Как уже неоднократно бывало в моей многотрудной жизни, я таки нашел оригинальный способ разом решить хитросплетение всех своих замысловатых проблем. И помогло мне отыскать единственно верное решение вовсе не мистическое озарение, помогла элементарная логика.
Штатник, кем бы он ни был, собирался сопровождать товар и далее, расставшись с китайцами, в компании нашенских наркокурьеров, правильно? Ясен перец, нашенские предупреждены об экспедиторе-иностранце. Так почему бы мне не занять вакантное место иностранного сопровождающего, а? Скажете, что кто-то из нашенских в принципе может знать америкашу в лицо, да? Ну и пусть, наплевать. Ежели так, тогда я другой американец. Откуда я взялся? Ха! Приду в сознание окончательно и обязательно все-все расскажу.
Решив заделаться бессознательным иностранцем, я прежде всего оделся. Для чего отыскал под лежаком рюкзачок с личными вещичками янки. Увы, его сменные одежды оказались мне велики. Однако на лежачем и раненом несоответствие размеров не очень-то и заметно, согласитесь. Я облачился в сменку из рюкзачка, разул присыпанный кокаином труп, обулся. Труднее всего оказалось справиться со шнурками – голова, зараза, все кружилась и кружилась. Шикарные ботинки мне тоже велики, но натирать ими лишние мозоли, хвала Будде, мои планы не предполагают.
Обутый и одетый, я распотрошил рюкзачки с вещичками китайцев и обнаружил то, чего искал – солидных размеров нож наподобие мачете. Этим подходящим тесаком я отсек правые кисти рук всем покойникам, кроме лесного дьявола и Рэмбо.
Пришлось сделать несколько ходок в лес. Во время первой я отволок подальше от полянки погибшего янки, во время следующей туда же притащил лесного дьявола. Американца и дьявола я, можно сказать, похоронил в братской могиле. Вот только холмика на могилке нету, наоборот – есть ямка, засыпанная талым снегом.
Работа могильщика спровоцировала сильный приступ головокружения, а когда он прошел, я спохватился, да поздно было. Эх, по уму, надо было сразу, в одной яме закапывать и трупы, и отсеченные кисти рук, и рюкзаки с наркотой, и все остальное, подлежащее захоронению.
Вторую яму я рыл довольно долго. Работать мачете, как лопатой, это, я вам доложу, трудотерапия еще та, врагу не пожелаю. Рыл и нервничал – я вдруг не успею осуществить все, что задумал? Вдруг нашенские наркокурьеры уже на подходе к полянке? Голова кружилась, нервотрепка подстегивала, ямищу вырыл ого-го, слоненка можно похоронить.
Кинул в ямищу два из трех рюкзаков с товаром – один нетронутый и тот, откуда я позаимствовал расфасовку «кокса», дабы подсластить минуту смерти американца. Еще кинул в яму отсеченные кисти, еще оторванную челюсть линь гуй, еще походный рюкзачок со скарбом кого-то из китайцев, туда же бросил свой костыль и оружие лесного дьявола и наручники. Все это закопал и тщательно замаскировал могильник.
Собрал обратно в сидор свое барахло, выдернул из глазницы китайца, проявившего талант к арбалетной стрельбе, убивший его болт, вытер об одежду покойника и тоже спрятал в сидоре, рядом с остальными болтами, крупами, «Литл Джо», цепочкой-кусари, ножиком, который едва вытянул из черепа основного китайского полиглота, и т.д. и т.п. Все, короче, свое запихнул в сидор. Последним пихнул протез, с сожалением сняв его с кисти. Разбухший сидор надежно спрятал под корнями сосны сибирской, место запомнил, вернулся в избушку.
Возвращаясь, опять спохватился – мачете забыл закопать, до сих пор тяжелое лезвие в левой руке. Размахнулся хорошенько и швырнул мачете подальше. И снова карусель в голове бешено закружилась.
Вернувшись под негостеприимную крышу, едва не свалившись дорогой, немного полежал на лавочке, пока карусель под черепом не утихомирилась. Успокоил головокружение и занялся инсталляцией. Говоря проще, разложил трупы трех китайцев, посмертно лишенных кистей, по приглянувшимся мне местам. Передвинул мебель. Свалил с лежанки последний рюкзак с «коксом», опрокинул лавки, создал композицию «После боя», поглядел придирчиво на дело рук... пардон, на дело руки своей, вздохнув, приступил к обработке правой культи.
Пока раскладывал трупы, нашел в кармане у китаезы со сломанной шеей вполне приличный перочинный ножик, более чем пригодный для предстоящей неприятной работы, острый-преострый, чисто бритва. Еще острее, чем нож в моем сидоре. Я продезинфицировал бритвенной остроты лезвие на огне и, стиснув зубы, срезал со своей культи первый лоскут кожи. Вместе с тонким слоем мяса. Кровь полилась тонким ручейком на пол, а я бросил срезанное в топку печки-«буржуйки», и вновь... Черт! Больно даже вспоминать, правда.
Как и любой нормальный человек, я чувствую боль. Спасибо любимому японскому дедушке за то, что научил когда-то дружить с болью, договариваться с ней при помощи специального дыхания и регулирования потоков энергии в страдающей плоти. Я резал собственное мясо, дышал, как учил дедушка, и спокойно взирал на кровоточащий обрубок.
Именно обрубок! Предплечье должно выглядеть точно так же, как и у трупов, которым я рубил запястья, отрубая кисти.
Когда же вид культи меня полностью удовлетворил, когда она стала реально выглядеть свежим обрубком, я наконец-то... Нет, прежде чем расслабиться, я метнул ножик. Наугад, в один из трупов. И расслабился наконец-то. Разрешил карусели внутри черепной коробки кружиться как ей заблагорассудится, лег на спину, закрыл глаза.
Я лежал, положив руки на грудь, сжимая пальцами кровоточащее предплечье. К сожалению, жгут нельзя было накладывать – гости могли появиться в любую минуту, пришлось останавливать кровь пальцами-жгутиками. Кровушка сначала текла, потом капала на фирменную американскую одежду, и это неплохо, это лишний штрих к образу. Я был доволен собой, я успел сделать все, чего хотел, я был готов к появлению земляков-наркокурьеров. Я лежал, отдыхал и представлял, что увидят гонцы за кокаиновой «дурью», когда войдут в избушку.
Они войдут и увидят четыре неподвижных тела, живописно расположившихся в пострадавшем после побоища интерьере. Они ожидают увидеть американца? Плиз – вот он я, прикинут по фирме и зубы, как у всех поголовно янкисов, неестественно правильные, вставные, и морда моя избитая сойдет за иностранную. Как только они войдут, я полностью расслаблюсь, превращу себя в полное подобие покойника.
Они увидят один рюкзак с грузом вместо трех и могут недосчитаться одного из походных рюкзаков. Думаю, нашенские наркокурьеры знакомы с лесным дьяволом или хотя бы о нем наслышаны. Подозреваю, дьявол помимо прочих выполнял еще и работу проводника. Уверен, ходоки с нашей стороны замечали пристрастие дьявола к экзотическому холодному оружию, а на представших их взорам трупах ни единой огнестрельной раны. Они увидят ОДИНАКОВО изуродованные правые руки у меня и китайцев, они вспомнят о том, что в Чечне боевики отрезают уши убиенных для отчетности. Они увяжут воедино исчезновение большей части груза, отсутствие лесного дьявола, раны от холодного оружия и обрубки вместо правых кистей.
Чечены режут уши, а дьявол правые кисти рук. Дьявол всех замочил, рубанул конечности, дабы отчитаться о содеянном перед... Не важно, перед кем, замнем для ясности. Дьявол запасся вещественными доказательствами собственного изуверства. Взвалил на себя сто кэгэ наркотиков, прихватил походный рюкзачок и... Не многовато ли для одного сотня килограммов груза с гаком?.. А может, его в этой избушке сообщник поджидал! Точно! Его ждал сообщник, и посему здесь, а не где-то у костра на тропе во время промежуточной остановки, дьявол мочил, резал, грабил. Похоже на правду? С некоторой натяжкой – да, вполне...
Все произошло в точности, как я себе нафантазировал. Они вошли, увидели, заматерились. Они – четыре кряжистых мужика с охотничьими ружьями, типичные местные охотники. Лесного дьявола они, невежды, называли «каратистом», и про уши, отрезаемые вайнахами, они вспомнили, и версию про сообщника, честное слово, сгенерировали через пару минут после того, как переступили порог.
Я застонал – и выяснилось, что один иностранец выжил каким-то чудом. Но находится без сознания. Вокруг меня началась суета. У пришельцев нашлись йод и бинты, жаль только, что идиоты ни хрена не смыслили в оказании первой медицинской помощи. Я бредил по-английски, скалил вставные зубы, морщил аристократический нос, а они, обормоты, забрызгали культю йодом и прямо на рану намотали бинт.
Остальных одноруких они закопали на полянке, рядышком с избушкой. По-хозяйски прибрали вещички убиенных с особой жестокостью китайцев, взяли единственный рюкзак с «коксом», смастерили носилки для меня, бессознательного, угли в печурке затушили и отправились в обратный путь на ночь глядя.
Меня несли бережно, и наш маленький караван двигался, пока совсем не стемнело. Закатилось солнышко, мужики устроили привал. Носилки поставили недалече от костра, накрыли меня всяческим тряпьем, дабы согрелся, ночи-то еще, ух, какие студеные. Мужики расселись вокруг костра, заварили чифирь, пахнуло свеженарезанным салом, черствым хлебом, и потекли словеса, завязался весьма интересный для меня, притихшего на носилках, разговор.
