– И какого хрена этому козлу надо?
Вопрос звучит в меру агрессивно.
– А только сам хрен это и знает… Что-то насчет твоего сына, я понял, сказать хочет… Так сказал… И твое уж дело – решать…
– Насчет сына? – Саня Саблин, человек с ледяным взглядом, соответствующим его кличке Эсэсовец, или просто Саня Эсэс, усмехнулся и почесал несколько дней небритый подбородок. – Я сам сына в последний раз видел восемь лет назад. Он тогда в школу пошел, а меня во второй раз «закрыли»… Когда ты этого козла снова увидишь?
Собеседник пожимает плечами.
– Домой вечером пойду, забегу по-соседски…
– Скажи, завтра и я загляну. С самого утра. Пусть ждет…
– Ну-ну… Не рано тебе выползать?.. Может, его сюда приволочь?
– Надоело все… Не выползу, сдохну здесь от тоски…
Собеседник выдерживает долгую паузу, мычанием показывая, что он раздумывает.
– Меня еще один вопрос волнует… Откуда он про тебя знает? Может, сразу и «зарыть» его, чтоб вопросов не возникало?..
– «Зарыть» всегда успеем… А откуда знает… Мне и самому это интересно… Может, это он и есть?..
Саня не договорил, кого он имеет в виду. Собеседник понял его и без того, потому что возникший вопрос беспокоит их уже несколько дней…
История с Эсэсовцем приключилась, в самом деле, странная. Соло на барабанах среди церковного хора, а не история… Саня раньше думал, что такое только в кино бывает. Он ведь мысленно уже приготовился к тому, чтобы отбывать свой очередной срок по полной программе, и теперь уже не по «хулиганке», как дважды раньше отбывал – сначала в армии, когда, через неделю после возвращения отдельного батальона спецназа ГРУ из Афганистана и за месяц до дембеля в увольнении избил двух гражданских. Потом уже на «гражданке», когда по пьянке подрался… Теперь же он пошел по статье серьезной, «за убийство при отягчающих обстоятельствах в составе организованного преступного сообщества». Идущему по такой статье на скорое освобождение надеяться не приходилось. Следствие тянулось полгода, суд – еще пару месяцев, и конца ему пока видно не было, а СИЗО[1] уже осточертело до тошноты, и хотелось скорейшего окончания нервотрепки и отправки в «зону», пусть и «строгую», которой он раньше «не нюхал». Он очень устал от следствия и суда, появилась апатия и равнодушие к своей судьбе.
И вдруг – такое дело… Очень неожиданное и непонятное, потому что Саня Эсэс никогда не считал себя серьезной фигурой в уголовном мире, которая может кого-то по большому счету заинтересовать и кому-то влиятельному понадобиться. Он даже авторитетом себя не считал, хотя среди друзей пользовался славой отчаянного человека и сам знал, что всегда был способным на Поступок… Именно с большой буквы. Это подразумевает, что он может решиться на то, на что не решаются другие. И тем не менее… В уголовной среде свои понятия. Обыкновенный «баклан»[2] и в убийство влез по чистой случайности, благодаря все той же своей решительности и отчаянности, а остальное уже следаки накрутили… Однако кого-то он заинтересовал и кому-то понадобился. Вот только кому и зачем… Этого Эсэсовец не знал, но был уверен – человек мало влиятельный и небогатый никогда не сможет организовать все так, как было организовано в его случае.
…Два «вертухая»,[3] что привезли его в суд на очередное заседание, остановились в коридоре на первом этаже большого здания суда перед боковой лестницей. Людей видно не было. Один отвернулся, присматривая за самой лестницей и коридором, настороженно вслушиваясь, а второй протянул Эсэсовцу короткий, тяжелый, очень острый нож, завернутый в грязную тряпку, чтобы на ноже его отпечатков пальцев не оставалось.
– Короче, парень, бьешь меня сюда… – палец показал на ребра в левом боку и даже обозначил направление удара. – Чтобы вскользь, непроникающее… Смотри осторожнее, у меня детишки мал мала меньше и все жрать, падлы, каждый день просят… А потом его, – теперь палец показал на затылок второго, отвернувшегося, – рукояткой по голове. Но не сильно, только чтобы кожу рассечь, и кровь за шиворот пустить…
– Чего? – напрягшись, не сразу врубился в ситуацию Эсэсовец.
– Слухай дальше внимательно… Выскакиваешь, значит, не через заднюю дверь, а через парадный вход. По улице идешь спокойно – поворачиваешь направо, идешь… до угла, за ним тебя ждет синяя «пятерка». Ключи в замке. Едешь вот по этому адресу. Там тебя ждут, – конвоир протянул бумажку, которую Саня сразу же зажал в кулаке левой руки, а правой взял нож. – Шуруй… Только не перестарайся…
И «вертухай» быстрым привычным движением снял с Эсэсовца наручники.
От растерянности Саня Эсэс и правда слегка перестарался. Первого ткнул, как просили, аккуратно, и тот сразу осел, закатив наглые козлячьи глаза. А вот второму, так и не повернувшемуся, нанес добротный полновесный удар, как когда-то учили во времена срочной службы в спецназе ГРУ. В Афгане навыки наносить удар по затылку пригодились… Часового тогда снимал с единственным звуком – треском черепа… И сейчас вложил в удар всю свою накопившуюся злость…
Дальше действовал так, как инструктировал «вертухай». Правда, сначала вытер окровавленную руку о мундир второго конвоира, чтобы окровавленная ладонь не бросалась в глаза прохожим. Потом спокойно, без суеты пошел по коридору. И даже таблички на дверях с улыбкой перечитал.
Вот и выход!..
Полная свобода! Такая желанная, но недавно еще казавшаяся чем-то настолько далеким, что о ней даже не мечталось… Саня Эсэс спустился с крыльца, осмотрелся и неторопливо пошел по улице. Демонстративно лениво зевнул пару раз, и даже потянулся. Обещанная «пятерка» действительно стояла за углом. Он открыл дверцу и сел за руль. Тугая коробка передач все же послушалась, слегка проскрипело сцепление, и машина тронулась. Саня на ходу глянул в бумажку, где был написан адрес, сам адрес запомнил, а бумажку выбросил в окно. Улика…
Все пошло так, как должно было идти. В Эсэсовце проснулась былая энергия, апатия ушла бесследно, и голова заработала четко и ясно. Сразу встал и вопрос, которые не возникли в момент освобождения: «Во что его ввязали? Кто и зачем взялся обеспечить такой рискованный побег? Какой смысл в этом побеге? Какую цель преследует организатор?» Знать бы сразу, может, не стоило бы тогда и ввязываться… Но раз уж ввязался… Подсказка должна была прийти после визита по указанному адресу. И Саня уже подъехал было к нужному дому, однако во двор так и не заехал, остановился у бордюра, раздумывая.
Подумать есть о чем!
Тот, кто взял на себя организацию такого серьезного дела, как побег из-под охраны, может так действовать только в случае, если желает втянуть Эсэсовца в какое-то более серьезное, чем он натворил, дело. Но нужно ли лезть в него Сане? Ответ пришел сразу – лучше быть одиночкой в розыске, чем крутым парнем на чужом прицеле…
И тогда он, развернув машину, отправился в отдаленный заводской район к хорошему знакомому, который обязательно спрячет, давая возможность отлежаться на время поиска. Тот и спрятал. Даже совершенно «чистую» квартирку подыскал – через пару кварталов от своего дома, поскольку у него самого дома жена, дети и старушка-мать, которым все не объяснишь…
Этот вот знакомый и принес весть – к нему обратился сосед по гаражу – чечен, живущий неподалеку, он просил Эсэсовца заглянуть к нему и отведать чеченское угощение… Пообещал накрыть хороший стол…
* * *
Весь день Санька Эсэс лежал и думал. От этих раздумий у него распухла голова. Появление чечена, который им интересуется, его не обрадовало. С чеченами связываться – себе дороже… Но откуда этот чечен узнал о местопребывании Саньки и откуда он может что-то знать о его сыне?.. Скорее всего, подсказывала логика, он причастен к организации побега. Должно быть, за той синей «пятеркой», на которой Эсэсовец уехал от здания суда, следили. И вычислили местонахождение. Санька явно «прокололся», не усмотрев за собой слежку. Он даже не высматривал ее, ни разу не «проверился», хотя сам всегда хвастался, что он служил в спецназе ГРУ и может все, что положено мочь армейскому разведчику. Конечно, он немножко хвастался, потому что солдат далеко не все может, что может, скажем, кадровый офицер-спецназовец, но тоже умеет немало…
Вопросов было много. Чтобы получить на них ответы, Эсэсовец решил встретиться с тем самым чеченом.
* * *
Дальше все стало происходить так же быстро, как и начиналось…
Утром Санька вышел из квартиры, где спрятался, и немного побродил по улицам, присматриваясь к прохожим и привыкая к поведению человека, которого разыскивают все ищейки города. И даже не только к этому. Необходимо было заново привыкать к многолюдью. А заодно и проверить, есть ли «хвост». Потом остановил первую попавшуюся машину и поехал по нужному адресу. Приняли его не с распростертыми объятиями, и без накрытого стола, и сразу же сообщили новость – вчера в госпитале простился с жизнью тот «вертухай», которому Эсэсовец приложился к затылку рукояткой ножа. И самое меньшее, на что ему теперь приходится рассчитывать, – пожизненное заключение. Причем под надзором тех же самых «вертухаев», коллег погибшего…
