Девицы же были одеты в чулки и пояса, к которым чулки крепились, а еще в лифчики, таковыми, собственно говоря, не являвшиеся. Эти бюстгальтеры, на первый взгляд казавшиеся обычными, грудей не прикрывали и даже не поддерживали. Понять назначение данных предметов туалета мог, пожалуй, только пресыщенный сластолюбец.
Обуты же были девушки в туфли на высоченных шпильках, что вкупе с обнаженными сосками и гениталиями придавало внешности распутниц убийственную непристойность.
— Куда ты меня привез?! — воскликнула Даша, хватая Люпуса за рукав. — Опять на оргию?! Мало тебе позавчерашней?!
— Сегодня будет по-другому, — криво ухмыльнулся Гришка. — Сегодня ты убедишься, насколько грязен секс!
— Удивил ежа голым задом! — Даша зло сузила глаза. — Первый раз, что ли, я на ваших групповых случках присутствую?!
— Не-ет, такого, как сегодня, ты еще не видела! — многозначительно хмыкнул Люпус, неприятно осклабившись.
— Лю-пус! Лю-пус! — скандировали за окошком автомобиля бандиты, требуя, чтобы шеф поскорее выходил.
Гришка открыл дверцу со своей стороны, выгрузился из машины, обошел ее, открыл дверцу со стороны Даши и подал спутнице руку.
— Вылазь! — жестко бросил он вполголоса, видя, что Даша колеблется.
Она покорно вылезла.
И тут из заводского корпуса появился Зигфрид, сопровождаемый эскортом из четырех человек.
Вырядился бандитский «папа», по выражению Люпуса, «чисто под эсэсовца»: в черные галифе, заправленные в высокие хромовые сапоги, в черный мундир и соответствующей формы черную фуражку с кокардой в виде черепа. Даже галстук Зигфрид нацепил, как положено. Правда, и мундир, и галстук бандит напялил на голое тело.
— Брат! — напыщенно воскликнул он, завидев Гришку. И, раскрыв объятия, двинулся навстречу Люпусу.
Близнецы обнялись так крепко, будто не встречались по меньшей мере с неделю.
— Пацаны, теперь все в сборе! — вскричал Зигфрид, завершив церемонию приветствия. — Наш веселый ад ждет нас, бесы! Вперед! — и двинулся обратно в заводской корпус. Толпа качнулась вслед за вожаком.
В помещении Зигфрид взгромоздился на остов какого-то станка, превращенный в импровизированную трибуну.
— Установите факелы, братья! — громовым голосом распорядился Зигфрид.
Факелы установили в заранее прикрепленные к стенам держатели. Стало светло, как днем.
— А теперь разбирайте шмаль, братаны! — захохотал Зигфрид. — Да раздайте косяки телкам! Пришло время счастья!
Даша быстро огляделась по сторонам. На бывших станках, стоявших вокруг, лежали газеты, а на них — искусно свернутые самокрутки-косяки, набитые, видимо, «травой».
Присутствующие взяли по косяку, закурили. Удушливый дым мгновенно наполнил здание: ведь в нем находилось больше сотни человек, и все они практически одновременно старательно начали смолить «дурь». Гришка тоже затянулся.
— Ты будешь? — спросил он Дашу, протягивая самокрутку и ей.
— А что это? — опасливо поинтересовалась Даша.
— Чекерский гашиш. Особый, лучше индийского. И с особым действием. Чекерцы издавна выращивают его в своих горах, курят сами — он безвреден. А нам привезли прямо с Кавказа. Попробуй, не пожалеешь.
Даша неуверенно смотрела на косяк.
— Так будешь? — буркнул Гришка нетерпеливо.
— А я должна?..
— Тьфу, дура! — Люпус, видимо, уже ощущал на себе действие наркотика: его обходительность разом исчезла. — Нет, не должна, никто не заставляет! Но ты и без того тут прибалдеешь! Лучше уж покури сама!
— Я все же воздержусь… — Она нерешительно покачала головой.
— Твое дело… — Гришка отложил лишнюю самокрутку, а своей с удовольствием затянулся вторично.
— Сейчас мой брательник станет речугу толкать. Как Гитлер, — сообщил он Даше.
Зигфрид и впрямь изготовился говорить.
— Братья! — начал он. — Я слышал, здесь не каждый врубается, почему демократия есть высшая форма фашизма! Именно этому вопросу посвящается сегодня мое слово!
Блатные зааплодировали.
— Братья! — продолжал Зигфрид, движением руки восстановив тишину. — Вы должны помнить: любой настоящий пацан обязан осознавать, за что он сражается, а порой и погибает! За деньги?! Нет! Мы с презреньем отвергаем подобное обвинение, звучащее порой из уст слюнявых фраеров! Мы за деньги не продаемся! Деньги — это мусор! Так учат нас наши великие наставники — воры в законе! Мы деремся за идею!
Аудитория вновь взорвалась аплодисментами.
— Хайль, Зигфрид! — выкрикнул кто-то.
— Хайль!.. Хайль!.. — подхватили многие голоса. Несколько рук взметнулись вверх в фашистском приветствии.
Зигфрид опять остановил аплодисменты.
— Да, деньги — это мусор! — возвестил он. — Но за этот мусор продается и покупается поганая фраерня! За этот мусор можно купить кого угодно, от самого высокопоставленного политикана до самой высокоморальной мокрощелки! За денежный мусор продаются все: ментовня, лохня, торгашня, я уж не говорю о чиновных крысах любого уровня, журналюгах и бабах: эти по самой природе своей проститутки! И только настоящий деловой пацан, истинный блатной фашист за денежный мусор не продается!
Публика бесновалась от восторга.
«А он умеет заводить толпу, — подумала Даша о Зигфриде. — Действительно, этакий уездный мини-Гитлер…»
— А почему истинный блатной фашист плюет на денежный мусор?! — вскинул вверх указательный палец Зигфрид. — Да потому, что великая воровская идея, идея кастового, практически расового превосходства живущих по понятиям ЛЮДЕЙ над всем остальным блеющим быдлом для делового пацана превыше каких-то там бабок! А денежного мусора деловой пацан при демократии добудет всегда сколько захочет! Ибо вокруг полно трусливой мрази, дойной скотины! Надо только не бояться взять у нее то, что по праву принадлежит нам, ЛЮДЯМ! По великому фашистскому праву сильного!
«Во демагог! — Даша зло прикусила губу. — Умудрился же скрестить пойнтера с мотоциклом! Гитлеровскую идею расового превосходства немцев над прочими нациями — с блатной идеей кастового превосходства воров-законников и их прихлебателей над всем остальным человечеством! Да ты, Зигфрид, прямо Мичурин! Ладно, послушаем, чего там дальше у тебя в программе…»
— Я хочу вернуться к тому, с чего начал! — гремел Зигфрид. — Итак, почему же демократия является высшей формой фашизма?! Да потому, что именно при демократии достигается наивысшая продажность всех и вся сверху донизу! Именно демократическая пропаганда, демократическое преклонение перед обожравшейся торгашней, «жирными котами», внушает фраерне, что денежный мусор — главное в жизни! А значит, обеспечивает нам, истинным блатным фашистам, возможность драть во все дырки любое быдло, какое захотим! И быдло чаще всего будет подставлять нам свои дырки добровольно! За денежный мусор, который мы у того же быдла и отнимаем! А значит, великая воровская фашистская идея торжествует! Мы, настоящие ЛЮДИ, получаем власть над миром! А скотоподобная человеческая масса вылизывает нам пятки, как и полагается рабам вылизывать пятки хозяину!
Аудитория еще ловила каждое его слово, но Зигфрид чувствовал: внимание братвы потихоньку рассеивается, переключается на девочек. Да, чекерский гашиш действует… Надо закругляться.
— И последнее мое слово сегодня — о евреях! — провозгласил доморощенный Демосфен. — Тут некоторые пацаны позволяют себе антисемитские настроения. Это недопустимо и в корне неверно, братья! Евреи — очень полезный нам народ! Ведь именно евреи, одесские евреи-налетчики так много внесли в воровскую идеологию! А израильские евреи проявили себя настоящими фашистами, воюя с арабами! Именно евреи являются самыми горячими пропагандистами демократии, поскольку рыночная демократия — рай для евреев, помешанных на наживе! И еще: именно из евреев получаются самые жирные дойные коровы: еврей умеет своровать даже там, где настоящий вор по своей душевной широте и не найдет, чего взять! Поэтому берегите евреев, братва! Великий Адольф ошибался, когда их преследовал! По значимости это вторая его главная ошибка, а первая — поход на Россию! Не стоило Адольфу связываться с Россией! Здесь он все равно проиграл бы! Но имей он поддержу евреев, он наверняка удержал бы Европу и завоевал весь мир, кроме России! Поэтому не повторяйте ошибку великого Адольфа! Берегите евреев, пацаны! Они — основная опора настоящего делового блатняка, настоящего демократического фашиста! Хайль, Гитлер!
— Хайль, Зигфрид! — слаженно отозвалась братва.
— А теперь докажите себе и девочкам, что вы — истинные солдаты фюрера! — гаркнул Зигфрид.
Восторженный рев был ему ответом.
Даша и сама явственно ощущала на себе действие чекерского гашиша, хотя и не курила самокрутку. Но девушка уже настолько надышалась одуряющим дымом, что поняла, в чем заключается «особое действие» кавказского наркотика. Он вызывал неудержимую похоть. Даша чувствовала, как в ней поднимается волна темной звериной страсти, готовой смести на своем пути любые моральные или даже эстетические преграды. Сейчас девушка готова была отдаться любому самцу человеческого племени. Даша еле сдерживалась. И прекрасно осознавала: она способна сдерживаться только благодаря тому, что не попробовала предлагавшийся Люпусом косяк. Девушка отлично представляла, каково самочувствие тех, кто ее сейчас окружал. Тех, кто лично отведал чекерского гашиша…
