Он собрался было уходить, но тут заметил нас, и его лицо озарила улыбка:
– Эй, Джек, детка! Рад тебя видеть в благопристойной компании.
Киазим кликнул официанта, подошел к нашему столику и взял обе руки Сары в свои.
– Позвольте поцеловать ваши ручки, – попросил он, что тут же и сделал. – Вы самая красивая женщина в мире.
– Принимаю ваш комплимент, – сказала она. – И безо всяких оговорок.
Официант принес холодную как лед бутылку «Марко». Киазим сам разлил вино по стаканам и, глядя на нас с Сарой, произнес тост:
– Крепкой вам любви, дорогие друзья, и долгих лет жизни.
Это был старый турецкий тост, в данной ситуации несколько неуместный. Сара под столом крепко сжала мою руку.
– Боюсь, что такого не случится, – ответила она и отпила немного вина из стакана.
Бог мой, я сразу подумал, что она собирается рассказать ему о себе. Но Сара, поставив на стол стакан, нахмурилась и добавила:
– Джек полон решимости лишить себя жизни.
Когда я закончил свой рассказ, его лицо потемнело от негодования, а правая ладонь сжалась в огромный кулак.
– Этот Алеко! Эта греческая свинья. Почему бы вам не дать мне возможность расправиться с ним старым турецким способом?
Он вытащил из ножен, висевших под левой рукой, острый как бритва нож, лезвие которого зловеще блеснуло на солнце.
Сару охватил ужас:
– Нет, ради Бога! Только не это!
Киазим поднял руку, чтобы ее успокоить, и сунул нож обратно в ножны.
– Совсем забыл, что эта собака ваша, – вздохнул он. – А ты, Джек? Считаешь себя обязанным идти у него на поводу?
– Я уже влез в это дело, если ты это имеешь в виду.
– Тогда у меня нет выбора. Я просто обязан тебе помочь.
– Десять тысяч долларов, Киазим, за пользование твоим катером в течение нескольких часов.
Он замотал головой:
– Не торопись, дорогой. Скажи мне, кто-нибудь еще отправится с тобой на Синос? Ну, из людей Алеко?
Я отрицательно покачал головой:
– Мне приходилось делать подобное, когда служил в десантниках. На такое можно идти только, когда абсолютно уверен в помощниках.
– Так что в людях Алеко ты не заинтересован?
– Совсем нет. Рассчитываю исключительно на собственные силы. От этого будет зависеть успех.
– Не глупи, Сэвидж, – резко оборвала меня Сара.
Киазим в подтверждение ее слов кивнул:
– Она права. В одиночку ты проиграешь прежде, чем начнешь. Нет, Джек, боюсь, мне придется тебе отказать. Не нужны мне твои десять тысяч.
– Деньги не мои. Его, – сказал я.
– Ты меня не понял. Я не против пополнения своего семейного бюджета. Просто я не хочу, чтобы ты совершил самоубийство. Это нарушает наши религиозные принципы. Но есть единственный способ уломать меня.
– И какой же?
– Взять меня с собой, – ответил он. – На Синос. Я помогу тебе вызволить из тюрьмы этого бедного малого.
Я, раскрыв в удивлении рот, уставился на Киазима, а тот с легкой обидой в голосе добавил:
– Или ты думаешь, я уже ни на что не способен?
У меня не нашлось ответа. А как отреагировала на его слова Сара? Я еще никогда не видел на ее лице такого облегчения. Киазим заглотнул остатки вина и потрепал ее рукой по щеке. – Вы действительно очень, очень красивы. И очень хорошо, что Джек мой самый любимый друг. А теперь, я думаю, можно идти на встречу с этой сволочью Алеко.
Аквамобиль представляет собой подводный скутер вытянутой овальной формы, приводимый в движение с помощью гребных винтов и работающий на аккумуляторных батареях. Он рассчитан для работы на глубине до ста пятидесяти футов, оснащен прожектором и способен развить скорость более трех узлов в час. Для успешного выполнения операции мне требовалось два таких аквамобиля. Они и значились под первым номером в списке, который я протянул Алеко.
Перечень необходимого Алеко принял без каких-либо возражений. Он согласился и с участием в операции Киазима, как только я рассказал ему о «Сейтане» и наличии лицензии на подводные работы в районе Центрального пролива. Алеко ясно дал понять, что за операцию отвечаю я и он не будет вмешиваться в мои дела, лишь бы Андреас Павло был спасен.
– Как сведения, которые мы вам дали, – спросил он. – Оказались полезными?
– Безусловно.
Алеко довольно кивнул.
– Все подводное снаряжение, указанное в списке, уже на яхте, за исключением подводных скутеров.
– Сейчас в этой части Средиземного моря ими пользуются почти все клубы подводного плавания, – сказал я. – А в Афинах есть фирма, которая уже давно ими торгует. На обратной стороне списка я указал ее адрес. Думаю, с этим у вас проблем не будет.
– Если фирма в Афинах, их завтра же утром можно будет получить. Я попрошу, чтобы доставили по воздуху.
– В этом никаких сомнений, – по-дружески вставил я. – Деньги сделают все.
– И всегда.
На его губах заиграла легкая улыбка.
– Мне было ровно четырнадцать лет, когда дядя привез меня в Америку. В страну свободы, капитан Сэвидж. Звучит достаточно иронично. Я почти не говорил по-английски. Мы были настолько бедны, что не каждый день удавалось поесть, и никого это не волновало. Никто даже этого не замечал. Вы понимаете?
– И вы решили все это круто изменить?
– Разве мне это не удалось?
Мгновенно с него слетел бостонский налет, и он вновь превратился в грека. Он посмотрел на меня уже совсем другими глазами, потом широко раскинул руки, словно пытаясь объять весь мир или указывая на все, что ему теперь принадлежало. И эта шикарная яхта была одним из явных подтверждений его более чем благополучия.
Затем он вновь стал обычным человеком, каким бы он и остался, не улыбнись ему судьба. На его лице появилась улыбка нашкодившего ребенка.
– Естественно, я благодарен нефтяным месторождениям Техаса, где удалось заработать свой первый миллион.
– Америка, Америка, – произнес я и поднялся. – Хорошо, пора браться за работу. Завтра получаем недостающее оборудование и вечером приступаем к операции.
– Так быстро? – удивился Алеко.
– Нет смысла тянуть. Хочу с этим закончить как можно быстрее.
– У вас уже были подобные дела?
– Да. Детали операции обсудим с вами позже. А сейчас я хотел бы осмотреть подводное снаряжение, которое вы подготовили.
Я уже взялся было за ручку двери, когда он спросил:
– Еще один момент – Сара.
Меня охватило беспокойство, и я повернулся:
– А что Сара?
– Я был бы очень признателен, если бы вы теперь как можно меньше посвящали ее в свои дела.
– Не ей ли самой решать это?
Алеко некоторое время долго смотрел на меня, затем поднялся, зашел за барную стойку, извлек большой графин с бренди и поставил два стакана. Он был мрачен и преисполнен чувства собственного достоинства. Что бы он теперь ни делал, на мне это никак не отразится. Это уж точно.
Он пододвинул мне стакан и налил огромную порцию бренди.
– Я привык полагаться на реальные факты, капитан Сэвидж, потому что они многого стоят. Поэтому я и стал тем, кто есть. Я всегда оценивал обстановку такой, какой она была на самом деле, и никогда не питал иллюзий.
– Разумно, – сказал я. – Но, с другой стороны, как же тогда расценить ваш провал с Павло? Весьма странно для человека, который всегда трезво смотрит на жизнь, и что в результате этого вышло.
Алеко удивленно посмотрел на меня:
– Теперешнее правительство долго не продержится, и вы сами это прекрасно понимаете. Любой разумный человек это понимает. Прочитайте историю моей страны. Она бы явилась отличным пособием для новоявленных тиранов.
Какие прекрасные и пышные фразы, подумал я. Мне уже расхотелось продолжать с ним разговор на эту тему.
– А Сара? – спросил я. – Какое она имеет к этому отношение?
Он еще крепче стиснул в руке стакан, и, когда вновь заговорил, я почувствовал, как он напрягся.
– Жена была для меня всем в этой жизни. Из-за нее я так люблю Сару. Люблю ее нежно, как родную сестру.
Я чувствовал, как весомы для него были эти слова. Конечно, я мог ошибиться, но эти слова он произнес с явным эмоциональным надрывом.
– Хроническая лейкемия очень редкое заболевание в ее возрасте. Первые признаки проявились, когда она была с благотворительной миссией в Биафре.
– Я знаю, – сказал я и внезапно почувствовал нежелание услышать от него что-нибудь еще о Саре. Вновь услышать то, что я уже знал.
Но он, не обращая на меня внимания, продолжил. Голос его теперь зазвучал немного мягче.
– Вы ее воспринимаете так, как можно воспринять обычную, крепкую здоровьем девушку такого возраста. Но вы не видели Сару такой, какой видел ее я. Какой она была в прошлом году, в самом начале болезни. Она просто таяла на глазах.
– Но не умерла, – промолвил я и почувствовал, как у меня в горле застрял комок.
– Докторам с трудом удалось добиться у нее, как они говорят, ремиссии. Ей повезло больше других. В ее случае лекарства оказались эффективными. Анализы крови постепенно восстановились до более или менее нормального уровня. Теперь она попала в те пятнадцать процентов, которые по статистике живут еще пять лет.
