Свет фар скакал вверх-вниз, пока я, подпрыгивая на ухабах, подъезжал к Аарону. Он оказался тяжелым, но в конце концов мне удалось завернуть его в покрывало и уложить в кузов. Накрывая лицо Аарона уголком покрывала, я шепотом поблагодарил его.
Захлопнув дверцу кузова, я отволок Синего к бакам и спрятал его между ними. Потом вернулся к дому, выключил в гостиной свет и закрыл дверь. Люз все это видеть ни к чему – она сегодня и так много чего нагляделась.
Потом я вытащил под дождь свою койку и задвинул ее в «лендкрузер». После этого я поехал к лесу.
Лобовое стекло заливало дождем, и все же в свете фар я сумел разглядеть место, помеченное пальмовыми листьями.
Оставив фары включенными и двигатель работающим, я взял лежавший на пассажирском сиденье фонарь, обежал вокруг машины, вытащил койку и углубился в лес.
– Люз! Где вы? Люз! Это я, Ник, отзовись!
– Здесь! Мы здесь!
Я пошел на крик, волоча за собой койку. Вскоре свет фонаря упал на Люз, стоявшую на коленях у головы матери.
Люз уставилась на меня:
– А где папа? Он дома?
Я смотрел на нее, радуясь, что погода, расстояние и листва поглотили звуки стрельбы. Что ей ответить, я так и не успел придумать.
– Нет, он поехал за полицией…
Кэрри закашлялась, прижала к груди голову девочки и поверх нее вопросительно посмотрела на меня. Я закрыл глаза, направил свет фонаря себе в лицо и покачал головой.
Кэрри заплакала негромко и низко. Голова Люз подпрыгивала на ее содрогающейся груди. Девочка, решив, что все дело в боли, принялась утешать мать:
– Все в порядке, мама. Ник отвезет тебя домой.
– Люз, тебе придется помочь мне переложить маму, хорошо? – Направив фонарь чуть в сторону, чтобы тот не слепил девочку, я посмотрел ей в лицо. Люз кивнула. – Встань позади мамы и, когда я скажу, возьми ее за подмышки и подними. Я подниму ноги, и мы одним махом перенесем ее на койку. Поняла? – Я посмотрел на Кэрри: – Ты ведь знаешь, что будет больно?
Она кивнула, закрыла глаза, дыхание ее стало прерывистым.
– Раз, два, три – взяли!
Крик разорвал ночь, но через пару секунд с этим было покончено. Оказавшись на койке, Кэрри глубоко и быстро задышала сквозь стиснутые зубы. Люз снова принялась успокаивать ее:
– Все в порядке, мама… чш-ш-ш.
Выдернув из грязи фонарь, я положил его на койку рядом со здоровой ногой Кэрри.
– Самое тяжелое позади. Люз, берись за свой конец, немного приподними его, а я возьмусь за этот, ладно?
Она вскочила на ноги и схватилась за алюминиевые трубки.
– Готова? Раз, два, три – взяли!
Я тронулся, пятясь, через заросли. Оглядываясь, я скоро увидел сквозь листву фары машины. Еще несколько шагов, и мы выбрались на открытое место.
Мы затолкнули койку в машину. Ноги Кэрри торчали из откинутой задней дверцы.
– Оставайся с мамой и придерживай ее на случай, если мы наскочим на колдобину.
Кэрри притянула девочку к себе и украдкой плакала, зарывшись лицом в ее мокрые волосы.
Очень медленно мы доехали до дома, остановились у двери каптерки и внесли койку в залитую светом компьютерную. Когда мы опустили ее на пол, я сказал Люз:
– Сходи отключи вентиляторы.
Девочка удивилась, но подчинилась. Вентиляторы создают сквозняк, Кэрри только его и не хватало.
Как только Люз вышла, Кэрри привлекла меня к себе и зашептала:
– Ты уверен, что он мертв? Уверен? Мне нужно знать… Прошу тебя.
Люз уже возвращалась, я посмотрел Кэрри в глаза и кивнул. Она выпустила меня и уставилась на останавливающиеся вентиляторы.
Я сходил в каптерку за аптечкой, опустился на колени рядом с койкой и начал рыться в чемоданчике, прикидывая, чем из его содержимого можно воспользоваться. Кэрри потеряла много крови, но ни приспособлений для капельницы, ни физиологического раствора я не нашел. Но зато отыскался дигидрокодеин. На наклейке было написано: по одной таблетке, однако Кэрри получила три, да еще и аспирин в придачу. Люз, не дожидаясь моих указаний, сбегала за бутылкой «Эвиана». Кэрри мигом проглотила таблетки – она проглотила бы все, что угодно, лишь бы приглушить нечеловеческую боль. Она посмотрела на часы и с мольбой на лице обернулась ко мне:
– Ник, завтра утром, в десять…
– Давай-ка по порядку. – Я содрал целлофановую обертку с упаковки эластичного бинта и заменил им ремень и бинты из рубашки. – Клиника в Чепо, где она?
– Это не совсем клиника, там работают люди из Корпуса мира и…
– Хирургическое отделение у них есть?
– Что-то вроде того.
Я нажал ей на подошву ступни – отпечаток сохранился на секунду-другую, потом прилив крови стер его.
– Две тысячи человек, Ник. Ты должен поговорить с Джорджем, должен что-нибудь сделать. Хотя бы ради Аар…
Люз вернулась с бутылкой и напоила мать.
Ни повязку на ране, ни прокладки из листьев я трогать не стал, а просто плотно обмотал ей ноги бинтом. От ступней и до бедер Кэрри выглядела как египетская мумия.
Она спросила у Люз:
– Который час, малыш?
– Двадцать минут девятого.
Кэрри погладила ее по руке:
– Мы запаздываем. Надо связаться с дедушкой… Он будет волноваться… Поговори с ним, Ник, прошу тебя, ты должен…
Люз пошла к своему компьютеру.
– Нет, погоди, – сказал я. – Сначала запусти поисковую машину – «Гугл», например.
Люз защелкала по клавишам. Я услышал подтверждающий установление связи сигнал модема.
– Есть, Ник. Я вошла в «Гугл».
Я уселся в ее кресло и набрал в строке поиска: «реактивный снаряд солнечный ожог». Компьютер выдал две тысячи ссылок, и первая же выглядела зловеще. Разработанная и производимая в России ракета в настоящее время имелась также на вооружении армии Китая. Рисунок изображал ракету с подобием плавников в хвостовой части и еще двумя, поменьше, посередине. Пуск может производиться с судна или с грузовой платформы. Тут же имелся отзыв специалиста по военной технике:
Противокорабельный реактивный снаряд «Солнечный ожог» сочетает в себе скорость в 2,5 Маха с малой высотой полета. После его обнаружения у стоящей на вооружении военно-морского флота США противоракетной системы «Фаланга» на расчет защитного залпа остается всего 2,5 секунды, по истечении которых «Солнечный ожог» обрушивает на цель сокрушительную мощь боеголовки массой 340 килограммов. При дальности стрельбы 150 километров…
Это было все, что мне требовалось знать. Отодвинув кресло от компьютера, я вернулся к матери с дочерью:
– Теперь можешь связаться с дедушкой, Люз.
Я опустился на колени около Кэрри.
– Баян, о котором ты говорила, это что, река? Поэтому у них и была с собой лодка?
Лекарство уже начинало на нее действовать.
– Баян?
– Помнишь, когда они приезжали прошлой ночью? Так что это – река?
Кэрри, борясь с дремотой, напряженно вслушивалась в мои слова.
– А, Баяно? Да, к востоку отсюда, недалеко.
– Тебе известно, где точно они находятся?
– Нет, но… – Кэрри повела головой, попросив, чтобы я наклонился поближе. Когда она опять заговорила, голос ее дрожал: – Аарон там, за дверью?
Я покачал головой:
– В «мазде».
Кэрри заплакала, тихо-тихо. Я не знал, что ей сказать.
– Дедушка! Дедушка! Ты должен помочь… Тут были какие-то люди, мама ранена, а папа уехал за полицией! – Люз взвинтила себя почти до истерики. Я подошел к ней. – Иди, побудь с мамой, ступай.
Посреди экрана красовалась физиономия Джорджа. Я надел наушники.
– Кто ты? – раздался в наушниках его спокойный голос.
– Ник. Наконец-то у имени появилось лицо.
– В каком состоянии моя дочь? – Типично американская физиономия с квадратной челюстью никаких чувств не выдавала.
– Перелом бедренной кости. Вам придется дать инструкции людям в Чепо. Чтобы ее забрали из Корпуса мира. Я…
– Нет. Отвези обеих в посольство. Где Аарон?
Я оглянулся, Люз сидела рядом с матерью, но услышать то, что мне придется сказать, все же могла. Я повернулся к экрану и пробормотал:
– Мертв.
Выражение его лица ничуть не изменилось, голос – тоже.
– Повторяю, отвези их в посольство.
Я медленно покачал головой:
– Мне известно, что тут затевается, Джордж. Вы не должны допустить удара по «Окасо». Отмените его.
Он вздохнул:
– Послушай, сынок, не лезь не в свое дело. Сделай, как я сказал. Отвези мою дочь и Люз в посольство, и побыстрее.
Он ничего не стал отрицать, не спросил: «Что еще за окасо?» Надо было доигрывать свою роль до конца.
– Отмените удар, Джордж, или я обращусь к первому же, кто согласится меня выслушать. Остановите удар, и я буду молчать до конца моих дней.
– Не могу, сынок. – Он наклонился вперед, теперь его лицо занимало почти весь экран. – Обращайся к кому хочешь, никто тебя слушать не станет. Слишком многое поставлено на карту. Ты вмешиваешься в дела, в которых ничего не способен понять. – Джордж снова выпрямился. – Отвези их в посольство. Я даже заплачу тебе, если хочешь. – Он помолчал, давая мне усвоить сказанное. – Если ты этого не сделаешь, будущее тебя ожидает безрадостное.
