатило и зачем он отдал кровно заработанную пятихатку, да еще влез в непомерный долг, который может крепко аукнуться. Что это? Каприз сумеречного, алкогольного сознания или запоздалый отголосок былых душевных устремлений, когда мир выглядел сложной, многоступенчатой ярко окрашенной конструкцией, а не делился всего лишь на два цвета — белый и черный?
В этот миг убитый китаец открыл глаза, перевернулся на бок и сел, устремив на Леву рассеянный взгляд, напоминающий мерцание двух голубовато-зеленых звездочек в предутреннем тумане. Это было так неожиданно, что Лева невольно отшатнулся.
— Спасибо, товарищ, — сказал китаец на хорошем русском языке, хотя и с акцентом. — Ты меня спас. Твой теперь я должник. Меня зовут Су Линь, а тебя, товарищ?
— Лева Таракан, — представился Лева, машинально протянув руку, — Выходит, притворялся? Ловко.
— Зачем притворялся? Сходил туда-сюда и вернулся. Больно было, потом прошло.
Из голубоватых щелочек пролилась озорная улыбка, словно он сообщил что-то важное по секрету.
— Встать сможешь? — спросил Лева.
— Почему нет? Наверно смогу.
— Тогда пошли пожрем чего-нибудь. Думаю, не помешает после такого приключения?
— Очень хорошо! — засмеялся китаец.
В харчевне заказали плов, лобио, зелень — и все, что к этому положено из напитков, хоть Лева не знал, кто будет платить: у него в кармане осталось тридцать рублей с мелочью. Однако по логике событий угощение должен ставить, разумеется, китаец Су, спасенный и выкупленный от смерти. Су Линь угадал его мысли и самонадеянно похлопал по своей нарядной куртке, лежавшей рядышком на стуле.
— Не волнуйся, товарищ. Су Линь — богатый человек.
Вряд ли, подумал Лева, там что-нибудь осталось после братьев Арслановых. А вот что крыша у тебя поехала, это точно. Вслух сказал:
— Называй меня просто Левой, друг. У нас не принято говорить «товарищ». Все стали господами.
— Хорошо, Лева. — Китаец не переставал улыбаться с той минуты, как они вошли в заведение, но улыбка не делала его привлекательным, напротив, наложенная на синяки и ссадины придавала его облику какой-то потешно-устрашающий вид, словно бедняжка Су был ожившим персонажем одного из дешевых американских ужастиков. В этом, кстати, не было ничего удивительного: подобные существа встречаются нынче в Москве на каждом углу. Лева охотно с ними общался, чувствуя в них что-то родное. Он и сам многим нормальным людям, вероятно, представлялся выходцем из какого-то ненастоящего мира.
Однако вскоре все эти мелкие наблюдения перестали его занимать. Буквально через двадцать минут он оказался перед неожиданным выбором: остаться до конца своих дней вольным бомжом либо рискнуть башкой и взамен получить мешок денег и еще кое-что, туманно называемое положением в обществе. Кто-то другой мог не поверить изувеченному китайцу, но Лева прекрасно видел, что Су Линь не врет и за ним действительно стоят силы, позволяющие ему вести себя с такой очаровательной беззаботностью, едва вырвавшись из когтистых лап азеров. Все, что он говорил, было такой же правдой, как и то, что они сидели над тарелками жирного плова, а на дворе закруглялось третье тысячелетие.
Китаец сказал, что их фирма совсем недавно вышла на российский рынок, но установила много важных связей и перспективы у нее блестящие.
— Как называется фирма? — спросил Лева, прожевав очередную порцию сочного риса с кусочками нежнейшего мяса.
— Корпорация «Витамин». Это условно. У нас много названий, Лева.
— Вы торгуете витаминами?
— Не только, Лева. У нас много товара. Весь очень хороший и необходимый для россиянина. — Улыбка китайца сделалась необъятной, и он подмигнул собеседнику, для чего ему пришлось прикрыть оба глаза.
— Ничего, если буду называть тебя Саней? — спросил Лева. — Мне так проще, чем товарищ Су или господин Су. Как-то не звучит для уха.
— Называй, как хочешь, Лева. Я все равно пойму.
— Скажи, Санек, — Лева налил водки в чайную пиалу, китаец не пил крепкого, изредка прихлебывал гранатовый морс, — как же ты нарвался на азеров? Что у вас общего? Витамины?
— Нет, Лева, не витамины. Я на них не нарывался. Они сами меня поймали. Это очень дикие люди, Лева. Я ходил по рынку, никого не трогал, они спросили: чего вынюхиваешь, узкоглазая крыса? Я немного обиделся, ответил невежливо. Тогда они решили убить маленького китайца Су. Я мог с ними справиться, Лева, но лучше пусть думают, китаец мертвый.
— Ты мог справиться с тремя?
— Конечно. Это нетрудно. Но зачем лишний шум и кривотолки, верно?
Таракан опять поверил, выпил водки и доел плов. Он чувствовал, что задает слишком много вопросов, причем все какие-то второстепенные. Водка мутила рассудок. Чудные видения вспыхивали перед глазами, словно бенгальские огни. Удача рано или поздно улыбается человеку, важно только ее не прозевать, разглядеть в любом обличье. Почему бы ей, увертливой стерве, не быть похожей на китайца с разбитым лицом? Что-то ведь подсказало Леве заплатить за него выкуп.
— Давно живешь в Москве, Санек?
— Я учился в университете. Потом уезжал. Теперь снова вернулся. У вас как шутят? Москва-Пекин — на жопе блин. Правильно, Лева?
— Не совсем так, — Лева смутился, и его симпатия к любезному китайцу приобрела созерцательный оттенок. Водка в нем уже верховодила, хорошо ему было, уютно, тепло, сытно — жить бы так да жить. Он вытащил сигарету, и Су Линь поспешно щелкнул зажигалкой, откуда только взялась?
— Последнее чего спрошу, Саня, — важно протянул Таракан. — Зачем я тебе понадобился для твоего «Витамина»? Ты же толком про меня ничего не знаешь, а вроде как доверяешься. Почему?
Впервые с золотистого китайского личика слетела счастливая улыбка-маска, он ответил с покоряющей серьезностью:
— У нас, Лева, мало честных, простых россиян, которые нам помогают.
— Я не такой уж простой и честный, как тебе показалось.
— Нет, Лева, ты не прав. Ты увидел мертвого, убитого китайца и отдал за него последние деньги. Это благородный поступок. На него способен только порядочный человек. Да и то не всякий. Вот я, если хочешь знать, не подошел бы близко, если кого-то убивают. А ты подошел. И отдал деньги. И еще задолжал. Спасибо тебе, Лева. Китайцы всегда отвечают на добро добром и на удар отвечают ударом. Но не всегда сразу. И то, и другое — не всегда сразу. Как и русские.
— Когда он шарахнул кирпичом, я думал, тебе хана.
— Да, — согласился Су Линь, — это было неприятно. Ничего, у китайцев крепкие черепушки.
Из дальнего угла приблизился хозяин заведения Казбек, пожилой, тучный, рыжеволосый аджарец. В руках нес графинчик с фирменным рубинового отлива вином. Лева церемонно представил ему китайского гостя, назвав его на сей раз почему-то Симоном, оба обменялись вежливыми улыбками, но особой радости ни у того, ни у другого Лева не заметил. Он пожаловался Казбеку:
— Представляешь, старина, Симошу чуть не замочили братаны Арслановы.
— Да, я в курсе, — Казбек сокрушенно покачал головой. — Это опасные люди. Может быть, Лева-джан, вам лучше уйти через кухню?
— Обижаешь. Мы не зайцы, чтобы бегать от азеров. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Это кто сказал, Казбек?
— Великий человек сказал, великий. Наверное, Пушкин, — Казбек разлил рубиновую жидкость по хрустальным бокалам, — Извините, господин Су, но я не советовал бы вам задерживаться здесь надолго. Сегодня плохой день. Братья обязательно вернутся, чтобы проверить. Это очень упрямые люди. Они всегда возвращаются.
Китаец, чье лицо превратилось в одну огромную, сверкающую во все стороны улыбку, успокоительно заметил:
— Не волнуйтесь, досточтимый, мы вас не подведем. Мы уйдем незаметно. У нас много дел впереди.
— Дел невпроворот, — веско подтвердил Лева. — Хочешь с нами в компанию, Казбек? Витаминами торговать?
