Практически точно установлено, что в тысяча сто девятнадцатом году тамплиеры нашли, как минимум, несколько тайников с сокровищами, что давало объяснение загадочному периоду деятельности рыцарей в течение целого ряда лет.
Тамплиеры, безусловно, были вовлечены в активные и абсолютно секретные работы по раскопке сокровищ, спрятанных под храмом. Что объясняло и поселение королем рыцарей в своем дворце, и молчание официального летописца двора.
Но в связи с теми крестами, которые я обнаружил на острове Филе, возникал другой, исключительно важный вопрос: если допустить, что рыцари по пятам следовали за Ковчегом Завета, мог ли он интересовать их еще в большей степени, чем все остальные сокровища? Не Ковчег ли искали они для того, чтобы возвыситься над всеми христианскими правителями и приобрести божественную, никем и ничем не ограниченную власть?
Как известно из постулатов Эвклида, через одну точку можно провести бесконечное количество прямых Для того, чтобы отыскать истину, требуется вторая точка.
Именно поисками этой второй точки я и собирался заняться. Чтобы подтвердить или опровергнуть возникшее предположение о тайной мечте рыцарей-тамплиеров – священном Ковчеге Завета.
Несмотря на все сложности и препятствия, встреченные мной во время подготовки будущего репортажа, я решил не отказываться от своего намерения продолжать поиски Ковчега Завета.
Несгибаемое намерение – это когда ваша энергия полностью фокусируется на достижении поставленной цели. Непреклонная решимость в сочетании с железной волей имеют эффект лазерного луча – вот что такое несгибаемое намерение.
Меня по-прежнему интересовал целый ряд еще не проясненных до конца вопросов, и я, по настоятельному совету старины Леклера, отправил факс в парижский университет на имя известного французского историка Сержа Деваэра.
Сферой его научных интересов были как раз тамплиеры, причем в своей последней работе, опубликованной популярным издательством «Галлимар», Деваэр давал понять, что знает больше, чем пишет.
Ответ Сержа Деваэра был весьма подробным и обстоятельным. Когда я пробежал глазами его первые строчки, то понял, что это превосходит все самые смелые мои ожидания. Ниже я привожу текст послания Деваэра почти полностью:
«Уважаемый господин Маклин! Я с огромным интересом ознакомился с вашим письмом, в котором говорится о том, что телекомпания Си-Эн-Эн готовит серию репортажей о судьбе затерянного Ковчега Завета,
Могу подтвердить Вашу догадку о возможной причастности тамплиеров к поискам Ковчега, Настоящей целью девяти рыцарей, прибывших в Иерусалим в тысяча сто девятнадцатом году, была не ох рана святых земель от бандитов, кишевших на дорогах, а поиски тайных реликвий и манускриптов, со державших секретные традиции иудаизма и древнего Египта. Некоторые из них относились, вероятно, к периоду жизни пророка Моисея. Храмовая гора, в которой занимались своей подпольной исследовательской деятельностью тамплиеры, сегодня включает в себя такие исламские святыни, как Дом Скалы и мечеть Аль-Акса. В связи с этим, современным археологам строжайшим образом запрещены какие-либо раскопки или просто исследования в данном районе.
В предыдущие годы, однако, нескольким израильском археологам удалось получить возможность изучения южной части Храмовой горы, где они обнаружили доказательства того, что почти тысячу лет назад здесь вели раскопки рыцари ордена Храма Соломона. В своем отчете, похороненном в секретных архивах, израильтяне утверждали: «Мы наткнулись на туннель, который уводил в глубину приблизительно метров на тридцать от южной стены, пока не упирался в завал из обломков камня и породы. Мы уверены, что он имеет свое продолжение. Но производить раскопки мы не имели права – туннель находится под мусульманской юрисдикцией, поскольку он граничит с Храмовой Горой. Все, что нам было позволено – это только сфотографировать туннель и его глубину до завала».
Все израильские археологи, побывавшие в туннеле, погибли в разное время при различных обстоятельствах, иногда весьма загадочных. Их отчет пылится в архивах, а фотографии бесследно исчезли. Я уверен, что туннель продолжается гораздо дальше, достигая, возможно. Святая Святых, где находился Ковчег Завета.
Купол Скалы получил такое название в честь огромно го куска камня, известного как Шетиа (что переводится как «основание») . Когда Храм Соломона был построен именно на этом месте, Ковчег Завета торжественно водрузили на камень Шетиа. Предполагалось, что после многих приключений, Ковчег Завета обрел свое последнее пристанище в Святая Святых. Но затем Храм Соломона разрушили вавилоняне. Большая часть населения Иерусалима была угнана в рабство. Исчез и Ковчег, хотя нет упоминаний о том, что он разделил судьбу многих драгоценностей, захваченных вавилонским царем.
Сохранилась, впрочем, легенда, повествовавшая о чудесном спасении Ковчега, который был спрятан в потайную пещеру прямо под камнем перед вторжением врагов в город.
Я полагаю, что предание о спрятанном Ковчеге могло быть хорошо известно тамплиерам. Будущий основатель ордена Гуго де Пейн в компании с графом Шам панским впервые побывал в Иерусалиме в тысяча сто четвертом (!) году. Вдвоем они вернулись во Францию, а затем Гуго де Пейн еще несколько раз совершал по ездки в Иерусалим, каждый раз приезжая по их окончании обратно, во Францию.
Именно во время этих путешествий под видом странствующего паломника, Гуго де Пейн мог утвердиться в мысли, что Ковчег Завета находится где-то в районе Храмовой горы.
За пять лет до первого визита Гуго и графа, Иерусалим подвергся осаде армии крестоносцев, которые в течение недели уничтожали мусульман, проживавших в нем. Более семидесяти тысяч человек оказались жертвами тотального избиения (за слишком большим числом пленников было бы трудно наблюдать, рано или поздно могла возникнуть необходимость вновь бороться с ними, если бы их только выселили за границы города).
Безумная ярость победителей уступала только тому неистовому рвению, с которым они устремились к храму Гроба Господня! Те же люди, только что избивавшие на улицах поверженных врагов, шли теперь с обнаженными головами и босыми ногами, проливая слезы умиления!
Есть только одно объяснение заговора молчания, окружавшего тамплиеров с первых дней пребывания «девятки» в Иерусалиме и поразительной любезности короля Болдуина, уступившего часть своего дворца. Перед рыцарями стояла вполне конкретная цель, ко торой они добились, найдя сокровища и манускрипты, спрятанные в тайниках!
Советую Вам обратить внимание на такой важный акт: сразу после смерти короля Болдуина II , которая последовала в октябре тысяча сто двадцать шестого года, Гуго де Пейн объявил о наборе рыцарей в орден Храма. Не потому ли, что со смертью монарха можно было со спокойной душой вычеркнуть его из списка сопретендентов на обнаруженные сокровища ? Спустя несколько лет, одновременно с быстрым и триумфальным ростом благополучия Ордена Храма, по всей Франции расцветает готическая архитектура. Это возможно было в связи с обнаружением тамплиерами в найденных манускриптах забытых архитектурных секретов геометрии, пропорции и гармонии – того, что хорошо знали строители пирамид и других античных сооружений. За короткий срок рыцари по строили восемьдесят огромных соборов и семьдесят храмов поменьше.
Как раз в тридцатые годы того века, папа Иннокентий II даровал тамплиерам неслыханную привилегию – право строительства церквей. Странное совпадение таких интересных фактов по датам не может быть случайным для серьезного историка. Тем более, если вспомнить свидетельства германского монаха Теодорика, посетившего Иерусалим тридцать пять лет спустя после щедрого жеста римского папы. Монах в восхищении описывал огромный красивый дом, возведенный тамплиерами прямо напротив мечети Аль-Акса. Его высота, длина, красивые арки и необычная крыша абсолютно отличались от всего, что было сооружено в Иерусалиме в предшествующее время.
Рыцари преуспели и в военной архитектуре: крепости и замки тамплиеров отличаются прекрасным качеством и необычным дизайном. Особо выделяется замок Пилигрима, построенный Великим магистром тамплиеров Вильямом Шартрэ. Замок находится южнее Хайфы и окружен с трех сторон морем. В период рас цвета, замок имел даже собственную гавань и дамбу в двести футов длиной. В замке не переводились свежие фрукты, красивые орхидеи и пресная родниковая вода. Часто осаждаемый сарацинами, он никогда не был захвачен, хотя служил убежищем для большого количества людей (около четырех тысяч человек). Массивные стены замка опирались на прочный фундамент, их высота превышала девяносто футов, а толщина – шестнадцать футов. Они были сделаны с таким запасом, что до сих пор сохранились большие секции, которые привлекли внимание археологов, работавших здесь перед второй мировой войной. Один из них, по фамилии Джонс, выражал удивление архитектурным искусством рыцарей, которое не уступало современным знаниям и стандартам. Заслуживает, в свою очередь, размышлений и Труа, где находился двор графов Шампанских. С середины одиннадцатого века этот город считался важным центром изучения кабалистики и эзотеризма. Именно в Труа на специальном церковном соборе тамплиеры были официально признаны. В течение двух последующих столетий столица Шампани будет играть для них такую же роль, как Париж для современных французов. Замечено, что до сих пор прилегающий к городу Труа лесной участок называется «лесом Храма».
Как известно, Филипп Красивый, готовя уничтожение ордена, в течение трех недель рассылал во все стороны своего королевства гонцов с приказом вскрыть пакет не ранее наступления вечера в четверг, двенадцатого октября. Возможно, Жак де Молэ догадался о причинах такой предосторожности. Буквально накануне своего ареста он сжег все работы и предписания, касавшиеся ордена храмовников. В свою очередь, де Молэ направил во все командорства Фран ции приказ, запрещающий давать какую-либо информацию об обычаях и ритуалах рыцарей. В ночь накануне арестов из парижского командорства выехало несколько крытых повозок в сопровождении конвоя из сорока рыцарей. Вероятно, существовали и другие повозки из других командорств потому, что их содержимое погрузили на восемнадцать галер ордена, отплывших на рассвете из порта Ла-Рошель. Флот тамплиеров, увозивший часть сокровищ и бесценные архивы, ускользнул от короля Франции. История, связанная с бесследным исчезновением кораблей храмовников, еще более таинственна, чем легенда о Ковчеге Завета. Флот попросту растворился в дымке истории…
Филипп Красивый, испытывавший такую нужду в деньгах, что даже стал фальшивомонетчиком, выпустив в обращение низкопробную монету, был абсолютным негодяем и лицемером. Вместе с папой Клементом V , он пригласил Жака де Молэ приехать в Париж для обсуждения важных вопросов. Можно представить себе, с каким тяжелым сердцем и мрачными мыслями ехал на эту встречу Великий магистр, уже уничтоживший секретные манускрипты ордена.
Он отправлялся навстречу своей смерти. … Жак де Молэ приехал в Париж в сопровождении шестидесяти рыцарей и с таким количеством золота и серебра, что оно было навьючено на дюжину лошадей. Подарки предназначались королю – Жак де Молэ все еще продолжал на что-то надеяться. Чтобы не подтвердить возникшие у Великого магистра подозрения, король обращался с ним исключительно внимательно,, даже предупредительно,, пригласив его в крестные отцы к своему сыну. Наступило утро пятницы, тринадцатого числа… Кропотливая работа по изучению исторических источников позволяет, как мне кажется, весьма точно восстановить события, последовавшие за арестом рыцарей.
Одним из главных обвинений, выдвинутых против ордена Храма Соломона, являлось то, что они не признают Христа и плюют на крест. Среди самих рыцарей преобладало мнение, что таким образом испытывавшем твердость веры новичка и готовность слепо повиноваться приказам старших. Главный инквизитор Франции Тийом Имберт должен был позаботиться о Великом магистре ордена. Именно он, самый большой профессионал в искусстве пыток, должен был выбить признания из наставника ордена. Как церковнику, допрашивающему церковника, Имберту предписывалось всячески избегать пролития крови Жака.
В ту ночь на субботу, четырнадцатого октября, с Великого магистра содрали его мантию, заменив ее на грубую холщовую рубаху, специально надевавшуюся на изобличенных еретиков. Накинув Жаку петлю на шею, Имберт предложил рыцарю добровольно признаться в страшных грехах, избежав тем самым пыток и боли. Жак де Молэ отказался.
Имберт достал Евангелие от Иоанна и процитировал: «Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить его». Рыцарю связали руки, предварительно сняв через голо ву рубаху. Затем его подвесили, зацепив веревку, связывающую руки, за крюк, вбитый высоко в стене. Два помощника Имберта стали хлестать обнаженную спину храмовника бичами с наконечниками в виде двойных металлических шаров. Один из пытавших был повыше ростом да и посильнее другого; удары приносили большие страдания, так как били Жака еще и по ногам.
Де Молэ глухо стонал.
Главный инквизитор оторвал глаза от сцены с истязанием жертвы и зачитал следующие строчки: «И воины, сплетя венец из терна, возложили Ему на голову.-.».
Заранее приготовленный венец из терновых колючек не возложили на голову де Молэ, а буквально вдавили ему в скальп, вызвав обильное кровотечение. Рыцарь не выдержал и закричал от боли. Имберт заглянул снова в Евангелие: «Когда же увидели Его первосвященники и служители, то закричали: распни Его, распни Его!»
Крест уже стоял в одном из углов камеры, где проводились истязания еретика. Жака де Молэ медленно распяли. Все происходило так же, как это происходило почти тринадцать веков назад с другим человеком. По требованию Имберта, гвозди в тело Великого магистра вгоняли под таким углом, чтобы непроизвольные судороги, появляющиеся у жертвы, причиняли ей наибольшие страдания, не позволяя, однако, истечь кровью и умереть от болевого шока.
Так продолжалось в течение многих часов, пока наставник ордена, теряя сознание, не сказал, что готов сделать любое признание. Споено не слыша этих слов, Имберт скользил пальцем по странице Евангелия: «Но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода».
С этими словами, взяв в руки остро отточенный подошел к Жаку, висящему на кресте, и вонзил его в тело.
Затем он отошел в сторону, взглянул на творение своих рук сбоку, удовлетворенно кивнул и, вновь открыв книгу, закончил: «И потом Иосиф, ученик Иисуса, просил Пилата снять тело Иисуса; и Пилат позволил… Они взяли тело… и обвили его пеленами с благовониями. …»
Тело де Молэ сняли с креста и перенесли в сырую и холодную подземную темницу. Когда его тащили в подвал, Великого магистра завернули в льняное полотно. Запах плесени, смешиваясь с ручейками крови и обильного болезненного пота, превращался в аммиачные испарения, воздействовавшие на ткань и вызвавшие впоследствии ее потемнение. Родственники магистра Нормандии Жофруа де Шарнэ сменили одеяние вождя тамплиеров, перевязали и обработали его раны, в течение многих месяцев постоянно заботясь о состоянии его здоровья. Льняная ткань была оставлена в семье де Шарнэ. Его племянник, носивший по иронии судьбы такое же имя – Жофруа – был убит в тысяча триста пятьдесят шестом году в одном из сражений в Англии. Это произошло за год до выставления ткани на всеобщее обозрение и, похоже, что он был последним из рода де Шарнэ, кто мог бы разъяснить природу происхождения полотна.
Но он унес с собой в могилу тайну появления того, что позднее получит известность как Туринская плащаница.
На полотне сохранилось изображение тела человека. Отпечатки на нем проступают в виде желтовато- коричневых пятен, довольно расплывчатых, но тем не менее явственно очерчивающих тело лежащего чело века. Длинный нос, волосы, свободно падающие на плечи, длинная борода и примерный рост в шесть футов – все приметы совпадают с известным нам обликом Великого магистра.
Первые люди, увидевшие плащаницу, выставленную во владениях графа де Шарнэ, приняли ее за полотно, в которое был завернут другой человек и также после снятия его с креста. Это произошло тринадцатью веками ранее. Его звали Иисусом Христом. Католическая церковь объявила плащаницу подделкой. Папа Климент VII прекрасно знал настоящую природу ее возникновения. Но в те времена само название ордена тамплиеров не должно было произноситься вслух под страхом отлучения от церкви. Что неудивительно, если учитывать активнейшее участие папства в истреблении рыцарей.
Даже современным историкам папства приходится туго, когда они пытаются объяснить причины участия церкви в преступлениях против храмовников… Как бы то ни было, плащаницу разрешили выставлять на всеобщее обозрение при условии, если верующим будет разъясняться: это – не настоящий покров Иисуса Христа, а всего лишь искусно сымитированный рисунок.
Больше двухсот лет плащаница находилась во Франции, пока в середине пятнадцатого века Маргарита де Шарнэ – внучка первого владельца плащаницы – не вручила ее Савойскому дому.
Еще сто лет спустя. Герцог Савойский перевез ее в столицу своего герцогства – Турин – уже в качестве признанной реликвии христианского мира. Два года назад папа Иоанн Павел II разрешил провести радиоуглеродный анализ туринской святыни. Единственно надежный изо всех известных сегодня методов определения возраста ткани принес точное заключение: льняное покрывало, в которое закутали распятого человека, изготовлено не ранее тысяча двести шестидесятого года.
Итоги радиоуглеродного анализа были, очевидно, по простому совпадению (или – нет?!) опубликованы в день тринадцатого октября – тот самый день, который стал роковым для Великого магистра ордена тамплиеров Жака де Молэ…
Одним из главных аргументов, выдвигавшихся против подлинности плащаницы как отпечатка тела Иисуса Христа, было отсутствие достоверных исторических упоминаний о ее существовании в течение тринадцати веков. Начиная с того времени, когда, согласно христианской традиции, Иисус был распят и до времени ее первого появления в графстве Жофруа де Шарнэ.
Как видите, господин Маклин, этот же аргумент убедительно свидетельствует в пользу Жака де Молэ.
