Ознакомительная версия.
Этой самой необходимости как в ближайшей, так и в далекой перспективе не наблюдалось, да и не хотел Стас даже мысленно возвращаться к не самым лучшим дням своей жизни.
Правда, Станислав помнил свое обещание генералу Веклемишеву, что если тому понадобится помощь «свободного охотника», он немедленно откликнется на зов куратора. Вот только Стас сомневался, что такое может случиться. У него не было иллюзий по поводу своей исключительности. У Вадима Александровича не возникало дефицита в помощниках. И его подчиненные не уступали Станиславу в профессионализме, а кто-то, возможно, мог дать ему фору.
Была у него и пара должников по прошлой жизни. С одним из них очень хотелось конкретно разобраться, а другому, точнее – другой, просто в глаза посмотреть.
Первым был некий Всеволод Семенец, богатенький мальчик, подставивший Станислава под убийство охранника ночного клуба.
Стас, правда, подозревал, что Сева не являлся инициатором фальсификации, а был просто марионеткой в этой грязной истории. И даже догадывался, кто водил Семенцом: Анчар и Белявский, загнавшие бывшего капитана в тупик, из которого был лишь один выход – Синдикат.
Станислав хорошо знал ночной клуб, завсегдатаем которого являлся Сева. Пару вечеров он провел в нем, безрезультатно высматривая среди отрывающейся молодежи Семенца. Обстановка в данном небогоугодном заведении ему совершенно не нравилась. До боли в ушах гремела музыка, едва ли не все присутствующие находились под кайфом. Спиртное текло рекой, из рук в руки, практически на виду у всех, переходили какие-то цветные таблетки и пакетики, явно не с порошками от головной боли... Кто-то орал, пытаясь перекричать динамики, середина зала тряслась в роковом ритме, многие едва держались на ногах. В общем, отрыв был полный.
Вся эта свистопляска уже к середине второго вечера надоела Стасу до чертиков, и он перешел от пассивного высматривания к активным действиям. Станислав раньше бывал в этом заведении, правда, при исполнении, в образе телохранителя девицы Анны, дочери генерала Анчара, поэтому лица некоторых постоянных посетителей ночного клуба были ему знакомы. Его физиономия после пластической операции идентификации не поддавалась, к тому же ни с кем из этой ночной тусовки он раньше не общался накоротке, так что действовать можно было без особой опаски.
Стас без труда вошел в контакт с относительно трезвой, в смысле стоящей на ногах без чужой поддержки, девицей, которую он неоднократно наблюдал в клубе в бытность своей службы в ранге телохранителя. После короткой фазы знакомства Станислав увлек ее к бару и угостил виски.
Посидев и поболтав ни о чем с Анжелой, как девушка ему представилась, Стас аккуратно подвел разговор к интересующей его теме. Скромно сообщив, что почти на год зависал в Таиланде и на Бали, сказал, что растерял почти всех своих знакомых. Упоминание имени Элины, подружки Анны Анчар, вызвало у Анжелы ехидную улыбку. Информация о том, что Элина дважды сваливалась в «белку», то бишь в белую горячку, а на этой почве ее упекли в психушку, Станислава не удивила. Эта дама и раньше тесно дружила с зеленым змием. Он, кстати, ни разу не видел ее трезвой.
Про Анну Анчар его новая знакомая ничего не знала, сказала лишь, что давно ее не видела. Сантер, он же Саша Кац, один из друзей Анны, уехал в Штаты, Дробыш слез с иглы и ушел послушником в монастырь... Все эти новости были Стасу совершенно не интересны, однако он активно принимал участие в разговоре. То сочувственно качал головой, то цокал языком, то выдавал соответствующие моменту фразы типа: «эх, как он...», «повезло челу...», «жаль бабу...»
Для виду порывшись в памяти, что выразилось в задумчивости, легшей на чело, и вздымании глаз к потолку, Стас «вспомнил» о Семенце. Без особого трагизма Анжела сообщила, что Севу полтора года назад застрелили, когда он выходил как раз из этого ночного клуба. Были слухи, что дело связано с бизнесом Семенца, и работал, без всякого сомнения, профессионал, но ей это без разницы.
Прикинув по времени, Станислав понял, что Севу завалили вскоре после его внедрения в Синдикат. Связано ли убийство Семенца с его историей, судить было трудно, да и незачем.
Возможно, Анчар заметал следы, а может, Сева влез в очередную грязную аферу. Скандальный был товарищ, да бог ему судья!
Разобравшись с Семенцом, вернее, поняв, что опоздал с разборками, уже на следующий день Станислав отправился искать Анну. Побродив в окрестностях семейного особняка Анчаров, имевшего нежилой вид, он разговорился с рабочим со стройки по соседству. Тот сообщил, что уже несколько месяцев дом стоит пустой. Даже охраны нет. Выходило, что Анну здесь искать не стоит. Ничего не знали о ней и в конно-спортивном клубе, где она раньше постоянно занималась.
Разыскать девушку через ее отца было также делом практически безнадежным. Стас знал, что бывший генерал Анчар после случившегося с ним обширного инсульта проходил реабилитацию, а если точнее – вел растительную жизнь в ЦКБ. Прикованный к постели и инвалидной коляске, он почти потерял речь и в редкие моменты прояснения сознания с трудом воспринимал окружающий мир.
Внутрь больницы без пропуска не сунешься. И вряд ли дочка каждый день навещает отца. Установить дежурство у проходной ЦКБ, высматривая среди множества посетителей Анну, было так же бестолково, как и опасно. Никто не знает, когда дочь соизволит проведать больного папашу, и вообще, случается ли подобное. А вот охрана медучреждения, предназначенного для поправки здоровья великих мира сего, может заинтересоваться личностью странного молодого человека, маячащего рядом с элитно-режимным заведением. И службу несут там ребята не из ВОХРа и не пенсионеры-отставники, а вовсе даже кадровые офицеры соответствующего отдела конторы, к которой Станислав не так уж давно имел непосредственное отношение. Так что его желание взглянуть Анне в глаза вряд ли стоило тех неприятностей, которые можно было поиметь.
Неожиданно в памяти Стаса всплыл незначительный эпизод, имевший место в бытность его работы телохранителем. Однажды, когда они ехали по Фрунзенской набережной, Анна указала на один из домов и бросила не очень понятную фразу: «Родовое гнездо...» Станислав не придал значения ее словам и лишь кивнул в ответ.
* * *
Поразмышляв немного, он решил проверить пришедшую на ум догадку. То, что Анчар с дочерью жил в собственном особняке в одном из поселков на Рублевке, не означало, что у него не имелось другого жилья. И им вполне могла быть квартира в доме на Фрунзенской набережной. Вполне логично, что Анна не захотела жить одна в огромном доме хоть и в ближайшем, но Подмосковье, и перебралась в «родовое гнездо» в Москву.
Догадка подтвердилась не то чтобы быстро, а очень быстро.
На удивление, Стас без проблем вычислил по памяти дом, на который когда-то указывала Анна. Припарковав свой трехдверный «Сузуки» в переулке неподалеку, он отправился на разведку местности. Правда, надобность в рекогносцировке отпала, потому что Станислав, завернув за угол дома, сразу натолкнулся на Анну. Вернее, он сначала услышал знакомый голос, а потом увидел и ее саму.
Первым желанием Стаса было рвануться назад, однако он вовремя вспомнил про свою «новую» внешность. Для большей маскировки ссутулившись, Станислав быстрым шагом прошел мимо лавочки, на которой сидела Анна. Не останавливаясь, опустив голову, он прошагал до противоположного угла дома. Стас не успел завернуть, лишь сделал шаг в проулок, как столкнулся с молодой женщиной, шедшей ему навстречу. Из ее рук выпала дамская сумочка.
– Извините! – буркнул Станислав, нагнулся, поднял сумку и подал ее женщине.
– И вы меня тоже извините, – морщась, потерла она локоть.
– Бывает...
Инцидент был исчерпан. Стас, прощаясь, молча кивнул даме, вышел на набережную и остановился, привалившись спиной к стене дома.
Ну что же, и здесь ему делать было нечего. Детская коляска, которую качала Анна, недвусмысленно на это намекала, не говоря уже о том, что женщина ворковала младенцу. «Не плачь, мой хороший! Мы еще немножко погуляем, подышим свежим воздухом и пойдем домой. Мама тебя покормит, ты поспишь, а потом папа придет...»
Пожалуй, эта встреча подвела окончательную черту под жизнью того, кто когда-то звался Станиславом Гордеевым. Теперь уже ничто и никто не удерживал его: ни люди, ни родственные связи, ни обязательства, ни долги, ни любовь... Все нити, связывающие Стаса с прошлым, порваны. Может, и навалится на него позже тоска-ностальгия по прожитому, но сейчас к нему пришло странное чувство облегчения. С одной стороны, ни его родным, ни Анне не нужны проблемы человека, потерявшего лицо. С другой же, он мог не беспокоиться о тех, кто ему в той или иной степени дорог. Как говорится, все пристроены, никто в нем не нуждается.
Губы сами собой прошептали: «Прощай, Станислав Николаевич Гордеев! Здравствуй, незнакомый Стас Белозеров!»
Ознакомительная версия.
