— Вы возвращались вчера в Новоудельск на поезде номер сто сорок семь? Двенадцатый вагон?
— Да, — все так же осторожно ответила Наташа. Она знала, что с милицией следует держать ухо востро, что они могут прицепиться к любому слову. И старалась говорить их поменьше.
— На подъезде к городу произошло ЧП. Вы были в вагоне в этот момент?
— ЧП?
— Чрезвычайное происшествие. Перестрелка. Есть человеческие жертвы. Вы были там?
— А-а-а... — замялась Наташа. Она с удовольствием бы сказала, что ничего не знает и ничего не видела, чтобы без лишних хлопот выпроводить майора, но, как она подозревала, вопросы были чисто формальными — майор и так знал, что Наташа была в вагоне. — Да, я была, когда все это началось.
— Ага. — Майор вроде как обрадовался. — Мы сейчас проводим расследование этого происшествия, поэтому мне хотелось бы услышать обо всем, что вы видели и слышали тогда.
— Понятно. — Наташа перевела дух. Ее пока ни в чем не обвиняли — и то хорошо. Хотите рассказа? Пожалуйста. — Знаете, я особенно ничего такого не видела. Во-первых, было темно, а во-вторых, как только начали стрелять, я выскочила из вагона. Очень испугалась.
— Вы не видели, кто начал стрелять?
— Нет. Я видела только каких-то мужчин, которые шли по проходу в мою сторону. Они были такого... Восточного вида. И потом сразу началась стрельба.
— Ваш сосед, молодой мужчина в джинсах и синей майке. Помните такого?
— Помню. Он вроде бы спал, но, когда началась стрельба, его уже не было на месте. Не знаю, куда он делся.
— Понятно, — кивнул майор и что-то пометил в своих бумагах. — Значит, началась стрельба, и вы...
— Я испугалась и выбежала из вагона.
— В соседний вагон?
— Нет. — Наташа изобразила на лице смущение. — В туалет. Там было открыто, и я... А потом открыла окно, выпрыгнула наружу. И пошла домой.
— Что, вот так по рельсам и пошли?
— Да. Мне было страшно...
— И вы не стали дожидаться, пока поезд снова тронется?
— Нет, я видела, что едут милицейские машины, но я была словно не в себе. Не могла остановиться и шла, шла...
— Вы были настолько не в себе, что оставили в купе свои вещи, — сказал майор и испытующе посмотрел ей в глаза, надеясь увидеть испуг, замешательство или удивление.
— Да! А вы нашли мою сумку? — Она широко раскрытыми глазами уставилась на милиционера, словно двумя прожекторами излучая на него неземную радость по поводу обретения утерянного багажа. — Правда? А я потом спохватилась, но подумала, что сумка моя поехала дальше по маршруту...
— Нет. Не поехала, — сказал майор. — Мы нашли ее в купе. И там была книга, подписанная вами...
— Ага, «Унесенные ветром», — кивнула Наташа. — И еще там пирожки должны быть, тетя Ксеня положила...
— По-моему, пирожки на месте. — Майор наклонился и выдвинул из-за табурета сумку. — Подпишите вот здесь... Это акт передачи вам возвращенного имущества.
Наташа черкнула быструю закорючку под текстом.
— Это все? — легко и весело спросила она.
— В общем, все.
— Спасибо за сумку. А что там случилось? Вы уже выяснили?
— Еще не до конца, — уклонился от ответа майор. — Когда выясним, то сообщим в газете. А то много шуму наделала эта история. Только и разговоров в городе что об этой перестрелке. Можно еще один вопрос, Наташа?
— Можно, — кивнула она, поставив сумку себе на колени и наскоро просматривая содержимое.
— Ваш сосед, тот, в синей майке... У него была с собой синяя сумка с надписью «Мальборо». Помните?
— У соседа? — Наташа не спешила поднимать глаза. Ей вдруг показалось, что именно сейчас майор задает свои главные вопросы, а то, что было раньше, — пустая болтовня, чтобы заставить ее расслабиться. — Да, помню...
— Что? — Майор подался вперед, навалившись грудью на стол. — Что вы помните?
— У него была сумка. — Наташа прекрасно понимала, что майор не из легковерных дурачков и что на абсолютную ложь он не купится. Поэтому она решила сказать полуправду. И улыбаться при этом — как любая более или менее самоуверенная женщина, пусть и шестнадцатилетняя, она полагала, что ее улыбка способна хоть на миг затуманить мозги мужчине. Сейчас это было бы как нельзя кстати. — Она лежала на третьей полке, рядом с моей.
— И вы не видели, куда она делась? — Майор никак не отреагировал на улыбку. Его глаза оставались по-прежнему тусклыми и спокойными.
— Я даже про свою сумку не вспомнила! — рассмеялась Наташа. — И уж конечно, мне было не до чужих сумок... Он, наверное, взял ее с собой, тот парень в майке.
— Вы так думаете?
— Ну да. А кто он такой? Почему вы все время про него спрашиваете?
— Знаете, Наташа. — Майор нахмурился и посмотрел куда-то в сторону. — Я вам скажу одну вещь. Понимайте ее как хотите. Ваш сосед по купе, у которого была синяя сумка, — очень опасный человек. Способный на многое. Он, по всей видимости, потерял свою сумку. И тут вы с ним похожи. Но, в отличие от вас, он свою еще не нашел. Хотя, наверное, постарается найти. И если вы с ним вдруг встретитесь...
— А почему мы с ним должны встретиться? — не выдержала Наташа. У нее начали дрожать икры, и, чтобы успокоиться, она стала постукивать коленями друг о друга. Это только усилило у майора впечатление, что девушка нервничает. — Зачем нам встречаться?
— Просто так. Случайно, — пожал плечами майор. — Так вот, Наташа, эта встреча может для вас плохо кончиться. Имейте в виду.
— Ну-у-у... — Она не знала, что сказать, мысли путались, ноги пробирала дрожь. — Я постараюсь не встречаться с этим человеком. Если он так опасен, как вы говорите.
— Он опасен, — подтвердил майор.
Когда милиционер ушел, Наташа выскочила на улицу, чтобы найти Алика и посоветоваться с ним. Алика нигде не было видно, и это повергло Наташу в состояние отчаяния.
Еще более ужасно она почувствовала себя тогда, когда подумала, что совершенно не помнит лица своего соседа по купе. Помнит синюю майку с двуглавым орлом. Помнит сильные мускулистые руки. И совсем не помнит лица.
Это означало, что первый встреченный ею на улице молодой мужчина мог оказаться хозяином сумки. Мог оказаться очень опасным человеком, как выразился майор.
Как назло, Алик исчез, словно провалился под землю.
Когда майор подъехал к зданию ГУВД и поднялся на второй этаж, в кабинет, который был предоставлен человеку из Москвы, Бондарев дремал в кресле, забросив босые ноги на письменный стол. Кроме ног, на столе находились рация, телефон и кобура с пистолетом.
Майор, просунувший голову в приоткрытую дверь, хотел быстро ретироваться, но Бондарев сказал, не открывая глаз:
— Заходите, я не сплю. — И чтобы у милиционера не было сомнений в его работоспособности, убрал ноги со стола и открыл глаза, показав темные строгие зрачки. Он яростно помассировал свои щеки и виски, тиская складки темной от загара кожи. Майор подумал, что москвич не так уж и молод — в ярком свете люстры, были видны мешки под глазами, несколько седых волосков на висках.
Бондарев перехватил его взгляд и усмехнулся.
— Неважно переношу жару, — сказал он. — Уматывает она меня. Ну да ладно... Как ваши успехи?
— Ничего особенного. — Майор сел напротив, забросил ногу на ногу, однако с удивлением ощутил боль в мышцах ноги — слишком много бегал сегодня. И он опустил ногу. — Поговорил с этой девушкой. Она говорит, что ничего не видела, ничего не знает. Очень забеспокоилась, когда я сказал, что ее сосед по купе — опасный человек. И что он будет искать потерянную сумку.
— Забеспокоилась? — заинтересованно произнес Бондарев.
— Пожалуй, даже немного испугалась, — уточнил майор. — Может быть, просто устроить обыск у Селивановых? Она — девчонка зеленая еще совсем, куда она может спрятать сумку? Перевернем дом, но найдем. Как вам такая идея?
— Не особенно меня вдохновляет такое предложение, — ответил Бондарев. — Все-таки нас интересует не столько сумка, даже с деньгами, нас в первую очередь интересует Шустров. Пусть он придет к Селивановой. Вы установили за ней наблюдение?
— Установил, — кивнул майор.
— Остается ждать, что Шустров отыщет Селиванову и задаст ей несколько вопросов. Кстати, скажите своим людям, чтобы применяли оружие по нему не задумываясь. Если ранят — отлично, убьют — переживем такую потерю. Он слишком хорошо подготовлен, чтобы кричать ему «Руки вверх!» и ожидать, что он так и поступит.
— Хорошо. — Майор сделал пометку в блокноте. — А если он не знает, что сумка у Селивановой?
— Он не только хорошо подготовлен физически, — заметил Бондарев. — Он еще и соображает головой. Я думаю, что он сразу смекнул, куда делся его багаж, иначе зачем он стащил билет с фамилией Селивановой у проводницы?
— А может быть, он ничего и не стаскивал. Она просто могла потерять билет. Или его взяла сама Селиванова, чтобы замести следы.
— Это всегда можно проверить. Где в городе можно узнать адрес человека по его фамилии? Адресное бюро? Справочное бюро? Сколько таких мест вообще?
