Он посмотрел на пленницу, распростертую на тахте. Картинка из «Плейбоя».
Девушка спала глубоким сном, сквозь приоткрытые губы вырывалось легкое дыхание. Короткие черные волосы сбились в немыслимую панковскую прическу. Одну руку она закинула за голову, вторая расслабленно свешивалась с тахты. Сбившаяся простыня позволяла определить, что загорать хозяйка квартиры предпочитала без купальника. Максимов с трудом отвел взгляд от задорно торчащих сосков.
«Диана-охотница», — вздохнул он. Из всех типов женщин он отдавал предпочтение именно таким: малогрудым, грациозно сухощавым, с плавной кошачьей агрессией в каждом движении. Матери и хранительницы очага из них получаются никудышные, об этом знали еще в каменном веке. Такие становились подругами охотников и воинов, на равных деля опасности и радость победы. Им поклонялись и их боялись за неспособность любить иначе, чем с испепеляющей страстью, в такой любви больше ярости воина, сливающегося в схватке с достойным противником, чем тепла и заботы женщины-матери.
О своей Диане Максимов знал ровно столько, сколько может рассказать беглый осмотр квартиры. Прежде всего, жила одна. Одноразовые лезвия и пара запасных зубных щеток, равно как и упаковка презервативов в шкафчике в ванной комнате еще ни о чем не говорили. Но явных признаков постоянного мужского присутствия не обнаружил. Друзей обоего пола достаточно, если судить по записной книжке, лежащей у телефона. Максимов мимоходом включил автоответчик, чтобы не тревожили сон хозяйки. Запасы в холодильнике объемом не поражали, но качество и цена продуктов говорили, что на пакет кефира наскребать ей не приходится.
О самой квартире Максимов образно заключил:
«Элегантное запустение». Всю старую мебель вывезли или заперли в одной из трех комнат, дверь в нее открыть так и не удалось. Длинный коридор украшала только старинная вешалка с гнутыми рогульками, но раскрашенная в по-современному неистовые люминофорные цвета. То немногое из мебели, что стояло в комнатах и на кухне, было дорогим и современным, но никак не вязалось со старыми выцветшими обоями и пожелтевшими потолками. Создавалось впечатление, что купившего квартиру нежданно поразил финансовый кризис и до грандиозного ремонта с обязательным сносом перегородок дело не дошло.
Под категорию наследственных обладательниц квартир с окнами на Патриаршие пруды Диана-охотница подходила с трудом. «Какая же удачная ей выпала охота, если удалось получить такой трофей? — подумал Максимов и уважительно покачал головой. — Красива, молода, сексапильна. Это какие же мальчики у таких-то девочек?»
Девушка застонала, потянулась, от чего скомканная простыня, и так прикрывшая лишь живот, соскользнула с бедра. Веки ее несколько раз дрогнули. Максимов сунул шакен в пачку сигарет и от греха подальше отодвинул ее от себя. Возможно, хозяйку придется второй раз насильно отправлять в царство Морфея, а, не дай бог, царапнув отравленным острием, можно невзначай выписать ей билет в один конец в Нижний мир.
Он мягко улыбнулся, встретив ее удивленный взгляд. Она с минуту рассматривала Максимова, сидевшего на полу у противоположной стены. Потом, очевидно, дошло, что это не сон, встрепенулась, села, прижав простыню к груди. Максимов внимательно следил за ее реакцией: пока паники в глазах не было, только страх. Свежее лицо хорошо выспавшегося ребенка заострилось и сделалось бледным, только ярко выделялись плотно сжатые губы.
— Не бойся, ничего плохого я тебе не сделаю, — начал он ровным голосом с едва заметным нажимом. — Так получилось, что мне больше некуда деться. Я уйду, обязательно уйду. Но пока надо сидеть тихо, как мышкам.
— Я закричу, — хрипло предупредила она.
«Нет, — ответил Максимов. — Раз уж начала говорить, то кричать не станешь. А станешь, я не дам». Вслух же сказал:
— Не надо. Иначе меня убьют. — При этом сделал жалобные глаза доброго неудачника, попавшего в переплет.
Судя по лицу, в ее голове лихорадочно прокручивались все возможные сюжеты «мыльных опер» и американских боевиков, снятых на деньги феминисток.
— Мне еле удалось спастись, — подсказал Максимов. — Пойми, пока мне некуда идти.
— Я позову людей. — В ее голосе не было ни капли решимости.
— Зачем? — сбил ее вопросом Максимов. — Обещаю сидеть тихо и не приставать. Я же не маньяк, не насилую, не режу. Просто прячусь.
— Сейчас я позову мужа, — она неожиданно пошла в атаку.
— Зачем? Тем более, никого здесь нет.
В комнату протиснул морду черный кот, радостно мяукнул, увидев Максимова, и, поигрывая пушистым хвостом, побежал прямо к нему.
Хозяйка удивленно уставилась на питомца, трущегося о ладонь Максимова.
— На бандита ты, вроде бы, не похож, — протянула она. — И аура добрая, если Макс тебя не боится.
— Возможно, — легко согласился Максимов. Кот, пока спала хозяйка, получил двойную порцию кошачьего корма, и теперь его любовь к Максимову была прямо пропорциональна тяжести желудка. Очевидно, он решил, что для выражения переполнявших его чувств простого тыканья мордой в ладонь мало, и взобрался на колени Максимова, уперся передними лапами в грудь, заурчал, пытаясь пощекотать усами лицо.
— Макс, скотина! — задохнулась от возмущения хозяйка.
Оба — и кот, и Максим — посмотрели на нее, и каждый по-своему усмехнулся.
Максимов остро почувствовал, что у Дианы-охотницы уже вызрело решение. Кричать не будет, но попытается переломить ситуацию в свою пользу — и сделает это непременно. Он перехватил ее взгляд, брошенный на мягкую игрушку, зверя неизвестной породы, сиротливо лежащего в изголовье, и уже понял, что последует дальше. Восхищало, как медленно и хладнокровно она начала исполнять задуманное.
— Так, кота ты уже соблазнил. Что дальше? — Она поправила простыню на груди.
— Ничего.
Она скользнула взглядом по Максимову.
— А если я пошевелюсь, ты не выстрелишь?
— У меня нет оружия. — Соврал достаточно убедительно. Спрашивала же о том, что стреляет, а стилет в ножнах на лодыжке в таком случае в счет не идет, хотя достать — одна секунда.
— Тогда я покурю.
Она потянулась к столику у изголовья, взяла сигареты. Закрытым от нескромного взгляда осталось лишь то, к чему удалось прижать простыню.
— Глаза не сломаешь? — бросила она через плечо.
— Уже видел, — парировал удар Максимов. «Если на бис исполнишь так же в суде, присяжные меня оправдают даже за многократное изнасилование с последующим расчленением». — Если хочешь, можешь одеться.
От него не скрылось, что вместе с пачкой сигарет на колени хозяйки перекочевал игрушечный зверь неизвестной породы. Дарить такие мягкие игрушки знакомым теперь вошло в моду.
— Непременно. — Она медленно раскурила сигарету. Правая рука теребила бок зверя. Неизвестно как держащаяся простыня вот-вот должна была опасть с груди. Она, не отрываясь, смотрела в лицо Максимову, оценивала впечатление. Если можно пытать наготой, то именно это она сейчас и проделывала.
Кот, почувствовав скопившееся в воздухе напряжение, нервно завозился на коленях Максимова.
Он опустил взгляд, этого и пыталась добиться Диана-охотница, потому что, подняв взгляд, Максимов увидел черный зрачок ствола. Маленький пистолет дрожал в цепких пальцах.
— А теперь, урод, медленно встал — и мордой к стене. — Она не скрывала торжества.
Максимов бесстрастно смотрел ей в глаза. Ждал.
— Быстро встал! — не выдержала хозяйка. Максимов не пошевелился.
— Урод, гадина, я тебя пристрелю, сволочь! — Из нее хлынул весь накопившийся страх. Максимов молчал.
— Что смотришь, выстрелю же!
— Стреляй.
Пистолет в ее руке задрожал.
— Это просто. Ни о чем не думай, просто нажми на спуск, — спокойно подсказал Максимов.
В комнате отчетливо щелкнул боек.
Кот взбрыкнулся, отчаянно мяукнув, рванул под тахту.
— Фокус-покус. — Максимов завёл руку за спину, выкатил на ковер желтые цилиндрики патронов. — Кто-то слишком крепко спит.
Подозрительную тяжесть игрушки он обнаружил давно и сразу же принял меры.
Сейчас хозяйка могла выбрать дикий крик, отчаянный бросок бесполезного пистолета в голову Максимова или, что еще хуже, в стекло. Но после минутной оторопи она медленно опустила ствол. Во взгляде не было ни отчаянья, ни страха, а только неприкрытое любопытство. Он угадал, предложив ей опасную игру с неизвестным концом. Диана-охотница, одинокая воительница о таком могла только мечтать.
— И что дальше? — спросила она, смахнув с глаз черную прядку.
— Предлагаю попить кофе.
— Офигеть можно! А больше тебе ничего не надо?
— О большем, прекрасная Диана, я и мечтать не смею. — Максимов улыбнулся, хотя спину щекотали струйки пота. Он знал, что победил.
