он решительно кивнул:
– Дельное предложение, товарищ майор. Другого выхода не вижу. Вы поговорите с афганцами: пусть они пойдут в авангарде, а наша группа – за ними. Они будут отвечать за разведку. Так нам не придется распылять силы. Тогда все получится.
Переверзев подошел к врачам и объяснил им ситуацию. Соломин встретил новость с явным облегчением, обе женщины смутились. Но возражать никто не стал. Тут, кстати, и дождь кончился, тучи стали расходиться. В результате следующий переход шли намного быстрее, настроение у всех поднялось. Правда, Переверзев заметил, что солдаты, взявшие на себя роль «шерпов», уставали быстрее, чем думали. Пронести свою ношу километр никто из них не смог – в лучшем случае сил хватало метров на семьсот. Поэтому каждые семьсот метров группа делала короткие остановки, и «носильщики» менялись. Но в целом темп сохранялся довольно высокий.
Так они двигались до обеда. Хотя обед получился условный: каждому достался маленький кусок мяса, оставшегося от завтрака, и по галете. Главное, что хотели люди от этого обеда, – отдохнуть. Переверзев дал им час, а потом скомандовал: «Подъем!»
После обеда темп вначале ускорился, а потом стал быстро снижаться. Майор понимал: у бойцов накапливалась усталость.
«На сколько у них хватит сил? – размышлял он. – На два дня вряд ли. Хорошо, если до завтра».
Между тем, посмотрев на карту, он убедился, что запланированные на сегодня 23 километра они не пройдут. Значит, придется идти еще два дня.
«Остается одна надежда, – подумал он, – когда до Хоста останутся какие-нибудь десять километров, у людей прибавятся силы. Тогда и женщины быстрее пойдут, и Соломин».
К вечеру они вышли к первому серьезному препятствию, о котором предупреждал Кузьмин – расщелине. Выглядела она даже внушительнее, чем на карте. Плато пересекала узкая, шириной не более ста метров, трещина. Она тянулась на пять километров в одну сторону, и на километр в другую – а там переходила в еще более глубокую пропасть. Трещина была узкая, и при этом необычайно глубокая – не менее трехсот метров. Стены с обеих сторон были почти отвесные. Нечего было и думать, что гражданские люди смогут спуститься вниз, а затем подняться по почти отвесной стене. Даже для бойцов спецназа это было нелегкой задачей.
Переверзев обнаружил это препятствие еще два дня назад, когда просматривал предстоящий маршрут. И тогда же решил, как будет его преодолевать: так же, как горную реку. Кто-то один, самый сильный и ловкий (раньше это был Разуваев, теперь, когда ефрейтор ранен, это будет Галимов) перейдет трещину по дну и натянет канат. По нему переправятся все.
Поэтому, дойдя до расщелины, он спокойно предложил сержанту:
– Ну что, Рустам, надо будет тебе полазить, переправу навести. Доставай веревку – и вперед.
И тут он увидел, как лицо сержанта бледнеет. Галимов не спешил выполнять приказ, он стоял растерянный.
– Что такое? – спросил Переверзев. – Ты плохо себя чувствуешь? Тогда кто-то другой…
– Не в этом дело! – воскликнул Галимов. – Понимаете… Когда вы сказали… там, в пещере… когда вы сказали оставить все лишнее, я решил, что веревка тоже… она же тяжеленная…
– Ты ее оставил?! – воскликнул майор.
– Ну да… И веревку, и карабины, и обвязку… все снаряжение…
Переверзев глубоко вздохнул, чтобы подавить приступ гнева и не наговорить подчиненному грубых слов. В конце концов он сам был виноват: не сказал сержанту точно, что именно надо оставить в пещере, а что обязательно взять с собой. Не сказал о веревке, и вот результат. Что теперь делать?
Кузьмин заметил неладное и подошел к ним.
– Что случилось?
Майор кратко обрисовал положение. Генерал-лейтенант обернулся к своим друзьям-афганцам, что-то сказал им. Старший, Ахмад, коротко кивнул, что-то сказал Кузьмину. Порылся в своем рюкзаке и достал моток веревки. Переверзев взглянул на нее с надеждой, но тут же испытал разочарование: эта веревка была слишком тонкая, она не годилась для переправы.
Кузьмин, видя его разочарование, объяснил:
– Эта веревка не для того, чтобы тянуть ее над пропастью. Она для того, чтобы спуститься, а потом подняться. А вот еще крючья.
– То есть вы хотите, чтобы вся группа, включая врачей, спустилась по этой отвесной стене, а потом поднялась? Но это невозможно!
– Здесь невозможно. Но если пойти вон туда, – генерал-лейтенант показал направо, где трещина превращалась в более широкое и более глубокое ущелье, – то Ахмад говорит, что там можно перейти. Люди свяжутся, будут идти в связке вниз, а потом вверх. Более слабые пойдут в середине, им все время будут помогать.
Майор пожал плечами. Что делать? Ничего другого он все равно не мог придумать.
Они двинулись вдоль трещины. Прошли километр, расщелина стала расширяться. Однако майор не спешил давать команду начать переход. Он понимал, что теперь командует не он, а более опытный в горах Ахмад.
Шли еще полчаса, наконец афганец скомандовал остановиться. Двое молодых афганцев, Мухаммад и Рустам, обвязались веревкой и начали спускаться. Когда они спустились вниз и закрепились, Ахмад произнес на ломаном русском языке:
– Теперь доктор. Не тот, другой, сильный доктор. Потом два боец. И хватит, это первая связка. Потом я идти, Сайдулла, за нами женщины и еще два боец. А потом третья связка, майор скажет кто.
Переверзев кивнул. «Как быстро он оценил силы каждого в нашей группе! – подумал он об афганце. – Я сам бы не распределил людей лучше».
Он скомандовал Мусагалиеву и Разуваеву занять позиции за камнями и наблюдать за окрестностями: всякое могло случиться. А сам стал следить за тем, как первая связка преодолевает склон.
Пять человек, связанных веревкой, двигались медленно; майору казалось, что они еле ползут. Но, видимо, это и был нужный темп для группы, в которую был включен физически слабый терапевт. Наконец группа спустилась на дно пропасти и тут же, не теряя время, начала подниматься. Тогда Ахмад кивнул Сайдулле, тот помог обвязаться веревкой Насте и Любе, передал конец Терехину и Ляйнеру. Вторая связка пошла на спуск.
Так, шаг за шагом, группа преодолела пропасть. Последним шел самый незаметный и молчаливый из афганцев, Амиран. Когда Переверзев поднялся на другой край пропасти, он увидел, что тут уже все сделано, как надо: двое афганцев стоят на посту, предупреждая возможное появление боевиков, остальные готовы идти дальше.
После успешного преодоления пропасти у всех поднялось настроение – люди поверили в себя. И женщины, и Соломин отказались лезть на закорки к «носильщикам», заявили, что пойдут самостоятельно. Солнце уже склонялось к горизонту, пора было подумать о ночлеге.
– Ну что, сегодня тоже устроим вечернюю охоту на архаров? – спросил Переверзев у Кузьмина.
Однако генерал-лейтенант покачал головой:
