Ознакомительная версия.
– Вы – генерал КГБ Копчик?
– Ну!
– Служили в Германии в семидесятых?
– Допустим, и что с того?
– Тогда я пришел за вами.
– Бред какой-то!
– Напротив, Виталий Покровский, сын генерала Покровского и Галины Ивановны, к вашим услугам, господин убийца…
– Бо не я, нет! Воронцов, сволочь! Его штучки! А я не виноват! Ах, не успел!.. Нельзя мне сейчас умирать, понимаешь, мне креститься надо! Креститься!.. Окрести меня, заклинаю!..»
Хриплые, словно сдавленные, задыхающиеся призывы о совершенно непонятном крещении наконец смолкли, закончились ударом от падения тела на пол.
Далее диктофон записал учащенное тяжелое дыхание и единственную фразу, произнесенную с явной угрозой:
– И про Воронцова мне известно…
А потом шаги уходящего человека.
Турецкий вызвал секретаршу. Томочка вошла и замерла в ожидании.
– Томочка, – произнес Турецкий, – ты умеешь держать язык за зубами?
Девушка, набрав воздуха, вопросительно уставилась на Турецкого, но не издала ни звука.
– Отлично! – похвалил начальник. – Тогда прослушай эту запись и набери мне текст на компьютере. Хорошо?
Прослушав диалог, Томочка округлила глаза, отчего стала напоминать лемура. Она повернулась к Турецкому, но тот прижал указательный палец к губам, и вопроса не последовало. Тогда секретарша быстро сделала свое дело и покинула кабинет. Уже в дверях она обернулась, но Александр Борисович повторил жест, и девушка тихо вышла.
Изучив набранный текст еще раз, Турецкий исправил пару грамматических ошибок и, сделав приписку: «Необходима информация по участникам разговора», послал его по электронной почте Аркаше Баранкину, рекомендованному Меркуловым. Через три часа пришло сообщение:
«Смерть генерала Покровского покрыта тайной. По официальной версии, он в пьяном виде застрелил жену из ревности и тут же покончил с собой. Начальником особого отдела дивизии в то время был капитан Воронцов Петр Петрович. После событий его сменил майор Копчик Иван Силантьевич. Адрес проживания Копчика: ул. Строителей, д. 76, кв. 12, Воронцова: ул. Гарибальди, д. 16, кв. 512».
Едва Турецкий закончил ознакомление со справкой, как в кабинет вошел Поремский.
– Сан Борисыч, ты что, на Томочке психотропные опыты проводишь? – спросил он с ходу.
– Ай! Ладно, – отмахнулся Турецкий. – Иди, мой друг, сюда! Смотри внимательно.
Подтащив следователя к монитору, Александр Борисович указал пальцем на текст. Владимир прочитал и присвистнул.
– Не хило, с такой фамилией жить на Воронцовских прудах у одноименного парка… Ну с одним-то у нас уже ясно, а второй?
– Послушай старого человека, – со значением произнес Турецкий. – Как правило, на улицах, названных в честь однофамильцев, селятся ограниченные, закомплексованные и злобные карлики! Поехали немедленно!
В пути Поремский почему-то вспомнил про гостей Турецкого.
– Сан Борисыч, а друзья твои дальневосточные как поживают?
Лицо шефа скривила гримаса, какая бывает исключительно при зубной боли, и он ответил:
– Понимаешь, Володя, есть категория людей, с которыми можно общаться лишь короткое время. А лучше вообще не знать об их существовании. Представляешь, на свете ведь живет множество народа и с некоторыми судьба тебя не сведет никогда! Ты не осознаешь, но поверь, что в этом и есть настоящее человеческое счастье. Наша жизнь похожа на минное поле…
– Шефа потянуло на философию, – констатировал Владимир, – значит, дело серьезное. Что, так надоели за три дня?
– Не то слово. Просто достали.
– А когда собираются съезжать? – поинтересовался Поремский.
– Самое интересное, что именно таких планов, по моим данным, у них нет. Я подозреваю, что они будут жить у меня до тех пор, пока я не переведу Жору служить в Москву.
– А ты его переводить действительно собираешься?
– И палец о палец не ударю!
– Тогда тебе не позавидуешь, – улыбнулся Поремский. – Ты обрекаешь себя на пожизненное содержание гостей.
– Ерунда, у меня-то терпения хватит. А вот Ирина может не выдержать и сорвется. Тогда – худо дело.
– Аа! Вот и приехали! – воскликнул Поремский и подозрительно оглядел стоявший у подъезда нужного дома фургон серого цвета с медицинскими крестами и салоном без окон, а также милицейский «газон» и «Волгу» с мигалками… – Неужто опять опоздали?
Турецкий нахмурился и молча вошел в подъезд.
2
Звонок разразился требовательной трелью. Кому-то срочно потребовалась хозяйка квартиры. Поначалу Юлия открывать не собиралась, но случай с письмом от отца заставил подойти к глазку. За дверью стоял милиционер.
– Что вам надо? – спросила Юлия.
– Я ваш участковый, – представился милиционер. – И у меня к вам небольшая просьба. Девушка, вы не могли бы поприсутствовать при вскрытии соседней квартиры в качестве понятой?
Юлия, пожав плечами, согласилась. Она вышла и поздоровалась с соседом по лестничной площадке Иваном Владимировичем Шаломановым. У двери слева стояли пять человек. Среди них выделялся своими могучими габаритами недовольный важный генерал. Увидев понятых, он облегченно вздохнул и произнес:
– Ну наконец-то! Теперь все формальности соблюдены? Давай, капитан, командуй!
– Вскрывай, – распорядился участковый, и человек в черной униформе начал колдовать над замком.
О соседе, к которому ломились, Юлия практически ничего не знала. Неприятный скрюченный старичок, живший напротив, был на редкость замкнут. Он никогда не общался с соседями. Единственное, что Юлия о нем могла сказать, так это что он уже десять лет выносил мусор в одном и том же ведре с изображенной на нем ромашкой.
Наконец раздался лязг металлических деталей замка, и дверь распахнулась. Соблюдая очередь, понятые и представители правоохранительных органов осторожно вошли в квартиру. Осмотрели две комнаты и остановились перед третьей – запертой. Хозяин мог крепко спать, поэтому сначала в дверь постучали.
Почему-то с первых минут Юлии стало здесь безумно скучно, и теперь она желала лишь одного: чтобы поскорей все закончилось. Она остановилась перед аквариумом в большой комнате у окна и безучастно рассматривала рыбок. На дне аквариума, среди горок из ракушек, блеснул металлический предмет, и она открыла было рот, но в этот момент техник поднажал и дверь распахнулась.
Увиденное повергло Юлию в шок. Сосед лежал лицом на столе. Возле правой руки его валялся пистолет, а на поверхности стола растеклась и засохла небольшая темная лужа.
Важный генерал, увидев тело, бросился к нему, машинально положив свои очки в роговой оправе на стол с аквариумом. Все остальные последовали за ним. И только сосед Шаломанов неторопливо подхватил очки и сунул их к себе в карман. Бо заметила Юлия, последней выходившая из большой комнаты, но промолчала.
А генерал аккуратно вытащил из-под руки самоубийцы письмо, посмотрел, сощурившись, и, перегнув лист пополам, зажал в руке. А затем принялся хлопать себя по карманам. Спросил окружающих, нет ли у кого очков. Шаломанов заявил, что, несмотря на возраст, обладает прекрасным зрением, и предложил свои услуги. Но генералу, видно, не очень хотелось, чтобы кто-нибудь из присутствующих ознакомился с предсмертной запиской. Решив, что Юлия самая безобидная из всей компании, он подозвал девушку к окну и как-то совсем по-домашнему попросил:
– Давай, деточка, прочти мне текст, только тихо и на ухо.
Юлия, пожав плечами, согласилась. Однако, по мере того как она читала, с трудом разбирая скачущие, коряво написанные буквы, странное чувство, что это самоубийство не случайность, все больше и больше начинало проникать в ее сознание. Оказывается, кто-то находит бывших убийц и жестоко мстит им. А когда встретилась вдруг знакомая фамилия, она поняла все. Юлию даже в жар бросило. Но она собрала всю свою волю в кулак и сделала вид, что ничего не поняла из прочитанного.
– А теперь забудь навсегда все, что ты только что прочитала, – произнес генерал суровым тоном. – А если будет утечка, то молись, чтоб не с твоей стороны!
Юлия подняла глаза на генерала. Ей хотелось уточнить: он что, всерьез угрожает ей? Но все, на что оказалась способна, лишь улыбнуться и пожать плечами:
– У меня с детства проблемы с фамилиями. Никогда не запоминала. Я могу уйти?
– Дело закончим и уйдешь, – сухо ответил генерал.
Юлия подписала все необходимые протоколы. А когда формальности были закончены, ушла в свою квартиру и захлопнула дверь.
3
На лестничной площадке второго этажа Турецкий с Поремским вынуждены были прижаться к стене, уступая место носилкам, которые несли двое мрачных санитаров в грязно-синих халатах.
Турецкий коротким жестом остановил их. Расстегнул молнию пластикового мешка и с минуту изучал пулевое отверстие в центре лба. Снова затянул молнию и махнул рукой: несите.
Ознакомительная версия.
