Крыши по ту сторону Невы были на любой вкус: старинные черепичные и модерновые металлокерамические, ржавые жестяные и безликие шиферные. Причудливые изломы городского хребта неуловимо напоминали силуэт хищного доисторического животного.
Метафоричность пейзажа подталкивала к обобщению.
– Такое впечатление, что Бандитский Петербург состоит из одних только крыш… – многозначительно молвил Данила, следя за траекторией полета воздушного шара.
– Лучше одна крыша, но большая, чем несколько, но поменьше! – в тон ему отозвался Димон.
– Смотри – наши подъехали! – перебил Сергей, перегнувшись через балюстраду.
Действительно – среди столпотворения экскурсионных автобусов медленно полз бригадный «Студебеккер», выглядевший неестественно огромным даже со смотровой площадки. Взяв полевой бинокль, Данила навел резкость. Сквозь толпу поддатых с утра финнов пробирались Батя и Жека. Вид у них был несколько озабоченный.
Спустя несколько минут многоопытный уголовник и ответственный за безопасность стояли на смотровой площадке.
– Пацаны, извините за опоздание – опять на Литейном задержались, – объяснил Филонов, басовито откашлявшись. – Короче, выяснили мы насчет того отмороженного прокурора. Ну, помните – которого нам весной в рефрижераторный фургон подбросили?
– Сначала подбросил, а потом на нас же и стуканул, – недобро сощурился старый вор.
– И кто же это? – заинтересовался Данила, закуривая.
– Некто Владимир Петрович Заметалин, – Филонов в сердцах сплюнул через балюстраду.
– Он же – мой бывший «отрядный», – добавил Батя задумчиво. – Такой вот рамс, пацаны…
Новость оказалась слишком неожиданной, чтобы усвоить ее мгновенно.
Данила затянулся сигаретой до диафрагмы и, выдохнув серую струйку, глянул искоса. Димон нервно расслабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговичку сорочки. Сергей поднял брови, собрав лоб в морщины, да так и остался стоять с выражением удивленного недоумения.
– Посто-о-ой… – наконец протянул Трубецкой. – Мы ведь Заметалина минувшей зимой в бухаловке «Кроликовод» видели. Данилка у него еще пуговицу с шинели оторвал. А потом долго бил по голове бильярдным кием. А я-то думал, Гамадрила там и замочили!
– Значит, не до конца замочили, – процедил Пауков и нецензурно выругался.
– Выплыл, упырь! – скривился Филонов.
И лишь Черняев, более других тренированный звероколхозной жизнью, удержался от демонстрации эмоций. Только спросил:
– И чем же теперь наш Гамадрил занимается?
– Он теперь модный ресторатор, – сообщил Жека. – Держит самый крутой кабак во всем Бандитском Петербурге.
– О-очень интересно! – протянул Черняев. – Кабак, значит, держит… И что – никому ничего не платит?
Поставив на колено ноутбук, он деловито зашелестел клавиатурой. В базе данных крышуемых ресторанов Бандитского Петербурга фамилия Заметалин почему-то не значилась.
– Ничего не понимаю… – озадачился Данила. – В центре – почти все наше… Ну, не считая Казанского собора, который казанская оргпреступная группировка крышует. Так на чьей же он земле?
– В том-то и дело, что не на земле он работает, – пояснил Батя, указывая в сторону Невы. – Возьми бинокль… И во-о-он туда посмотри!
Черняев нетерпеливо припал к окулярам, подкручивая колесико резкости.
Из-под Дворцового моста медленно выплывал довольно большой катер, по борту которого четко прочитывалась надпись «Блатхата», выполненная старославянской вязью. Судя по судовой архитектуре, это был списанный сторожевик.
– Земля Бандитского Петербурга действительно наша. А вот вода – пока что ничья, – опечалился Жека. – И все по понятиям, не придерешься. Сегодня «Блатхата» в одном месте, завтра – в другом. Гастролеры.
– Мда. Эту тему мы упустили! – опечалился Данила, продолжая следить за плавсредством через оптику.
– Короче, пацаны, надо заняться! – строго прищурился Батя. – Предъява-то серьезная!
– Ох я ему и предъявлю! – мечтательно протянул Черняев, прикидывая, какой способ станет наиболее эффективным и унизительным для будущей жертвы.
Яйцеобразный купол Исаакия вклеивался в холодную синеву питерского неба. Тяжелая позолота отбрасывала веселые солнечные зайчики, и блики эти ложились на взъерошенные ветром головы пацанов, создавая подобие нимбов. Поганый плавучий кабак выглядел для мощнейшего криминального холдинга до смешного ничтожной целью.
– Могу натравить на Заметалина своих ментов, – наконец уронил Филонов. – Легко!
– У меня на реставрации работают неплохие исламские специалисты, – как бы между прочим заметил Пауков. – На все руки мастера! Особенно по обрезаниям. Как увидят что лишнее – так сразу за ножи и хватаются!
– Я тоже кое-чего могу предложить! – высказался Трубецкой несколько загадочно. – Да такое, что его «Блатхата» потом ввек не отмоется!
– Сейчас мы его сделаем! – взяв со стола мобильник, Жека деловито нащелкал номер. – Алло, Павлюченко? Да, это я. Я тебе по делу звоню. Тут у нас по Неве и каналам плавучий кабак курсирует, бывший сторожевик. Называется «Блатхата». Знаешь такой? Что – и на открытии был? Тогда слушай задачу…
Заложив щегольской вираж у Василеостровской стрелки, плавучий кабак неторопливо пополз вверх по Неве. Золоченый шпиль Петропавловки пронзал синее небо, словно шея любознательного лох-несского чудовища. «Блатхата», потихоньку сбавляя скорость, шла теперь самым малым метрах в двадцати от берега. Слитный густой звук двигателя постепенно распадался на прерывистый рокот, напоминающий стук пулемета.
Стоявший в рулевой рубке Заметалин достал подзорную трубу, тщательно протер сиреневатые линзы бархоткой и взглянул сквозь оптику на узкую песчаную косу под бастионами. На фоне гранитных контрфорсов мелькали смуглые тела пляжников и пляжниц. Среди последних было немало молоденьких девушек, загоравших топлес. Выцелив самую грудастую, Гамадрил плотоядно ухмыльнулся, прикидывая, в каких позах он бы ее поимел.
Сегодняшние клиенты плавающего ресторана совершенно не реагировали на маленьких купальщиц. И это не удивляло: вот уже третий день на борту плавучего кабака гуляли падкие до водки финны.
Воздух на крытой решеткой палубе был тонко прослоен алкогольной отрыжкой. Северных гостей совершенно не интересовали ни открывавшиеся с катера достопримечательности, ни изыски традиционной тюремной кухни. С самого утра они методично вливали в себя водку.
Особенно усердствовал здоровенный мужик со шкиперской бородкой на широком крестьянском лице. Сидя у самого борта, он заливался водярой со степенностью генерального директора «Нокии».
Финский загул сопровождался нежной икоткой и нетерпеливым пощелкиванием пальцев – мол, дайте нам еще спиртного! Официанты не успевали менять пустые бутылки на полные. Однако пива, которое ассоциативно подразумевалось под водку, тупые финны не требовали.
– Владимир Петрович, дорогой, – маленький Магомедик осторожно тронул подглядывающего за рукав. – Посмотри, что с той стороны к нам плывет, да?
Заметалин с неудовольствием направил подзорную трубу за корму.
Из-под Дворцового моста показался белый треугольничек буруна, обозначавший форштевень какого-то маломерного судна. Вскоре нарисовался и сам катер. Выскочив на оперативный простор, он приподнялся на подводных крыльях, пристраиваясь к «Блатхате» в кильватер. Когда до кормы оставалось не более двадцати метров, катерок зигзагом вильнул вправо и, уравняв скорость, оказался справа на траверзе. Только теперь Заметалин различил на его флагштоке вымпел речной милиции.
Водных ментов было трое. На носу громоздился тупорылого вида полковник с гуттаперчевой физиономией и узкой щелью вместо рта. Двое молоденьких сержантов, сидевшие на корме, напоказ ласкали короткоствольные «калашниковы». Головы их почему-то украшали яйцеобразные пластмассовые каски с прозрачными забралами, будто бы они прибыли на разгон несанкционированного митинга.
– Эй, на «Блатхате»! – закричал полковник. – Кто тут у вас Заметалин?
– Ну, я… – осторожно представился Гамадрил. – А в чем, собственно, дело?
– Конкретный базар к тебе есть!
– Слушаю вас, – ресторатор смиренно продемонстрировал готовность к диалогу.
– Вы вообще четвертый месяц по нашей Неве ходите. И до сих пор никаких проблем у вас тут не возникало. Прикидываешь, к чему говорю?
– Конечно, – невозмутимо ответил Заметалин, уже обо всем догадываясь. – Согласен пострадать материально. Чтобы и дальше никаких проблем не возникало.
Скупая милицейская улыбка поощрила сообразительность коммерсанта.
– Прямо сейчас – можешь? – без обиняков спросил речной мусор.
