Худое лицо Губанова преобразилось. Он окончательно взбодрился, морщины разгладились, полковник явно чему-то радовался.
– Зачем вы во все это влезли? – неожиданно спросил он. – Я спрашивал у специалистов в нашем госпитале, вам жить осталось от силы полгода...
– Я не люблю этой темы! – отозвалась я и тоже поднялась с места.
– Сидеть! – вдруг резко и зло рявкнул на меня Губанов, мгновенно выхватив пистолет.
Он явно проходил когда-то спецподготовку, возможно, в том же учебном центре, где и я. Кабинетным полковником Губанов никогда не был, сейчас его язву точно рукой сняло.
– Вы могли бы прожить еще полгода, – произнес он, держа меня на прицеле и соблюдая дистанцию, чтобы я не могла достать до оружия даже в прыжке.
– Вы могли бы прожить еще полгода, – повторил он. – А может, и больше, гораздо больше... Но умрете сейчас. И мне вас не жаль.
– Отчего же? – спросила я, с трудом сохраняя спокойствие.
– Вы наемница, работаете за деньги, убиваете людей, – продолжал Губанов. – Вы больше не нужны организации!
– Какой организации?
– Любой, – ответил он с явным снисходительным торжеством.
Он мог убить меня в любой момент, но сейчас обычно неразговорчивого замкнутого полковника потянуло на откровенность. Упускать такую возможность было нельзя.
– Значит, Крот – это вы? – спросила я.
– Да. И Сократ на моей совести. Он слишком доверял мне. А вам я сперва подставил Пирогова, потом Кирикова. Вы ко мне спешили, как к отцу родному, а я... Я вас теперь убью.
Последнюю фразу он произнес буднично, без садистской издевки. Дескать, извини девушка, работа такая. Но ведь и в самом деле Губанов сумел, что называется, «умыть меня по полной...» Сперва подсунул своему новому шефу Кирикову информацию, что в охотничьем комплексе может появиться некто, могущий дать сведения о Павле Шорникове. Кириков отправил туда Пирогова. Губанов отлично понимал, что, столкнувшись с Антоном, убивать я его не буду. Тот же, не кривя душой, сдаст мне пославшего его начальника. Ну а я, будучи в полной уверенности, что Кириков – Крот, обращусь за помощью к единственному надежному человеку. Таким образом, сейчас он убьет одного из двух людей, подобравшихся вплотную к банде Графа, к его экспериментам на «живом материале». Утром сюда придет Сергей, обнаружит мой труп, потом в квартиру вломятся менты...
Дальше можно даже не додумывать.
– И еще, Евгения, – мерзавец явно перешел к последнему слову, – не знаю, сильно ли вас обрадует это перед смертью, но никакого рака у вас нет. Переутомление было, плюс дистония, вегето-сосудистые пароксизмы, так они у каждого второго... Врачи, которые вас обследовали, уже тогда работали на меня. Я хотел вас из игры вывести, чтобы вы нам не мешали... Ваш диагноз все равно в дальнейшем не подтвердился бы, и вы бы жили... А вы, Гладкова, только ожесточились, взялись за новые дела с удвоенной энергией! Вы больше не человек, вы – машина для убийств!
– Помолиться разрешите? – спросила я, чувствуя, что пол куда-то уходит из-под ног.
– Не знал, что вы верующая... Валяйте, только не размахивайте руками.
Добавлять, что убьет он меня не больно, «чик и все!», Губанов не стал...
Если бы полковник имел на затылке глаза, а Сергей Шорников не овладел в свое время искусством «воина-тени» бесшумного, почти невидимого передвижения, то Губанов уже три минуты назад заметил бы, что в комнате нас уже трое. Сергей незаметно выбрался из своего укрытия и стоял за спиной полковника всего в одном шаге. На мою удачу, Хмурому хватило выдержки дать полковнику высказаться до конца. Находившаяся здесь же потайная видеокамера фиксировала все губановские откровения. Когда Сергей понял, что полковником сказано последнее слово, Хмурый коротко, без всякого размаха рубанул Губанова ребром ладони под ухо.
– Ну вот, ты оказалась права! – только и произнес Сергей, кивнув на лишенное чувств тело полковника.
Я лишь махнула рукой. Просто при подобных встречах меры предосторожности лишними не бывают. Очень уж мне не понравился голос полковника при нашем телефонном разговоре, дальнейшее – чистой воды интуиция. Вот как только она не сработала в свое время у Сократа Ивановича?!
– Чем будем выкупать жизнь? – спросила я, увидев, что полковник более-менее пришел в себя.
– Да ничем! – зло отозвался тот.
Надо отдать должное, полковник совсем не выглядел испуганным.
– Придурки вы оба! – продолжил полковник в том же духе. – И жизнь вы у меня покупать будете! Вы даже не представляете, с кем воюете!
– И с кем же? Просвети нас! – вступил в беседу Хмурый.
– С системой, – только и ответил Губанов. – Можете меня связать и оставить здесь. Раньше завтрашнего утра мне отсюда не выбраться. За это время вы успеете добежать до канадской границы.
Надо же, у полковника чувство юмора прорезалось.
– Ты забыл добавить – «время пошло!» – заметил Сергей.
– Оно давно пошло, – только и произнес Губанов.
На этом наша милая беседа несколько застопорилась. И тут у полковника зазвонил мобильник! Времени на раздумья не было, я взяла телефон вместо Губанова, а Сергей немного охладил пыл полковника, пытавшегося этому воспрепятствовать.
– Я слушаю вас! – нежно проворковала я, насколько была на это способна.
– Простите, я, кажется, ошибся, – отозвался мужской голос.
– Вам нужен господин Губанов? Он подойти не сможет. Причем, думаю, уже никогда не сможет.
– Не сможет? – невидимый собеседник был заметно растерян.
Не пойму, знакомый голос или нет? Это явно не Граф и не его закодированный подручный.
– Вы кто? – спросил мужчина.
– Евгения Гладкова. Разве не знаете такую? – поинтересовалась я.
– Наслышан, – отозвался собеседник.
Некоторое время мы оба молчали.
– Ну что вы умолкли? – спросила наконец я. – Удивлены, что я до сих пор жива?
– Есть такое, – прозвучало в ответ. – У вас, мне говорили, как у бультерьера, мертвая хватка. Разумеется, вы хотите встречи со мной?
– Это неизбежно, – отозвалась я.
Мой собеседник на некоторое время замолчал. Мне пришлось поторопить его:
– Времени на раздумья у вас нет.
– Дерзите, Евгения, – отозвался он, впрочем, довольно мягко.
Неужели я не ошиблась, и сейчас говорю со всемогущим покровителем?!
– Так давайте встретимся прямо сейчас! – в открытую иду я.
Мужчина вновь некоторое время не подает голоса. Он в сложном положении. Меня давно уже не должно быть в списках живых, тем не менее я сейчас разговариваю с господином Покровителем, используя телефон его верного человека, полковника спецслужбы. Как далеко я зайду дальше, Покровитель может только догадываться. И Граф, и полковник Губанов потеряли надо мной контроль. Не встретиться со мной Покровителю никак нельзя, а встречаться опасно. У меня репутация отмороженной на всю голову, вдруг возьму и грохну Покровителя. Охрану ему тоже брать с собой нельзя. Свидетели при нашей беседе нежелательны.
– Назовите любое людное место, – подсказываю я. – Чтобы ни у кого из нас не возникло соблазна открыть стрельбу. Там и встретимся.
Покровитель думает еще секунд восемь, потом называет не самый дорогой столичный ресторан. Нет, не кафе для студентов, но люди такого ранга редко ходят в подобные заведения. Встреча назначается на утро, которое вот-вот уже наступит. Мне не остается ничего иного, как согласиться.
– У меня всего один вопрос – кто заказывает и оплачивает эксперименты Графа? – задаю я вопрос окончательно пришедшему в себя Губанову.
– Совместное предприятие, – ответил полковник как ни в чем не бывало. – Некоторые высшие чиновники из наших правительственных структур и их партнеры из-за рубежа.
– Например, Страум?
– Страума я не знаю. Граф вышел на него самостоятельно, я даже не успел проверить его по линии контрразведки. Но Граф очень доверяет ему, даже решил продать ему то, что обещал Гамалю, которого вы столь успешно ликвидировали. А деньги взял от обоих.
При этих его словах Сергей аж присвистнул, моя версия оказалась верной на все сто. Губанов тем временем продолжал:
– Страум – сотрудник разведки, это вне всяких сомнений. Но какой, у меня нет даже предположений. Слушай, Гладкова. Я тебе уже сказал, что ты здорова как бык. Уезжай подальше, через пару лет вернешься. Захочешь, работу подыщем.
– С кем я сейчас разговаривала? – спросила я.
Полковник впервые за все время нашего общения (не только сегодняшнего) позволил себе усмешку. Всеми морщинами своего худого лица. А затем назвал мне фамилию. Когда я ее услышала, всякие другие вопросы отпали у меня сами собой. Вот почему его голос показался мне знакомым. Слышала его неоднократно и по телевизору, и по радио. Некто Семен Денисович Абрикосов. Перечислять все его титулы слишком долго, вкратце все выглядит так: депутат-меценат-попечитель-благотворитель-председатель, независимый издатель, президент чего-то денежного и вице-президент чего-то связанного с помощью всем больным и страждущим. А с недавнего времени еще и чиновник в самой высокой администрации...
