эпохи. Я тоже так думал поначалу, поэтому пропускал мимо ушей его советы до тех пор, пока в один прекрасный день не убедился, что прав чаще оказывается он, а не я. Постепенно я осознал, что у моего куратора прекрасно развита не только мускулатура.
– Ну что, – Сергеич отставил в сторонку персональную полулитровую кружку. – К делу?
– К делу так к делу, – голосом только что обесчещенной отрядом революционных матросов гимназистки отозвался я.
Еще тлела в глубине души надежда, что дядя Кандауров расчувствуется, усядется в свою машину-обманку (якобы престарелое детище якобы Горьковского автозавода. От «Волги», чтобы вы знали, у нее остался только корпус. Она без напряга разгоняется по шоссе до двухсот пятидесяти. Никогда не замечали, что не только собаки, но и автомобили зачастую похожи на собственных хозяев?) да укатит в столицу. А я останусь на даче с Дунканом, которого, может, и хочу, но опасаюсь называть Дуней. Но крик моей истерзанной души явно не был услышан.
– Один наш толковый парень вычислил местоположение достаточно интересного персонажа и даже собрал на него кое-какую информацию.
– Ух ты! – Я склонил голову. – Молодец, однако!
– Еще какой молодец. Не ты один трудишься за кордоном в поте лица.
– А что за персонаж?
– Тот, кто пишет сценарии.
– Какие сценарии? – Я понял, что раз отвертеться от работы не получится, надо включаться.
– Сценарии террористических актов и острых операций по всему миру. Потом продает их тем, кто в состоянии заплатить.
– И?..
– Парочка таких сценариев уже была реализована у нас в Поволжье и Ханты-Мансийске.
– Ты имеешь в виду?..
– Совершенно верно. И еще один раз не срослось в Краснодарском крае.
– Погоди, я кое-то вспомнил. Это не тот, случайно, кого называют Режиссером? [1]
– Не тот. Режиссера уже грохнули. – Сергеич ехидно улыбнулся. – Два раза штатники и один раз наши. И те и другие с полным набором доказательств.
– Тогда кто?
– Некто Тобиас Штейнер. – Он извлек из портфеля папку со шнурками, какие уже сто лет не делают, достал из нее несколько фото и разложил на столе.
Худощавый блондин лет сорока с небольшим. Ничем не примечательная физиономия, разве что нос длинноват. Одет со вкусом и недешево, у товарища явно полный порядок с деньгами.
– Бывший сотрудник австрийского Федерального агентства по защите Конституции и борьбе с терроризмом.
– Трудился в поле?
– А черт его знает. Может, в полях геройствовал, а может, в бухгалтерии штаны просиживал. Лет пять назад вышел в отставку и принялся сочинять романы.
– Успешно?
– Увы. Ни Флеминга, ни Клэнси из парня не вышло. А вот со сценариями срослось. Каким-то образом он вышел на заказчиков и с тех пор печет их как пирожки… Теперь это твой объект, Стас.
– В каком смысле?
– В буквальном. С товарищем нужно разобраться раз и навсегда. А потому…
Я не дал ему договорить:
– Надо его грохнуть?
Сергеич молча кивнул.
– Почему именно я? Не понимаю.
– Ты не дослушал, – мягко укорил меня Кандауров. – Не просто, как ты выразился, грохнуть, а сделать так, чтобы то, что останется от этого сочинителя, никто и никогда не нашел. Времени у тебя на это всего ничего. – И тут же ответил на вопрос, который я не успел задать: – Пока информацией по нему владеют немногие, но кто может гарантировать, что она не просочится?
– Никто. Текло, течет и впредь будет протекать.
– Вот. А тогда из нашей Генпрокуратуры обязательно отошлют запрос в страну пребывания этого деятеля с просьбой о задержании, копия пойдет в Интерпол. Ответ, думаю, тебе известен.
– Естественно. Нас крайне корректно пошлют на хрен.
– А после этого нам Тобиаса будет уже никак не достать. Потому как ежели с ним хоть что-нибудь произойдет, даже если он сам упадет по пьяни и расквасит нос, один черт обвинят в этом Россию.
– Ну да. После того случая, когда кого-то там обсыпали с ног до головы полонием…
– Молодец, сам все понимаешь. Задачка, конечно, не из простых, но с твоими возможностями вполне выполнима.
– В одиночку мне трудновато будет. Может…
– Может. – Он протянул мне еще одно фото. – Вот, Стас, твой напарник. Вернее, напарница. Узнаешь?
Узнал, конечно же.
– А можно кого-нибудь другого?
– Нельзя. Наш парень – еще тот ходок, и эта дамочка как раз в его вкусе. Нравятся ему, понимаешь ли, женщины-статуэтки. Западал бы на атлеток и всяких бой-баб – подобрали бы другую. Была кандидатура – классная девчонка, выпускница разведшколы в Сибири. Рост метр восемьдесят пять, вес под восемьдесят. Дважды победительница первенства Сибири и Дальнего Востока по смешанным единоборствам. Спортивные достижения частично на лице.
– Ой, ладно тебе, Сергеич…
– Нет, ты дослушай. Отличный стрелок, умело владеет холодным оружием. Прекрасно маскируется в горно-лесистой местности. Иностранными языками вот только совсем не владеет, да и по-русски изъясняется исключительно с помощью мата. Знаешь, что она ответила, когда ей объявили благодарность перед строем?
– Даже боюсь предположить.
– «Служу, б…ть, России», – она ответила! А за неделю до выпуска зверски отметелила в баре двоих парней, предположительно из братвы.
– Приставали с глупостями?
– Ни черта подобного! Выжрали всю водку, которую она им выставила, и нагло отказались домогаться… Как тебе теперь кандидатура?
– Возражения снимаются. Принял, осознал, исправлюсь.
– Последнее слово несправедливо осужденного?
– Не дождешься… Хотя, если честно, очень не по душе мне этот парный конферанс.
– Всего один-единственный концерт. Так, кажется, у вас, мастеров разговорного жанра, говорят?
– Ладно. – Я встал. – Будем работать с той, которую назначили. Поехали.
Кандауров просиял:
– Вот и отлично! Сейчас Дуню домой забросим – и сразу в контору.
Я сел на переднее сиденье, Дункан вольготно устроился на заднем. Сергеич аккуратно вырулил со двора.
– Уже начал думать?
– Начал прикидывать, как буду ловить господина сочинителя на Бульдожку.
– Бульдожку? – удивился он. – Вроде не похожа…
– Еще как похожа, если как следует присмотреться.
Концерт первый. Господин сочинитель
Днем в этом кафе в Старом городе [2] обычно малолюдно, но я, миновав несколько свободных столиков, без спроса подсел к скучающей в одиночестве даме. Или нескучающей, неважно. Светловолосую очаровашку такая наглость не возмутила. Напротив, девушка расцвела в радостной улыбке.
– Привет, Алекс!
– Хорошо, что не Юстас, – буркнул я и тоже изобразил радость от «нечаянной» встречи. – Здравствуй, Гертруда. – Я поднял руку, подзывая официанта. – Говори по-английски, пожалуйста.
Она слегка покраснела.
– У меня же акцент…
– Во-первых, он почти незаметен, а во-вторых, здесь все говорят с акцентом.
В подтверждение своих слов я сделал заказ
