Впрочем, ничего тревожного его уши не услышали. Судя по веселому оживлению, возникшему у ворот, приехали хорошие знакомые, которые хоть и не объявляли загодя о своем визите, но сделали хозяевам приятный сюрприз.
— Давненько ждем! — услышал Епиха голос деда Олега. — Вторую неделю носа не кажете. Дождей испугались, что ли?
— Дела заели, — пробасил некий невидимый Епихе, но, судя по голосу, явно солидный мужик. Приехал он, как видно, не один, а с компанией, в которой были и другие знакомые хозяевам лица.
— Ой, Анюта! — радостно завизжала Юлька. — Сестренка!
— Юлька! Сто лет не видались! — отозвался немного похожий голосок.
— Сонечка, проходи, что ж ты встала? — донесся радушный голос Раисы.
— Мы вам, наверно, проблемы создали… — произнесла некая невидимая баба с каким-то иностранным акцентом.
— Какие проблемы? О чем говорить? — заторопился дед Олег. — Давно ждем… Заходите, заходите!
Епиха успокоился, но не совсем. Ему как-то ненароком показалось, что этот басовитый, которого «дела заели», и есть тот самый «добрый человек», который поселил Олега Федоровича с бабами на хуторе. А потому рано или поздно поинтересуется, что тут за новые жильцы объявились. Ну и, соответственно, ежели ему эти новички не поглянутся, жди неприятностей.
У Епихи даже возникло плохо оформившееся желание смыться. То есть прямо сейчас махнуть через забор и дунуть отсюда куда глаза глядят. Впрочем, он от этого желания тут же отказался. Он же в одних трусах, япона мать! А одежда вся в доме… Да и куда бежать, тоже знать надо. Лодку не угонишь, дед все ключи от ангара и от цепи у себя держит. Куда эта самая просека, по которой гости приехали, выводит, Епиха не знает. Зато ежели дед своих собачек спустит, они Лешку в два счета догонят. Нет уж, надо сидеть и ждать у моря погоды. Чему быть — того не миновать.
Поэтому Епиха остался лежать на прежнем месте и продолжал прислушиваться к галдежу у крыльца. Впрочем, ничего существенного он больше расслышать не сумел, потому что гостей сопроводили в избу, повозились немного, затаскивая какие-то вещи, а затем весь шум переместился внутрь дома. Оттуда, через толстые бревенчатые стены, членораздельных звуков не долетало.
Потом на крыльце послышался легкий топоток и девчачье хихиканье. Скрипнула калитка, ведущая в сад, и Епиха услышал Юлькин голос:
— Тут они где-то. Дрыхнут, должно быть.
— Может, не стоит будить? — предположила та, которую Юлька называла Анютой.
— Нечего им тут делать. Ерема сказал увести — значит, увести.
Епиха, конечно, постарался сделать вид, что дрыхнет столь же безмятежно, как Шпиндель. Хотя уже понимал, что Юлька все равно разбудит. Шаги двух пар ног приблизились, и Анюта сказала:
— Какие милые детишки! Сопят, как младенчики.
— Все они милые, пока дрыхнут, — сурово произнесла Юлька. — Подъем!
Шпиндель от этого сержантского голоса аж подскочил, а Епиха открыл глаза, демонстративно протер их и сделал вид, будто не ожидал такого сюрприза. А сюрприз состоял в том, что обе девицы-красавицы были в купальниках и с полотенцами. Лешка сразу углядел, что эта самая приезжая Анюта была очень похожа на Юльку. Не иначе и впрямь ей сестрой доводилась.
— Хватит спать, шпана! — весело объявила Юлька. — Пойдем купаться. Составьте компанию дамам!
— А это кто? — произнес Шпиндель, изумленно разглядывая Анюту.
— Это моя сестра двоюродная, из Москвы. Анюта ее зовут. Отдохнуть на каникулы приехала.
— Будем знакомы, — улыбнулась Анюта с явной иронией. — Может, представитесь, юноши?
— Леша, — произнес Епиха с некоторой насупленностью.
— Коля, — широко растворив фары, пробормотал Шпиндель.
— Ну, давайте поживее! — заторопила Юлька. — Забирайте одеяло…
Наверно, если б предстояло идти куда-то в людное место, где было бы много чужих глаз, Епиха постарался бы сделать все, чтоб не ходить. Потому что уж очень неприглядно смотрелся бы рядом с такими телками. Даже при том, что был парнишка крепенький и довольно рослый. Про Шпинделя и говорить нечего — он на фоне этих гладких курочек выглядел самым что ни на есть дохлым цыпленком. Потому как обе девахи вымахали под метр восемьдесят и у них одни ноги едва-едва не достигали Колькиных плеч.
Но поскольку купаться предстояло на здешней речушке, где лишних людей не было, Епиха упираться не стал. А Шпиндель, тот вообще аж весь зарделся. Так и бегал глазенками по этим загорелым телесам. Епиха тоже, конечно, поглядывал. Потому что, хоть девки и в купальниках пришли, но ткани на них было совсем немного. Всякие там незначительные треугольнички да тесемочки. А все остальное — на виду. Рассматривай сколько угодно. Юльку, конечно, они со Шпинделем еще перед обедом изучали, но не больно долго. Опять же, на все эти выпуклости и округлости не насмотришься.
— Юль, а они на Бивиса и Батхеда похожи, верно? — заметила Анюта.
— Это кто такие? — малограмотная Юлька MTV в здешней глуши, разумеется, не смотрела.
— Это из мультика. Такие прикольные человечки!
— Не знаю, не видела… Как, говоришь? Бибис?
Тут Анютка закатилась хохотом. Этому смеху без видимой причины удивилась даже Юлька:
— Ты чего?
— Вспомнила, что такое «бибис» по-литовски! — Анюта прошептала Юльке на ухо перевод, и теперь уже обе заржали от души. Епиха еще больше насупился — издеваются, кобылы, как хотят. Он литовского, конечно, не знал, но догадывался, что, если бабы ржут, значит, ничего приличного в этом слове нет.
Тем не менее надо было топать с этими насмешницами. Епиха уже понимал, что девкам дали указание увести отсюда их со Шпинделем. Должно быть, чтоб они невзначай не увидели или не услышали тут чего-нибудь лишнего. А может быть, Олегу Федоровичу требовалось обстоятельно побеседовать со своим благодетелем, в том числе и насчет судьбы новых «приемышей». И фиг его знает, как они эту судьбу решат…
Когда Епиха и Шпиндель скромно поплелись следом за бойко перешептывавшимися и поминутно хихикавшими девицами, то, проходя мимо собачьих будок, увидели у ворот кремовый джип «Ниссан-Патрол», рядом с которым находились два внушительных парня в легких ветровках и черных очках.
— Айда с нами? — пригласила Юлька, которой такие сопровождающие наверняка больше импонировали, чем Епиха со Шпинделем, но эти жлобы только виновато улыбнулись и развели руками: дескать, увы, девочки, мы бы с радостью, но нам не положено.
Уже сворачивая за угол забора, Епиха еще разок обернулся и увидел, как на крыльцо вышли Раиса и незнакомая, черноволосая и смуглая баба — небось та самая Соня. Вышли они с корзинками и направились в сад — добирать с грядок клубнику. Лешка сразу допер, что этих баб тоже выставили из дома, где, должно быть, намечался шибко серьезный разговор…
Так оно и было. На кухне, за столом, куда была водружена красивая бутылка водки и выставлена весьма разнообразная закуска, остались мужики. То есть дед Олег Федорович и его гость — массивный, загорелый седой дядя в джинсах и серой майке с короткими рукавами. На фалангах пальцев у этого дяди синела давняя татуировка «ВОВА» — по букве на указательном, среднем, безымянном и мизинце. При первом взгляде на них можно было подумать, будто гость деду Олегу годится в сыновья. Потому как «Вове» на вид было около полтинника или чуть больше. На самом деле «деду» Олегу шел всего-навсего сорок третий год, а «Вове», который больше привык, чтоб его именовали Владимиром Васильевичем, было 56. Такие вот шутки матушка-природа шутит.
Но здесь, за столом, они держались на равных. Приняли по рюмашке под молодые малосольные огурчики и завели беседу, ради которой, собственно, и удалили всех лишних «из зала».
— Хорошо сидим, — сказал Олег. — По-моему, самое время о делах поговорить. Ты ведь с делом приехал, господин Ларев?
— С делом, гражданин Еремин, с делом… — усмехнулся Владимир Васильевич. — Появилась нужда в твоих талантах. Другого такого мне не сыскать. Зря, что ли, тебя Механиком прозвали? Поможешь?
— Машину отремонтировать или канализацию починить? — съехидничал Механик. — Это мы запросто.
— Машину и канализацию пока в стороне оставим, — Ларев строго сдвинул «брежневские» брови. — Дело серьезное и очень тонкое. Насчет того, что опасное — вообще и говорить не стоит. Но оплата хорошая. Аванс — десять штук «зеленых». После — еще сорок.
— Больно круто, — заметил Механик с явным недоверием. — То ли народ разбогател совсем, то ли фиг с них потом получишь. Извини за нескромность, Володя, но могу спросить: это лично тебе надо или кто-то через тебя интересуется? Кто конкретно, меня не волнует, но если это не ты лично, то должен быть четко убежден, что нас не кинут. Я уже на молоке обжигался, поэтому иногда на воду дую.
— Резонно. Мне тоже обжигаться доводилось, поэтому хочу прежде, чем давать согласие на твое участие, все, что нам предложили, нормально обмозговать.
