– Я-то тебе, можно сказать, и не врала очень уж беспардонно. Назвалась, правда, чужим именем, а так просто кое о чем умолчала…
– Я понимаю. Понимаю, что ты хотела оставить все эти вещи за спиной, начать новую жизнь, но… Не могу отделаться от мысли: а вдруг что-то еще есть?
– Что-то еще? – У меня вибрирует мобильник в кармане.
– Положим, ты рассказала мне про «Эканта-ятру», зато о чем-то другом умолчала?
Телефон принимается обиженно пищать.
– Например?
– Например, о муже? Или детях?
– Нет.
– Криминальное прошлое?
Мобильник не унимается, и я вынуждена состроить извиняющуюся гримаску.
– Нет, нет и нет!
Уилл вновь бросает взгляд на Хлою. Молчание неприятно затягивается.
– Хорошо, – говорю я наконец. – Ты защищаешь свою дочь. И если хочешь, чтобы мы расстались… я не буду устраивать сцен.
– В том-то и дело, что не хочу. – Он опять смотрит на меня; на его лице страх пополам с недоумением. – Джейн, ты мне нравишься. Ой, извини… А можно, я пока продолжу тебя так звать? Еще не привык… к Эмме…
– Конечно, зови. Если честно, я и сама это предпочитаю.
Он робко улыбается.
– Вот и хорошо… Джейн, не укладывается в голове эта история. Подобные вещи… В общем, мне нужно время. Ты могла бы подождать, пока я как-то все обдумаю?..
– Естественно. Хочешь, я сейчас скажу Хлое, что не смогу прийти на их школьный праздник? Найду какую-нибудь отговорку – дескать, работы вдруг прибавилось.
– Нет-нет, – мотает головой Уилл. – Малышка всерьез расстроится. Давай уж сходим, а там… Возьми трубку-то, – говорит он, когда мобильник начинает пищать в четвертый раз. – Я пока скажу Хлое, что время собираться, скоро два часа.
– Ладно, – киваю я и лезу за телефоном, радуясь про себя, что есть предлог отвернуться и не показывать слезы, от которых уже вовсю щиплет глаза.
Пока Уилл открывает дверь в «кошачью гостиную» и проскальзывает внутрь, я снимаю блокировку экрана. Писк, оказывается, был вызван приложением-уведомителем: вас ждут четыре новых письма на «Фейсбуке». Но когда я к ним перепрыгиваю, то вижу, что послала их вовсе не Ал. А Дейзи. Моя мертвая подруга.
Глава 20
Пятью годами ранее
Ал не сводит глаз с потока воды, что вовсю хлещет по каменным глыбам-ступенькам.
– Тьфу ты, напасть… Как прорвало, да?
– Может, вернемся?
Она решительно мотает головой.
– Столько отмахать – и вдруг назад? Нет уж, дудки.
Прошлым вечером Ал объявила о своем желании уйти из пансионата, и мы вот уже битый час ползем вниз по склону. Дело идет ох как медленно. Йоханн не наврал про ненастье. Грунт по обеим сторонам импровизированной каменной лестницы давно превратился в грязевую кашу, деревца стоят согбенные, еле выдерживая напор. Мой хваленый патентованный плащ, который, по словам продавщицы, «жуть как защищает от самого страшного ливня», липнет не только к моим голым рукам и ногам, но и ко всему телу, потому что насквозь вымок. Отяжелевшие шорты еле держатся на бедрах, носки хоть выжимай, в ботинках давно хлюпает. Между прочим, когда мы вышли из ворот «Эканта-ятры», дождя и в помине не было. Минут десять над головой красовалось чистое небо, а потом вдруг – бац! – и хляби разверзлись. Попрощаться вышла только Дейзи, Линна же предпочла остаться внутри. Вернее, у нее в это время было дежурство по кухне, где она помогала Раджу готовить обед, но мы-то знаем, что она просто надулась. Ее попытки переубедить Ал не прекратились с возвращением в дом; после секретного перешептывания с Дейзи под манговыми деревьями она до глубокой ночи доставала Ал. И всех нас заодно, так что поспать удалось лишь часика четыре.
– О господи!
Ал оборачивается.
– Что такое?
– Да я только сейчас сообразила! Паспорта-то там остались! У Айзека в кабинете!
– Неважно. Линна с Дейзи их сами заберут.
– Думаешь?
– Конечно. Положим, у Дейзи в голове ветер гуляет, однако Линна сообразит. Она у нас педант хоть куда.
– Почему же она забыла забронировать сафари? Странно, правда? Все прочее она отлично помнила: начиная от спрея против комаров и билетов на рейсовый автобус до Покхары и заканчивая гостиничными номерами и проводником до пансионата… А про сафари, видите ли, запамятовала.
– Так и есть, – кивает Ал. – Просто забыла.
– И одежды набрала аж на три отпуска…
– Ты к чему клонишь? – Ал ладонью обтирает лицо. У нее дождь уже с ресниц капает.
– Сдается мне, она вообще не хочет возвращаться. Ты обратила внимание на ее реакцию, когда мы уходили? Чуть соплями не изошла.
– Не будь дурой, для нее это нормально.
– Серьезно? А то, какой счастливой она порхала последние дни, ты тоже не заметила?
– Человек в отпуске, вот и всё.
– Я тоже не на работе. Как и ты. И Дейзи. Но мы не скакали вприпрыжку с улыбкой клинического идиота. И не вливались в жизнь ихней коммуны, чтоб им всем пусто было. К тому же ты отлично знаешь Линну; у нее мозг по умолчанию работает в режиме «максимальный сарказм».
Ал дергает плечом.
– Эмма, по-моему, ты чересчур глубоко копаешь. Линна по своему характеру прирожденная хиппи, а «Эканта-ятра» для таких душ – истинный рай. Вот и всё.
Она лезет в карман и вытаскивает ингалятор. Пшикает разок, затем убирает флакончик обратно.
– Ты в порядке?
– Высота, наверное, сказывается. Как появились тут, астма просто замучила.
– А то, что ты выкуриваешь по пачке в день, роли не играет?
Ал показывает мне фигу.
– Не играет! И вообще, теплый дымок согревает и расширяет трахеи.
– Врачу своему расскажи, он оценит.
– Он-то курить и посоветовал, – смеется Ал, сводя все к зубоскальству. – Ладно, пошли давай.
Она делает осторожный шаг, и мутно-бурая вода с журчанием захлестывает ей кроссовку, сбегая по крутому склону. Ливень смывает листья, ветки, всяческий мусор, так что даже непонятно, куда именно следует ставить ногу, где заканчивается одна плита и начинается другая.
– Ничего, справимся… – Следует еще один опасливый шаг, затем другой. – Надо просто смотреть, куда ступа… А-а!
Нога соскальзывает, и Ал с шумом плюхается в лужу.
– Эй, ты как? – Я сначала пробую ступней плиту – не качается ли? – и лишь затем переношу на нее вес, протягивая руку. – Хватайся!
– Тьфу ты… – Ал нащупывает опору, пытается встать. – Черт! Боюсь, подвернула…
– Растяжение?
– Похоже… Вот блинство!
– Тогда не двигайся, я сейчас попробую тебя приподнять… – Осторожно придвинувшись, я чуть приседаю в коленках, просовывая руки в подмышки Ал. Вода тем временем заливает мне ботинки. – Ну, готова?
Она кивает.
– Раз… два… Три!
Я тяну что есть сил, но Ал ведь как минимум на четверть центнера тяжелее; в общем, ничего не получается, и она вновь плюхается в воду.
– Нет, – говорю, – так дело не пойдет. Давай-ка ты тоже потрудись, посильнее опирайся на здоровую ногу.
– Ладно, поняла… Тяни!
Под стоны и кряхтенье мне удается-таки оторвать Ал от земли. На какой-то миг мы обе опасно балансируем, едва не повалившись навзничь, потому что у меня поехала плита под правой ногой, но, слава богу, обошлось. С добрую минуту мы стоим молча, разглядывая склон, затем Ал издает унылый вздох.
– Ни хрена у нас не выйдет. Разве что сесть на пятую точку и в таком виде ехать до конца… Ладно, придется возвращаться и ждать нормальную погоду. Нет, как назло, скажи?
У меня сердце придавливает камнем. Антиневрозные таблетки, на пропажу которых я жаловалась, были, если честно, всего лишь отговоркой. Удрать отсюда меня заставляло кое-что еще. Несмотря на изумительные пейзажи и беззаботную жизнь, наша дружба вдруг дала трещину; недовольное ворчание, которого с такой легкостью можно избежать в Лондоне, здесь усиливалось с каждым днем. В Лондоне можно запереться дома и отключить мобильник на все выходные, а здесь? Здесь накаляющаяся атмосфера преследует тебя по пятам, обволакивает со всех сторон, продыху не дает…
