Ознакомительная версия.
– Вернуться назад. Ты начал забывать это слово, когда сидел в шкафу или прыгал с крыши?
Часть 5
Ситуационный центр
Просторная комната пятнадцать на пятнадцать метров. Овальный стол на двенадцать человек. Плюс четыре рабочих стола с инженерами. Экран полтора на два метра располагался в углу кабинета, и еще два стандартных монитора были рядом с руководителем. В этом помещении разрешалось курить. Но благодаря кондиционированию воздух там оставался чистым, по словам самого Норманна – пригодным для дыхания.
Сегодня в «центре центра», как иногда называли эту комнату сами сотрудники «Норманна», царила привычная атмосфера. И все же в кондиционированной атмосфере незримо присутствовало напряжение. Александру Матвееву, который впервые перешагнул порог ситуационного центра, показалось, что за большим столом собрались сотрудники разных ситуационно-кризисных центров – Росэнергоатома, Минатома, ФСБ, МЧС, МВД. Но это было ошибочное мнение. Хотя эти восемь человек (четыре кресла сегодня пустовали) и столько же операторов-инженеров в компетентности и оперативности не уступали коллегам из вышеперечисленных ведомств, а в чем-то превосходили их. Александр Матвеев, как сейчас говорят, был в теме. Уже по пальцам одной руки он не мог посчитать, сколько лет он находится на заслуженном отдыхе.
Глядя на эту монументальную сидячую композицию, Матвеев мысленно перенесся на три года назад, в тот день, когда его (как, впрочем, и сейчас) оторвали от огорода, пригласив на плановое совещание в оперативном управлении ФСБ. Тогда его мучили два вопроса: почему его, отставного офицера контрразведки, пригласили на совещание и почему в его голове родилось высказывание с открытым содержанием: «Большие шкафы громко падают». Он повторил это вслух, когда докладчик, он же личный помощник директора службы безопасности, напрямую обратился к неприметному, как зритель в девятом ряду, приглашенному гостю, который не выдал себя ни жестом, ни голосом; больше того – он боялся почесаться под грозным взглядом генерала Бурцева. «Полковник Матвеев, вижу, у вас есть возражения». «У меня?» – мысленно переспросил Матвеев, а вслух отчеканил: «Никак нет, товарищ генерал!» На вопрос: «Что же у вас есть?» Матвеев ответил: «Реплика». Собственно, доклад генерала носил точечный характер. Он буквально обрушился на аудиторию: «Меня удивляет не существование «Альфы». Меня бесит уровень неудач этого подразделения!» Тут Бурцев сказал гениальную фразу, которую кто-то увековечил в мужском туалете: «Даже я, видевший все, не видел такого!»
– За последнюю неделю на Северном Кавказе мы потеряли тринадцать человек. Пятеро погибли во время спецоперации в Ингушетии. Причем, заметьте, противник окопался в доме. Как волк, был обложен ротой армейского спецназа, бойцами территориальной группы «А» под прикрытием роты мотострелков. Я попросил сравнить две вещи: сколько боеприпасов было потрачено на плановых учениях, на которых присутствовал шеф, и сколько расстреляли наши спецы в Ингушетии только в одной операции. Так вот, сравнение не в пользу вышеназванной республики. И я хочу спросить: почему мы вдруг перешли на странную тактику – хоронить бандитов всех мастей в подвалах жилых домов? Кто назовет мне имя этого стратега? Полковник Матвеев, вижу, у вас есть возражения.
– Большие шкафы громко падают.
В зале повисла гробовая тишина. Все ждали одного звука – лязга гильотины или затвора автомата. Только не полковник Матвеев. Он уже три года не работал в Службе и, как считал он, имел моральное право на риск, правда, в контексте пенсионного возраста – оправданный.
И вот спустя три года Матвеев почувствовал укол дежавю. Хотя ни это помещение, ни люди в нем ничуть не напоминали накаленную атмосферу во время доклада генерала Бурцева. И тогда, и сейчас он находился в роли все того же приглашенного гостя. Тогда он действительно сидел в девятом ряду, а сегодня – девятым по счету за этим большим овальным столом.
Ему навстречу поднялся Юрий Норманн и, поздоровавшись за руку, указал место слева от себя. Потом вдруг и сам пересел напротив, создавая наглядный пример визави.
– Юрий, – назвался он, неотрывно глядя на Матвеева. – Можете называть меня по имени.
– Ну если вам все равно, то я предпочел бы по имени-отчеству. Юрий Андреевич, если не ошибаюсь.
– Полковник Матвеев, – представил его Норманн сотрудникам. – Александр Михайлович.
Матвеев улыбнулся всем и каждому, глубже заглянув только в одни глаза – Юрия Норманна, одного из самых молодых генералов ФСБ, как среди действующих, так и среди отставных. Таковым, кстати, был и генерал Бурцев, припомнил Матвеев. И мысленно перекрестился: «Царство ему небесное...» И уже с опаской поглядел на генерала Норманна, который показался ему председателем в суперзакрытом генеральском клубе самоубийц.
– Не будем ходить вокруг да около, – тем временем начал Норманн. – Нас интересуют два человека. Когда вы последний раз видели Михаила Наймушина и Тамиру Эгипти?..
В горле Матвеева пересохло. Он не стал притворяться, как не стал играть, что, на его взгляд, было одно и то же. Он взял со стола бутылку минеральной воды, скрутил пробку и, налив в стакан, выпил.
– Я не видел этих людей больше года, – наконец ответил он. Только сейчас заметил, что может смотреть на себя со стороны, бросая взгляд на монитор, что стоял по правую руку от него, как телеведущий. Он не был центральной фигурой в кадре – объектив неподвижной цифровой камеры охватывал всех участников этого, скорее всего, совещания. «Ведется запись или нет?» – рассеянно подумал Матвеев. Скорее всего, нет. Зачем им все это? Даже записи свадеб порой до конца не просматривают, сыты обычными воспоминаниями, и они, как ни странно, намного ярче записей. Кажется, камера обходит стороной все самое ценное, дорогое...
И еще один взгляд на монитор. Матвеев к этому моменту взял себя в руки. Был абсолютно спокоен. Только наполовину пустой стакан говорил о его сиюминутной слабости.
– Александр Михайлович, расскажите подробно, при каких обстоятельствах вы познакомились с Наймушиным и Эгипти?
– Я выполнял задание «конторы», – прямолинейно заявил Матвеев. Присутствующие, включая операторов, переглянулись. Матвеев пояснил: – Раньше Службу я называл «фирмой». Что делать, времена меняются. С годами мы грубеем, правда?
– Не знаю, – пожал плечами Норманн. – Мне сорок пять. Я не собираюсь меняться, стареть и грубеть. Слушаем вас, – поторопил он Матвеева.
– Мой рассказ может занять время.
– На это мы и рассчитывали. Чем больше деталей мы услышим, тем лучше будет для вас. А потом, – предвосхитил он вопрос полковника, – мы удовлетворим ваше любопытство. Итак?
– Операция, которую возложили на меня, носила название «Безусловная реализация». – Матвеев усмехнулся. – Тогда я спросил у генерала Бурцева: «Название придумал Буш?»
– Цель операции?
– Ликвидация генерала ГРУ Фокина. Он бежал за границу. Был опасен не он, но материалы, которые мог опубликовать. В качестве непосредственных исполнителей выбрали выпускников «Инкубатора». Мне пояснить, что это за заведение?
Норманн кивком головы показал: «Да, пожалуйста».
– Начну с того, что агенты, которыми я руководил, были продуктом секретного проекта «Организованный резерв». Я был одним из немногих офицеров в управлении военной контрразведки, кто знал об этом проекте. Родился он в рамках Координационного совета при президенте России. Но сначала при Минобороны была создана рабочая группа, а руководство возложено на Главное управление воспитательной работы. Первая школа-интернат получила название «Инкубатор». В рамки программы, о которой я уже говорил, входили вопросы и чистоты улиц, и чистоты общества. В общем, заодно решалась и проблема педикулеза. На московских улицах отлавливались подростки. Предпочтение отдавалось сиротам в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет. Из них отбирались физически крепкие. Подростковый возраст, если сравнивать его с материалом, легко поддается лепке. Подростку можно внушить что угодно. В том числе и патриотизм, – с небольшой задержкой закончил фразу Матвеев.
– Продолжайте, пожалуйста.
– Не прибегая к неоднократно использованным технологиям вроде «универсальный солдат», «слоны», в «Инкубаторе» воспитывали именно универсальных солдат. За два года была создана первая группа молодых людей в возрасте восемнадцать лет. «Рожденные шлюхой» – так иногда их называли.
– А как называли их вы?
– Розами, – ответил Матвеев. – Красивые, опасные, вооруженные острыми шипами. «Хотя их мало, но это – розы».
И в этот раз Матвееву на ум пришли строки из Сафо.
– Они прошли более длительные курсы по системам базирования в тылу противника в районах средней полосы, – продолжил он, – а также в горных районах. Они освоили такие дисциплины, как преодоление и уничтожение инженерных препятствий, маскировка и наблюдение, выживание в экстремальных условиях. Тактико-специальную подготовку разведчиков: подготовка к операции и заброска в тыл врага, переход в заданный район, диверсионная работа и отрыв от преследования, захват пленных и документов.
Ознакомительная версия.
