Ознакомительная версия.
Пара «Апачей», вначале на скорости проскочив людскую цепочку, заложили вираж, сделали боевой разворот, и ведущий «Ан-64» клюнул носом. Его подвески окутались дымом. Два ПТУРа сорвались к цели одновременно.
– Ложись! – заревел Немирович и бросился под ближайший камень. Через пару секунд совсем рядом прогремело два взрыва. Следом еще два. Потом послышался поток непрекращающихся разрывов, но меньшей мощности – «Апач» начал обрабатывать позиции спецназовцев пушечными снарядами.
Ефрейтор Семенов, повинуясь разнесшейся над горами команде «Ложись», в первую секунду, как и все, бросился искать укрытие. Увидев образовавшуюся под небольшой скалой пещерку, он юркнул в ее тень. Снаружи послышался ошеломляющий грохот. Один из взрывов прогремел совсем рядом. Удар воздушной волны был столь силен, что сверху на Федора посыпались камни. Один больно ударил по спине.
«Хорошо, не по голове», – подумал Семенов и, вдруг сообразив, что на этот случай можно прикрыться рюкзаком, начал стягивать его со спины и только тогда вспомнил о висевшей за плечом «Игле». «Ничего себе, – удивился он, многокилограммовая бандурина, столь сильно «попившая ему кровь» во время марша, в минуту смертельной опасности вдруг стала столь невесомой, что он начисто забыл о ее существовании. Заработала вертолетная пушка. Разрывы ложились все ближе. Семенов почувствовал, как его пробирает озноб. Он захотел вжаться в самый дальний уголок пещерки и сидеть тише мышки, но взгляд вновь коснулся идущего через грудь ремня от ПЗРК.
«Мамочка, ну почему же всегда я?» – задался неразрешимым вопросом Семенов и, не ожидая ответа, резким движением перекинув через голову переносной ремень, стянул «Иглу» на камни. Следом скинул рюкзак, вытащил оттуда «пускач» (пусковой механизм) и баллон со сжатым азотом. Быстро, как на тренировке, привел переносной зенитно-ракетный комплекс в боевую готовность. Отрезая себе все пути отхода, перевел рычаг механизма накола в положение «Накол». Чувствуя, как дрожат руки, приподнялся и, сцепив зубы, заставил себя выбраться из укрытия. Снаряды рвались совсем неподалеку, щелкали по камням осколки. Федор упал на одно колено, вскинул трубу на плечо, с опозданием сообразил, что забыл определиться с положением солнца, но тут же успокоился – солнце находилось далеко в стороне от атакующих «Апачей». Снаряды падали все ближе, но Федор их как будто и не замечал, полностью погрузившись в боевую работу.
– На встречных… на догонных… курсах… надо… – бормотал он, прокручивая для себя строки выученных когда-то инструкций. Боевых пусков Семенов никогда не совершал, только теория, и было непонятно, почему ракету капитан доверил тащить именно ему. Может, потому, что Федор был самый здоровый, а Немирович рассчитывал, что применять «Иглу» не придется вовсе? Собственно, во всей группе боевые пуски проводили всего трое, но времени передавать ракету кому-то из них у Федора уже не было. Да он и не собирался. Поизведя накол, Федор сделал свой выбор. Секунды ушли на то, чтобы прицелиться и захватить цель…
…Он сам не понял, как нажал спусковой крючок пускового механизма. За грохотом взрывов ракета ушла практически бесшумно. Она уже была далеко в небе, а Федор все еще застыл на одном месте как завороженный, глядя ей вслед.
Пилот «Апача» заметил приближающуюся к нему смерть. Тепловые ракеты заискрились яркими вспышками, но тщетно: на борту расцвело красно-черное облако, «Апач» будто у него совершенно не было никакой инерции, замер на месте, словно врезавшись в стену, и камнем рухнул вниз. Его бока лизнуло вначале робкое, но постепенно все сильнее разгорающееся пламя, вскоре к земле несся огромный факел. А Семенов все стоял и завороженно смотрел. Смотрел до тех пор, пока близкий разрыв не опрокинул его на спину, а вошедшие в живот осколки не заставили застонать от нестерпимой боли.
– Дурак, – прошептал он и, зажимая рану левой рукой, правой зашарил по камням в поисках отброшенного взрывной волной оружия.
Голос Немировича донесся до него из туманного далека.
– Где вторая «Игла»? Ко мне быстро, – требовал капитан, выбравшийся из своего укрытия и, теперь пригнувшись, бежавший вдоль рассыпавшейся по сторонам людской цепочки.
– Товарищ капитан, я здесь, здесь, – донесся хриплый голос, это рядовой Ткаченко, высунувшись из-за камня, призывно махал рукой.
– ПЗРК живо, – Немирович в три прыжка оказался рядом с бойцом, буквально выхватил у него из рук почти готовый к бою зенитный комплекс и, присев за камнем, сделал накол, подняв взгляд к небу, увидел поспешно разворачивающийся второй вертолет американцев. «Значит, вдогон», – мелькнула мысль, и дальше капитан действовал автоматически.
Ракета нагнала «Апач», вспухла разрывом, но вертолет не стал падать, подобно своему собрату отвесно, а дымя двигателями, начал резко снижаться, все же давая экипажу шанс на спасение. Немирович сплюнул, отсоединил «пускач» и отбросил в сторону бесполезную трубу. Потянулся к радиостанции.
– Валентин, проверяй людей. Уходим, – сказал и пошел в поисках Семенова – следовало похвалить парня за отличную работу. Искать долго не пришлось, Федор находился почти в том же месте, где его последний раз видел Немирович. Он лежал на боку, слегка поджав ноги и прижимая обе руки к окровавленному животу. Лицо Семенова было матово-бледным, сквозь крепко сжатые зубы нет-нет да и прорывался негромкий стон.
– Ешкин кот, – невольно вырвалось у Немировича. Он упал на колени подле раненого и зашарил рукой по разгрузке в поисках кармашка, в котором лежала коробочка с обезболивающим. Нашел, достал шприц, всадил иголку в бедро. Опустевший тюбик положил обратно в коробку.
– Вот непруха, – простонал Семенов, Немирович кивнул и сделал еще один укол промедола.
– Сейчас станет легче, – пообещал он раненому, достал ИПП (индивидуальный перевязочный пакет), вскрыл упаковку, расстегнул на бойце разорванную осколками, окровавленную разгрузку, вытащив нож, без сомнений распорол рубаху Семенова и застыл – живот санитара представлял собой месиво из обрывков хлопчатобумажной материи, кусочков человеческого мяса, искромсанных кишок, их темно-серого содержимого и крови. Оцепенение, охватившее капитана, длилось всего секунду, но Федор успел заметить сверкнувшую в его глазах безнадежность и, закрыв глаза, спросил:
– Я умру, да?
Немирович промолчал, не желая врать и не в силах сказать правду.
– Умру, – печально простонал боец, – товарищ капитан, а Бог есть? Скажите, есть?
– Не знаю, – честно ответил Немирович, но почти тут же добавил: – но надеюсь, есть. Должен быть. – И более уверенно: – Бог есть. Есть Бог. Ведь если его нет, то наше существование становится бессмысленным.
– Хорошо, – не открывая глаз, отозвался боец, и с его губ вновь сорвался стон. Немирович схватил бинт и принялся мотать его вокруг тела. Он уже жалел, что так опрометчиво разрезал рубаху, следовало просто примотать ее к телу.
– Носилки, – за спиной раздался голос старшего лейтенанта. Послышался топот ног, подбежал с носилками второй санитар, следом за ним еще трое бойцов.
Немирович требовательно протянул руку.
– ИПП, – скомандовал он и, увидев протягиваемые младшим сержантом Короленко бинты, встал с колен, – давай сам. Только быстро, и уходим.
Санитар судорожно сглотнул, достал из своего рюкзака кусок прорезиненной ткани, приложил поверх слоев уже использованного Немировичем ИПП к развороченному животу Семенова и принялся бинтовать. Использовал один бинт, второй, взял третий… Когда он закончился, Семенов уже перестал дышать.
– Все, – выдохнул Немирович, пытаясь окровавленными пальцами нащупать биение сонной артерии.
Короленко согласно кивнул, взглянул на свои руки, начал бледнеть, поспешно встал, шагнул в сторону, и его вырвало.
– Может, еще жив? – вопреки заданному вопросу, в голосе старшего лейтенанта Иванова слышалась безнадежность, и Немирович даже не удосужился ответить.
– На носилки! Уходим! – скомандовал он.
– Уходим, – продублировал Иванов, глядя, как капитан принялся остатками бинта стирать с пальцев уже начавшую засыхать грязно-бурую субстанцию.
– Валентин, – Немирович отбросил окровавленный бинт в сторону, – Бурцева вперед, за ним носилки с двухсотым, и двигаемся ускоренным темпом.
– Константинович, на такой жаре бегом в гору… – Иванов покачал головой. – Запаримся. Лучше спокойным темпом. Пиндосов мы остудили, когда они еще очухаются, а скоро наши прилетят.
– К черту, – капитан одним махом отмел все возражения группника. – Меня задолбала эта мантра: «Наши прилетят, наши прилетят», а если не прилетят? Ты что, всерьез рассчитываешь, что американцы остановятся?
– Ну, это… как сказать…
– Валентин, это была всего лишь разведка. Нам повезло, что мы их сбили. Везуха, понимаешь? Два пуска – два попадания. Такого почти не бывает. Но ты думаешь, я в восторге? Свою работу экипажи сделали – нас они засекли. По слогам: за-сек-ли, а значит, уже сейчас к взлету готовится звено, а то и два. Вот так-то. Выше надо подняться, выше. А наши… наши, блин, они уже сто раз должны были прилететь. Где, спрашивается, раскудри их через коромысло, наших носит? Не знаешь? И я не знаю. Все, Валентин, кончаем базар. Парни, вперед!
Ознакомительная версия.
