Максим решил все-таки использовать другой маневр. Решение пришло, когда он увидел справа от себя куст, которым можно прикрыться. А потом, когда он сместился за это укрытие, один из бандитов упал, раскинув руки. Андрей все-таки свалил одного!
Алексеев прыгнул вниз. От ближайшего бандита, который обходил позицию Андрея, его отделяло теперь всего два метра. Удар был жестким, но этот маневр, возможно, оказался незамеченным остальными. Лежа на парне, Максим резким выверенным движением ударил его пистолетом по голове правее макушки. Застонав, парень обмяк. Сунув свой пистолет за ремень, Максим подобрал выроненный бандитом ствол и высунул голову.
Увиденное заставило его поспешить. Человек в кабине уже вставлял короткий магазин в винтовку, изготовленную к стрельбе. Его было хорошо видно через открытую пассажирскую дверь. Максим, лежа на животе, поднял пистолет, упер руку о камень и навел мушку на снайпера. Первая же пуля попала бандиту в голову, и он выронил винтовку. Вторая пуля, пущенная на всякий случай, ударила его чуть пониже левой ключицы, отчего рубашка сразу стала окрашиваться темным. Винтовка упала на пол машины, а бандит стал безвольно сползать набок.
Тут же в сторону Алексеева кто-то выпустил три пули, и мелкие камешки взлетели в воздух возле его лица. Помня, где находится еще один бандит, Максим выставил ствол пистолета над головой и, не целясь, разрядил в сторону стрелка остатки обоймы.
«Что-то много звуков, — подумал Алексеев, опуская руку и обшаривая карманы лежавшего без сознания пленника. — Ага, вот еще обойма». Перезарядив оружие, он перекатился в сторону на пару метров и высунул голову из-за укрытия. И тут же по глазам ударила огненная вспышка, заставившая пригнуться. В зажмуренных глазах еще немного поплясали огненные зайчики, и только потом Максим удивился. Странно, джип только что на его глазах вспыхнул огненным пузырем, как будто у него взорвался бензобак. Отчего, оставалось только гадать. Может, он его пробил, когда стрелял наугад, может, заодно перебил какой-нибудь электрический провод? Да искра…
Еще один звук Максиму не понравился и заставил подскочить. «Фиат», взревывая мотором на кочках, уходил по грунтовой дороге туда, где совсем недавно скрылось такси. Четвертый бандит находился не там, где раньше. Значит, Алексеев в него не попал, значит, его Андрюха свалил, когда взорвалась машина и отвлекла нападающего.
Ну что же… Максим почесал в затылке стволом пистолета и осмотрел поле боя. Друг жив и здоров. Он сейчас со своей подругой удирает подальше отсюда, довольный, что легко выпутался. И представления не имеет, что коллега был всего в тридцати метрах от него и даже помог ему выкрутиться из сложной ситуации. А ведь Андрюха наверняка упорно ищет связи. А она вот тут была.
Максим отбросил чужой пистолет и осмотрелся по сторонам. Звуков автомобильных моторов он не слышал, зато в небо упирался черный столб дыма от горевшего джипа. Значит, скоро сюда нагрянут полицейские. Наверняка первый же патрульный вертолет сообщит о дыме, и его пошлют посмотреть, в чем там дело. Максим решил, что следует расспросить парня, которого он оглушил.
Связав руки и ноги пленника, использовав для этого его же брючный ремень и шнурки от ботинок, Максим взвалил бесчувственное тело себе на плечо и быстрым шагом пустился туда, где оставил свою машину. Минут через пятнадцать он взмок, хотя пленник весил никак не больше семидесяти килограммов. Потом в воздухе отчетливо послышались хлопающие звуки вертолетных винтов. А затем с рокотом в сторону столба дыма прошла ярко-синяя вертушка.
Максим уже сидел под деревом, придерживая рукой своего пленника, который стал приходить в себя. Где-то неподалеку завыла полицейская сирена, потом еще одна. Алексеев прикинул расположение дорог и расстояния. Нет, на его машину внимания обращать пока никто не будет. Ну, стоит и стоит у обочины. И полицейские машины к месту происшествия выедут скорее всего со стороны побережья, с трассы Е35 или с трассы Рим — Флоренция А12. Там есть патрульные машины. А следственная группа из комиссариата и прокуратуры может добраться не раньше чем через тридцать минут.
Со своим пленником Максим не стал разговаривать. Он вывел его к дороге, где оставил машину, затолкал в рот тряпку, привязав ее к голове обрывком рубашки итальянца. Потом, убедившись, что никого рядом нет, заставил пленника забраться в багажник. Через двадцать минут Максим был уже не берегу озера в уединенном месте, в нескольких километрах от места боя. Позвонив Рослякову, он коротко рассказал о происшествии и уселся ждать командира на камнях. Итальянец крутил разбитой головой и морщился от боли. На Максима старался не глядеть, зато со страхом прислушивался к звукам. Наверное, боялся, что при приближении полиции этот странный человек его просто убьет. Алексеев не стал в этом разубеждать его и не убрал пистолета, который лежал у него под рукой на виду.
— Ну, что тут? — деловито спросил Росляков, прыгая по камням и приближаясь к Максиму с его пленником. — Этот?
— Этот, — кивнул Алексеев.
— Уверен, что с Андреем все в порядке?
— Машину вел он, когда они удирали, — усмехнулся Максим.
— Допрашивал этого недоноска? — кивнул Росляков на щуплого итальянца.
— Нет, вас ждал.
— Как тебя зовут? — садясь рядом и разрезая складным ножом тряпку на лице пленника, спросил Михаил Васильевич.
— Вы кто? — хватая воздух ртом и услышав, наконец, итальянскую речь, спросил пленник.
— Я спрашиваю, ты отвечаешь, — подставляя кончик ножа под подбородок итальянца, устало проговорил Росляков. — Или так, или ты тут лежишь холодный и в луже крови. Отвечай коротко и точно. Как тебя зовут?
Небольшой нажим на кожу острием ножа, равнодушный тон человека с недобрым лицом, осознание, что он не представляет никакой ценности в уголовном мире, заставило парня начать отвечать. Вид у этих двоих был более чем зловещий. Тем более парень помнил исход их нападения на пассажиров «Фиата». Он единственный, кто остался жив, судя по всему.
— Меня зовут Антонио… Тони, — сбивчиво начал он говорить, — Антонио Парели.
— На кого ты работаешь?
Вопрос был страшным, итальянец ждал его с ужасом, как неминуемую смерть, как удар по табурету, когда ты стоишь на нем с петлей на шее. Отвечать страшно, не отвечать еще страшнее, ведь в результате все равно смерть. Но старший из этих двоих, который только что приехал, кажется, все понял, и от этого облегченно вздохнул. А еще, к своему стыду, Тони понял, что вот-вот не справится с ослабшими мышцами внизу живота. Еще немного, и мочевой пузырь извергнет содержимое прямо в штаны. Страх смерти, страх позора… А ведь он сам себя представлялся героем, и было это совсем недавно.
— Я не знаю, — шевельнул губами Тони. — Он араб. Его не зовут по имени, мы все его называем Другом.
— Он послал вас сегодня сюда? Зачем?
— Мы должны были убить одного европейца. Он знал его… Друга… этого араба в лицо…
Максим с Росляковым удивленно переглянулись. Вот тебе и курортник. Они думали, что Демичев тут в беду попал, прячется, отсиживается где-то. А он вон в какие дела впутался. Орел!
— Как вы его выследили? — спросил Максим.
— Этот араб… он специально попросил русского священника выйти сегодня на улицу и проехаться за город. Он знал, что этот европеец следит за русским священником.
— Где этот твой араб сейчас? — насторожился Росляков.
— Он сидел в такси за рулем.
— Что у твоего араба общего с русским священником?
— Через этого священника он передал христианскую реликвию, которую недавно украли из одного храма в Италии. Кажется, шип от венка Иисуса.
— А как же ты, итальянец, — покачал головой Росляков, — и связался с арабом? Что он тут готовит, зачем он приехал в Италию?
Тони начал сбивчиво и взволнованно рассказывать все, что знал про араба. Он понимал, что допрос близится к концу. И понимал, что обычно бывает в конце таких допросов. Пуля за ухо или ножом по горлу. А потом, наверное, камень к ногам и в озеро. Кто его там найдет на такой глубине. Да и искать никто не станет. А эти двое, по всему видно, люди спокойные, деловитые и серьезные. Кто они, откуда? Ясно, что иностранцы. Спецслужбы? Американцы? Нет, между собой разговаривают не по-английски. И он стал рассказывать, что его мать была родом из Марокко, что его завербовали в свои ряды арабы, сыграв на долге чести. Но вообще-то ему просто нравились игры в таинственность, нравилось чувствовать себя таинственной личностью, которая все может, за которой такая сила. Сейчас он, конечно, ощущал совсем другое. Что он один и что за ним никого. Только вон холодная гладь озера, на которой быстро успокоятся расходящиеся круги.
Потом старший вытащил из кармана фотографию и показал Тони. Тот сразу узнал этого араба на фото. Чувство обреченности усилилось.
