последний раз видел такие лица.
— Это только в столице, — сказал эсбист Нечаю после очередной прогулки в город.
— Ну что же, свозим тебя на периферию, — улыбнулся майор.
И свозили, за счет МГБ. В Днепропетровск, Жданов и Одессу. Там Чумак своими глазами увидел индустриальные гиганты, новые фабрики с заводами и работающие порты. И опять — те же лица.
— Вот так по всей стране, — сказал Нечай, когда ехали обратно. — Подумай.
Спустя месяц, после длительных раздумий Чумак дал согласие на сотрудничество.
…Короткими майскими ночами лесами и перелесками Львовской области шли двое — мужчина и женщина. Оба средних лет, бледные и худые. Заросший щетиной мужчина — в «петлюровке» с трезубцем, сером офицерском френче, суконных, с кантами галифе и хромовых сапогах, побелевших на головках. Его офицерский пояс оттягивала кобура, а неширокое плечо — американский автомат Томпсона.
Женщина была укутана в темный платок, одета в легкий гуцульский кожушок, перетянутый широким ремнем с пистолетом, юбку и высокие ботинки. За плечами у обоих висели тощие котомки.
Это были Кук с женой Уляной, активной участницей бандеровского подполья. Их должен был сопровождать Карпо, но он погиб месяц назад в перестрелке. Супруги двигались на встречу с Чумаком, от которого получили через связника грепс [67].
В нем сообщалось, что встреча возможна каждую пятницу, после захода солнца, в условленном месте у села Кругов Подкаменского района. Откуда Чумак со своими хлопцами сопроводит обоих в Хмельницкую область для личного контакта с Мудрым.
На рассвете шестых суток, ориентируясь по карте, пара вышла к нужному селу, обошла его стороной и направилась к дальнему, засеянному озимыми полю, на краю которого высилась старая раскидистая ракита. Двигаясь вдоль опушки, приблизились к ней. Кук, встав на носки, сунул руку в наплывистое дупло и извлек оттуда желудь.
— Чумак уже был здесь, — показал Уляне. — Будем ждать вечера.
Отойдя от ракиты в цветущие заросли терна, рядом с которыми побулькивал ручей, они нашли там полянку, сняв котомки, уселись на траву. Кук извлек из одной пару сухарей, кусок солонины, порезал ее на камне, оба подкрепились и запили завтрак водой.
— Так, посмотрим, что мы имеем, — снова сунул руку в мешок, достав оттуда позеленевший от сырости, замшевый кисет. Раздернув шнурок, высыпал на разостланный женой платок содержимое, которое на солнце заблестело и заиграло гранями. Тут были нательные кресты с цепочками, перстни с кольцами, сережки и зубные коронки. Кук перебрал все, ссыпал в кисет, взвесил на руке: — Полкило будет.
— Да, этого нам надолго хватит, — улегшись на снятом кожушке, сонно сказала Уля-на.
Под шелест листьев с травами, продремали до захода солнца, то и дело вздрагивая, и открывая глаза. Когда же закончив свой небесный путь, солнце опустилось за горизонт, а в кустах затрещали кузнечики, они, изготовив оружие, прокрались к раките.
Ближе к полуночи, когда воздух сделался сырым и прохладным, неподалеку послышался шорох, затем тихий, похожий на птичий свист. Кук ответил таким же, из мрака возник силуэт, а затем громкий шепот:
— Друже провиднык, вы здесь?
— Здесь, — последовал ответ, и Чумак с Куком обнялись.
— А теперь, друже провиднык, за мной, — дохнул табаком эсбист. — У нас в балке за селом надежный схрон, отдохнете до утра, а ночью проведу к Мудрому.
Три тени беззвучно растворились в ночи. Шагавший впереди Чумак вел зверхников [68] уверенно, вскоре все оказались в узкой ложбине, по склонам которой густо росли деревья и крушина.
— Здесь, — остановился под одним из деревьев Чумак. Нагнувшись, сдвинул в сторону усыпанную жухлой листвой крышку. Группа поочередно спустилась вниз. Там Кук подсветил фонариком, а Чумак, чиркнув спичкой, зажег на дощатом столе керосиновую лампу. Бункер был как тот, где они зимовали с Партизаном, а фактически ловушкой. Под лестницей, в неприметном месте имелась кнопка, а в одной из хат села ждала условного сигнала группа захвата.
— Может, поужинаете с дороги? — предложил гостям агент, когда они, сняв котомки, расстегнули ремни и положили оружие на лавку. — У меня есть хлеб, окорок и спирт.
— Нет, друже Чумак, — стянул с ног сапоги Кук, а Уляна молча качнула головой. — Мы добирались сюда почти месяц, очень устали, так что будем спать. А ты, если не трудно, почисть мой автомат, — взял с лавки и протянул агенту.
— Как его разобрать? — повертел тот «томпсон» в руках. — Никогда такого не видел.
— Все очень просто, — в три движения командир разобрал оружие. После этого они с женой устроились на нижних нарах и, отвернувшись к стене, уснули.
Чумак, немного повозился с автоматом, затем, поглядывая на спящих, вынул из кобур на лавке «вальтеры» и разрядил, сунув магазины в карман. Спустя несколько минут в хате, где дежурила опергруппа, замигала лампа. Кука с Уляной взяли, как говорят, «теплыми». Сопротивления они не оказали.
На следующее утро под усиленным конвоем главного командира УПА с женой доставили во внутреннюю тюрьму, рассадили по разным камерам, и министр (теперь он именовался Председатель) доложил в Москву об успешно проведенной операции.
— Отличная работа, — сказал новый главный чекист страны Серов. — Такой подарок товарищу Хрущеву. Всех участников представить к наградам. Вскоре из Москвы пришел приказ на ордена и медали. Исаев досрочно получил вторую звезду на погоны, а еще очередной отпуск, в котором не был три года.
— Может, съездим на море? — предложила по такому случаю жена — У меня в Анапе подруга по институту, давно приглашает.
— Ты как, не возражаешь? — взъерошил сыну волосы Николай.
— Ура! На море! — радостно закричал Алешка.
Через сутки, дав телеграмму подруге Оксаны и взяв билеты в купейный вагон, Исаевы вместе с Рексом следовали в Краснодар, от которого до Анапы было полторы сотни километров. При посадке случился казус.
Величаво-неприступный проводник, в белом кителе и фуражке, категорически отказался пустить Рекса в вагон, требуя определить четвероногого пассажира в собачий ящик.
— Но у него есть билет, — заступился за друга Алешка. Никакой реакции.
— Товарищ, можно вас на минуту? — взял железнодорожника под локоть Николай. А когда чуть отошли от двери, наклонился и доверительно сказал: — Это очень заслуженный розыскной пес. Следует на отдых, а мы сопровождаем. Вон та женщина — врач, — указал пальцем на жену, — я охранник.
Затем, вынув из кармана, предъявил тому удостоверение.
— П-понял, — часто закивал проводник. — Извиняюсь.
Ехали интересно и весело. Алешка, сняв сандалии, забрался на мягкий диван, с интересом разглядывая проплывающие за окном пейзажи, Николай с Оксаной, смеясь, прихлебывали из подстаканников янтарный, с лимоном чай, а улегшаяся под столиком овчарка довольно хрумкала рафинадом.
