– Налетел ураган, – сказал Леклер – Стоял сезон тропических дождей. Моряки быстро успокоились, а Колумб сделал запись в своем журнале. Сейчас Подожди, Маклии.
Продолжая держать сборник карт подмышкой, Джон широкими шагами пересек комнату, распахнул створки книжного шкафа, быстро извлек какую-то книгу.
Едва удерживая свое нетерпение, он перелистал ее, ища необходимую страницу.
– Вот… Нашел… «Шторм подоспел вовремя. Это стало сигналом, которого не было с тех времен, когда евреи ушли из Египта и роптали на Моисея, освободившего их».
– Джон, если ты еще сомневаешься в том, что Колумб мог интересоваться историей с Ковчегом, то, будь любезен, ответить на такой вопрос: какой другой еще мореплаватель того времени, будь он адмиралом или капитаном, обладал такими познаниями? Ведь в пятнадцатом веке у христиан еще не было привычки изучать еврейские источники. Тем более, если не забывать о профессии Колумба – мореплавании? – съехидничал я.
– Странное совпадение, – поколебавшись, согласился Леклер. – Если мне не изменяет память, дон Христофор внимательно штудировал Иосифа Флавия, а в его дневнике есть несколько ссылок на Книгу Пророков. – Джон лихорадочно перелистал еще несколько страниц и удовлетворенно крякнув, зачитал «Меня ждут острова и впереди их корабли, чтобы перевести сынов твоих издалека и с нома серебро их и золото их, в честь Господа, Бога твоего »
Захлопывая книгу, Джон удовлетворенно подытожил:
– Книга пророка Исайи чаще всего цитировалась Колумбом. А теперь, Маклин, взгляни на эту карту.
Мы углубились в исследование фолианта, содержавшего сборник географических карт, начиная с древнейших времен.
3
Кто из вас пусть даже в далеком детстве не испытывал странного волнения, держа в руках карту. Некую притягательную силу, заключенную в старых гравированных картах, отмечали многие люди. Неуклюжие очертания материков, изображения кораблей, бороздящих морские. просторы с надутыми ветром парусами. Диковинные чудовища, высовывающие свои оскаленные зубами пасти из таинственной морской пучины. Запах старых карт вызывает грезы о затерянных пиратских кладах и островах сокровищ. Знаменитый врач семнадцатого века – Роберт Бзкон – рекомендовал разглядывать карты как лучшее противоядие от меланхолии и пессимистического настроения…
– Герхард Крамер был известен больше как Меркатор. Он считается самым выдающимся картографом шестнадцатого столетия. Существует даже предложение вести начало научной картографии от его имени. – Леклер открыл фолиант на одной из страниц, где была надпись: «Карта Абиссинии и Конго». – Меркатор, без сомнения, являлся самым страстным искателем древних карт, пылившихся на полках библиотек и на крышах чердаков.
И Леклер прочитал мне текст, находившийся на обороте карты Меркатора:
«Абиссиния, бесспорно, одна из величайших монархий нашего времени. Она занимает пространство между обоими тропиками и от Красного моря почти до Эфиопского океана. Если точнее описывать границы этой империи, надо сказать, что на севере она граничит с Египтом (который подвластен Турции), на востоке простирается до Красного моря и части Берберского залива, на юге естественной границей служат Лунные горы, а на западе расположены царство Конго, река Нигер, Нубийское царство и река Нил. Внутри этих границ располагалась древняя Эфиопия, называвшаяся, также, Египтом, страной троглодитов, страной корицы или Внутренней Ливией.
Как мы знаем из Ветхозаветной истории, из этих мест приехала к царю Соломону царица Савская, до которой дошли слухи о его мудрости».
– Страна троглодитов? – спросил я.
– Христианское королевство в Африке Меркатор называл так скорее шутливо, чем всерьез, – сказал Леклер, давая мне возможность рассмотреть карту.
Наблюдая за мной, Леклер продолжал:
– Есть еще несколько доказательств того, что древние евреи были хорошо знакомы с Эфиопией. И здесь я снова хочу обратиться к пророку Исайе, в восемнадцатой главе у него говорится:
«Горе земле, осеняющей крыльями по ту сторону рек
Эфиопских, Посылающих послов по морю, и в папировых судах по водам! Идите, быстрые послы, к народу крепкому и бодрому, К народу страшному от начала и доныне, К народу рослому и все попирающему, которого землю Разрезают реки».
Я внимательно выслушал цитату Леклера, в недрах памяти которого, как можно было убедиться, таились обширные познания, делавшие честь любому ученому. Не думаю, что мне удалось бы с такой легкостью оперировать всевозможными фактами, цитируя на память Библию.
Впрочем, одно место в ней я все-таки помнил наизусть «И создал Господь человека и воскорбел он об этом в сердце своем». Просто в моей профессии не всегда приходится сталкиваться с лучшими представителями человечества. Некоторые знакомства наводили меня именно на такие мрачные умозаключения.
Я невольно сморщил нос, что Леклер мог принять за мои намерения найти в его рассуждениях слабое место.
– Во-первых, Стив, – начал он голосом человека, оскорбленного в своих лучших чувствах, – вся Эфиопия действительно изрезана реками. Во-вторых, пророк описывает эту землю, как «осеняющую крыльями». Но такое описание можно толковать и как страну «жужжащих крыльев».
Я выжидающе смотрел на Леклера.
– Это скорее всего очень точное описание саранчи, обожающей поля Эфиопии и наполняющей воздух противным и тонким звуком жужжащих крыльев, – сказал он.
– Убедительно, – подумав, согласился я.
– И, наконец, в-третьих. Библия упоминает о стране Куш. В ранних греческих изданиях Библии название «Куш» переводилось как «Эфиопия» и употреблялось для определения всей долины Нила, включая Абиссинию.
Я притворно вскинул руки вверх, показывая, что сдаюсь под натиском аргументов моего друга. Затем жестом фокусника я извлек из внутреннего кармана пиджака листок с иероглифами, обнаруженный в бумажнике того человека, который чуть не отправил меня к праотцам в аэропорту Каира.
– Надеюсь, это не секретные планы Саддама Хуссейна о начале третьей мировой войны, – сказал я, протягивая испещренную арабской вязью бумагу Джону Леклеру.
Он аккуратно разгладил ладонями чуть примятый листок и пробежал его глазами.
– Увы, Маклин – воскликнул он. – Ты прав. Это всего лишь переписанный от руки текст обычного папируса. Речь в нем идет об анархии и разрухе, царившей в Египте после падения Среднего царства.
– Но зачем тогда убийца носил при себе ничего не значащий клочок бумаги? С таким же успехом он мог положить в бумажник описание красавицы Нефертити, – поинтересовался я.
– Похоже, что в данной копии, снятой с папируса, говорится о периоде, предшествовавшем вторжению гиксосов. Вот послушай:
«Воистину страна повернулась, как на горничном круге ., Воистину богатые жалуются, бедные радуются. В каждом городе раздается: «Прогоните могущественных из своей среды» Воистину уже не узнаешь сына из знатного рода. Дитя супруги высокородного мужа находится не в лучшем положении, чем сын бывшей рабыни. Воистину высокородные госпожи стоят нынче на коленях, как служанки и дробят зерно мельничным камнем.
Те, что прежде одевались в тонкое полотно, сегодня за каждый пустяк получают побои . Воистину судебные акты выброшены, тайные архивы открыты… Воистину служебные палаты открыты и списки украдены; поэтому рабы ныне могут стать господами. Воистину виновники перебиты и их списки разграблены. Воистину книги законов выброшены и люди топчут их на окраине города, и взбунтовавшаяся беднота разрывает их на улицах как тряпки. Воистину беднота возвысилась.
Смотрите, произошли события, каких прежде, в древнейшие времена, не бывало: властитель свергнут простыми людьми! Смотрите, кто был погребен как властитель, выброшен из гроба! Смотрите, что было укрыто в пирамиде, ныне лежит под чистым небом … Смотрите, тайное средоточие страны, границы коей некогда тянулись до бесконечности, сегодня пусто: покои царя разрушены в одночасье…»
– Что означает этот текст? – спросил я Леклера.
Джон счел необходимым уточнить мой вопрос:
– Ты хочешь сказать, что означает наличие этого текста в кармане у Джамаля Таха?
– Именно.
– Только одно. Он тоже интересуется Ковчегом Завета. Меня прошиб пот.
– Что ты мне посоветуешь?
– Будь осторожнее. Я хмыкнул.
– Прекрасный совет. Непременно им воспользуюсь.
– Но ты ведь действительно ведешь себя, как мотылек, летящий в огонь. Ищешь неприятности на свою голову.
– Я очень дорожу своей головой, – немного нервно заметил я. – Не очень хотелось бы ее потерять. И выход может быть только один – сложить крылышки, забиться в темную сухую расщелину и сделать вид, что огонь тебя не завораживает и не интересует. Впрочем, есть и другой вариант.
